Метро 2033. Край земли-2. Огонь и пепел - Сурен Цормудян

Но снова кромешная мгла. Антонио хотело было уже выйти в коридор и осведомиться у надзирателя, все ли с ним в порядке. Но вдруг послышался какой-то звук. Совсем близко. В коридоре. Будто кто-то взбалтывал стеклянную бутылку. Чуть позже он понял, что так оно и есть. Призрачное мерцание, появившееся во мгле, становилось ярче. Кто-то взбалтывал бутылку с неким жидким химическим реактивом, который стал светиться зеленоватым фосфоресцирующим светом. Сначала этот свет очертил силуэт бутылки и рук, в которых она была. Затем чуть отступившая мгла показала мертвое тело надзирателя с перерезанным горлом, лежащее на полу в луже собственной крови. Теперь стал виден и убийца. Жуткого вида человек, с разрисованным лицом и зубастым гребнем жестких волос вдоль лысой головы. Он не был похож ни на кого из местного поселения, равно как и из общин, находящихся на том берегу бухты. Но, быть может, перед нападением на американцев, русские придумали себе боевую устрашающую раскраску? Однако, он достаточно прожил среди них, чтобы сильно усомниться в подобной возможности.

Разукрашенный человек осмотрелся, когда свет бутылки стал достаточно ярким. Он на несколько мгновений задержал взгляд на двери Антонио. Но имеющийся у неизвестного налетчика источник света был не достаточно ярок. Он и дверь с трудом разглядит, не то, что испуганного человека в комнате.

«Только бы не было молнии», – мысленно попросил у высших сил Антонио.

Незнакомец поднялся и высунул руку с бутылкой в окно, у которого дежурил убитый им американец и через которое он, судя по всему, проник. Налетчик поводил рукой, видимо подавая знак этой самой бутылкой. Затем помог влезть в окно еще двоим таким же, разукрашенным и вооруженным. Снова всполох молнии. Но эти трое были заняты друг другом и перешептываниями. Они не смотрели в сторону двери. Они обменялись бутылками. Первый отдал свою, светящуюся, тем двоим. Один из них спрятал ее в своем жилете, и эти двое медленно и тихо двинулись по лестнице вниз. Первый, получив от них другую бутылку, начал ее взбалтывать, добиваясь свечения.

Антонио понимал, что внизу еще один человек шерифа, но что еще важнее, там Михаил и Оливия. Кроме всего прочего, там их еще не рожденный ребенок. Сердце бешено пульсировало, и он уже стал бояться, что этот отчаянный стук в его груди будет услышан налетчиками. Надо что-то делать. И немедленно.

Квалья осторожно присел на корточки, щупая левой рукой пространство у стены. Там где-то валялись инструменты. В том числе топор. Топор!.. Антонио сжал челюсти, заменив тем самым возможный крик радости, когда пальцы безошибочно сомкнулись на рукоятке топора. Он потянул его к себе, и лезвие издало тихий лязг, задев другой инструмент.

– Ч-ч-черт…

Налетчик смотрел на дверь, раздумывая над тем, показалось ему или нет. Затем он снял автомат с предохранителя и медленно двинулся к двери, держа руку с бутылкой вытянутой вперед.

Автоматный ствол чуть поддел приоткрытую дверь и толкнул ее в сторону. Налетчик шагнул в помещение…

* * *

Майор прятался под заваленным набок деревом шагах в тридцати от факела, который он воткнул в землю. Некоторое время он просто смотрел на пляшущий огонь этого факела, затем рядом с источником света что-то упало. Он присмотрелся. Это был просто камень. А вот и еще один. Сапрыкин тоже поднял камень и бросил в сторону факела, стараясь, чтоб он упал в освещенное место. Получилось. После этого откуда-то из темноты послышался свист. Некто насвистывал первый куплет американского гимна. Евгений просвистел в ответ мелодию советского гимна.

– Ты один? – это был голос Джонсона.

– Да. У меня все чисто. Как у тебя?

– Точно так же.

Сапрыкин осторожно приподнялся.

– Я уж думал, ты не придешь, и приближающийся дождь погасит факел.

– Я свое слово держу, Юджин, – ответил подошедший здоровяк. – И я уж думал, что ты явишься в белом балахоне и с треклятым колпаком на голове.

– Что? – недоуменно уставился на Джонсона Сапрыкин.

– Ты долго думал над этой шуткой? – продолжал негодовать Рон.

– Да о чем ты, чтоб тебя?!

– Если ты, чертов русский, не заметил, то я не вполне белый!

– Я это заметил! Это что, теперь имеет какое-то значение, психопат американский?!

– Имеет, если ты долбаный поклонник клана!

– Какого еще клана?! – развел руками Евгений.

– Ку-Клукс-Клана![21]

Сапрыкин недоуменно хлопал глазами:

– Что???

– Ты поджег большой крест!

– Да черт тебя дери, Рон! У меня было два сколоченных крестом бревна и да, я их поджег! Чтоб ты увидел, что там не просто костер или кто-то с факелом! Чтоб ты был уверен, что это знак тебе! Я вообще ничего не слышал об этом вашем клане с тех пор, когда прекратила свое существование советская пропаганда, рассказывающая нам, какие больные идиоты иной раз встречаются в этих ваших Штатах! Не врала, выходит, пропаганда?! Ну что ж, давай теперь обсудим это! Нам ведь больше не о чем разговаривать, верно?!

Джонсон тихо засмеялся:

– Ну, хорошо. Однако, я успел тебя слишком хорошо узнать, чтоб быть уверенным, что ты можешь выкинуть такую шутку.

– Отлично! – рявкнул Сапрыкин. – Когда в следующий раз будет твоя очередь подавать мне сигнал, сожги гигантскую балалайку и успокойся!

– Ладно, ладно. Расслабься! Ты узнал что-нибудь о нашей проблеме?

– Разумеется! Я узнал, что один смуглый и лысый амбал любит устраивать мне сцены, прямо как моя бывшая!

– Да прекрати уже! Давай перейдем к делу, черт тебя дери!

– Уверен? А то может, я излишне бледен, чтоб удостоиться чести разговаривать с тобой?

– Слушай, вот сейчас именно ты мне мою бывшую напоминаешь, проклятье! – снова начал злиться Джонсон.

– У нее была седая борода?!

– Давай уже перейдем к делу!

– Именно с этого я и пытался начать, – огрызнулся Сапрыкин. – И дела у нас плохи.

– У нас, это в смысле, у вас? – прищурился Джонсон.

– Да чтоб тебя… У всех. Эти джокеры – каннибалы. И, похоже, они после долгой диеты. Ты видел когда-нибудь голодных животных? У этих сейчас одна цель – насытиться.

– Ты сказал джокеры?

– Ну да. Неужели ты не понял, о ком я говорю?

– Я понял. Но почему джокеры?

– Слушай, мы как-то должны их обозначить. Если тебе не нравится такое название, придумай свое и не будем отвлекаться.