Фамильный оберег. Камень любви - Ирина Мельникова

Татьяна закашлялась, отвернулась, испугавшись, что сейчас ее вырвет. Запах свежей крови преследовал, забивал ноздри, нужно было быстрее умыться, сбросить с себя окровавленную одежду.

Но Анатолий, видно, так не думал.

— Они спорили о домовине?

— Да, они уже знали, что домовину подняли. И тот, который убил Федора, поминал какого-то Деда, который, как он сказал: «Вложил кучу бабок в разведку острога»… Мол, Дед не простит Федору, если тот откажется помогать… Но Федор отказался… Сказал, что хочет вернуться в археологию, а еще очень уважает ребят с раскопа…

Она торопливо, всхлипывая и запинаясь, пересказала все, что слышала из своего укрытия. Анатолий ее не перебивал, но смотрел угрюмо, стиснув зубы так, что желваки выступили на лице. И только в конце ее рассказа переспросил:

— Говоришь, голос показался знакомым? Значит, этот человек из нашего лагеря? Но я знаю всех как облупленных, — и скривился. — Выходит, не знаю. Проглядел сволочь!

Он тяжело вздохнул, посмотрел на нее в упор.

— Думаю, надо твоего Виктора спросить, по чьей наводке пытался подсунуть нам Федора.

— Виктор — не мой! — попыталась протестовать Татьяна, с ужасом понимая, что в какой-то мере тоже причастна к этой истории. Но неужели Виктор дошел до того, что подослал еще и убийцу?! Конечно, он негодяй, но на подобное не способен. Хотя, кто его знает, перспектива получить огромные деньги и более стойких людей ломала и заставляла идти на преступление.

— Меня волнует этот Дед, — глухо, сквозь зубы произнес Анатолий. — Видно, богатый и влиятельный тип. Уж не тот ли олигарх, из-за которого осудили Федора? От этой братии все что угодно можно ожидать. Только олигархи столь явно не светятся. Скорее всего, он — заказчик, а Дед действует по его поручению… Но это мои домыслы. Не думаю, что отгадки лежат на поверхности. Слишком все просто и откровенно!

Он поднялся с бревна и взял ее за руку.

— Пойдем! Нельзя труп оставлять на берегу.

— Нет, — в ужасе воскликнула Татьяна, — я туда не пойду!

— Ребята, неужели подрались? — раздался из-за спины голос Евы. — Что происходит?

Она вышла на поляну. Тут ее взгляд упал на нож, валявшийся на тропе.

— Господи, Татьяна! На кого ты похожа! На тебя напали?

— Федора убили, но Таня не разглядела убийцу, — с мрачным видом пояснил Анатолий. — А потом схватила нож и прибежала сюда.

— Зачем? — Ева в удивлении приподняла брови. — Это же улика. Теперь на нем следы твоих пальцев. Что ты наделала? И сама вся в крови…

— Мне показалось, кто-то следил за мной, — Татьяна посмотрела на нее с обреченным видом. — Я не подумала про отпечатки…

Ева покачала головой, вздохнула. Так вздыхают, когда видят неразумное дитя, совершившее серьезный проступок.

— Где труп? — спросила она деловито, словно случившееся было в порядке вещей.

— На берегу, возле большого валуна, — упавшим голосом ответила Татьяна.

— Надо бы осмотреть место происшествия до того, как народ сбежится. А то пока полицию дождемся, вообще никаких следов не останется.

Ева присела на корточки возле ножа. Не прикасаясь к нему, внимательно осмотрела.

— Серьезное оружие, из арсенала спецслужб. Кто же у нас такой боевой?

Затем вытащила из кармана носовой платок, расправила его на ладони, осторожно, двумя пальцами, подняла нож за кончик лезвия и расположила его на платке. Еще раз осмотрела, завернула, следом достала прозрачный пакетик, вытряхнула крошки и положила в него сверток.

— Дай бог, чтоб пальчики убийцы не смазались, — сказала она строго, завязала пакет узлом, вернула его в карман и осуждающе глянула на Татьяну. — Сильно удивляюсь тебе, голуба! Я бы заорала как резаная. А ты схватила нож и — бежать.

— Просто испугалась, что убийца вернется. — Татьяна шмыгнула носом и поднялась с бревна. — Пойдемте покажу, где лежит Федор, и расскажу, как все произошло.

— Только быстро, а то вот-вот дождь начнется, — Анатолий с угрюмым видом посмотрел на небо.

— Да, шибче, шибче давай! — поддержала его Ева.

Татьяна тоже подняла взгляд на небо. Тучи опустились так низко, что, казалось, цеплялись за верхушки деревьев. А она-то думала, почему слишком рано стемнело? Теперь вновь услышала далекие раскаты грома и увидела, как сполохи молний подсвечивают лохматое брюхо туч.

Они спустились по откосу к воде. Первым — Анатолий, за ним — Татьяна. Замыкала шествие Ева.

Все на берегу смотрелось иначе. Ветер, недавно ласковый, гнал теперь охряные волны по реке, и они со змеиным шипением накатывались на берег. Камни приобрели оловянный оттенок, а кусты над обрывом, прежде малахитового цвета, подернулись темно-оливковым налетом. Конечно, сказывался недостаток освещения — тучи окончательно поглотили солнце и небо, но луч света, пройдя сквозь призму страха, почему-то распадается на мутные, гнетущие цвета даже в солнечный день. А если в душе царит любовь, то и в ненастье весь мир вокруг искрится и сияет радугой красок. Но Татьяне было не до анализа природной палитры, они подошли к валуну.

— Ну и где труп? — задала вполне резонный вопрос Ева.

Она обошла застывшую в недоумении Татьяну, провела ладонью по валуну, оглянулась.

— Ты ничего не напутала?

— Нет, — растерянно прошептала Татьяна. — Он лежал там, где ты стоишь!

— Здесь?

Ева присела, внимательно осмотрела камни. Анатолий хотел присоединиться к ней, но Ева повелительно махнула рукой.

— Стой где стоишь!

Она перевернула несколько камней, хмыкнула:

— Похоже, ты правду говоришь. Под камнями следы крови. Видно, смывали ее водой, но не учли, что кровь просочилась в почву. Спешили, негодяи! — Она поднялась на ноги. — Говоришь, кто-то следил за тобой?

— Не знаю, — пожала плечами Татьяна. — Я почувствовала чей-то взгляд…

— Или у преступника были сообщники, или он сам вернулся за ножом, — вздохнула Ева. — Так что тебе крупно повезло, дорогая! — Она снисходительно улыбнулась. И снова бросила озабоченный взгляд по сторонам. — Но куда подевался труп?

Она прошла к реке, склонилась к самой воде.

— Есть следы волочения. Труп отправили вплавь или утопили на глубине. Значит, преступник или преступники крайне дерзкие и отчаянные твари. Орудовали у нас практически под носом. А это что?

Ева наклонилась и ухватила пальцами какую-то мокрую и грязную тряпку, подняла и поднесла к глазам. Татьяна едва узнала свою панамку.

— Это моя… — произнесла она с трудом. — Я закрыла лицо Федора, чтобы мухи не садились.

— Мухи? — с раздражением переспросила Ева. — И что теперь прикажете делать? Как объяснять полицейским, что трупа нет, зато есть окровавленный нож со следами твоих пальцев и твоя же панамка с бурыми пятнами, явно следами крови убитого? Да и одежда, — полька брезгливо скривилась, — тоже чистейшей воды улика. Кто поверит, что ты не убивала? У тебя было полно времени, чтобы избавиться от трупа и замыть кровь…