Концерт в криминальной оправе - Марк Фурман

А через несколько лет Бориса не стало. Хоронили его под унылый холодный дождь, в ненастный ноябрьский день, тотчас после праздников. На похоронах собралось едва ли не пол-Камешково, все-таки он был свой, местный, к тому же из тех докторов, молва о которых со временем не тускнеет, становясь легендой.

Юрий Владимирович Корначев, старший следователь прокуратуры вошел в камеру изолятора и, позвонив по внутреннему телефону, попросил вызвать на допрос обвиняемого Ардашева.

В полутемной квадратной комнате находилось минимум необходимого: стол, три ввинченных в пол табурета, урна, легкая алюминиевая пепельница. Напротив обитой железом темно-зеленой двери с традиционным глазком, почти под потолком вытянулось узкое зарешеченное окно, в нем мрачным пейзажем застыл клочок серого низкого неба.

В ожидании Ардашева следователь выложил на стол уголовное дело в казенной желтоватой папке, несколько листов бумаги, авторучку, пару карандашей. Потом достал пачку «Явы» и закурил, обдумывая тактику предстоящего допроса. Конвойные ввели Сергея Ардашева, светловолосого, коренастого крепыша в синем адидасовском костюме. Усиленные занятия бодибилдингом, вкупе с таблетками и уколами, превратили парня в супер-качка, время от времени выступающего в соревнованиях и демонстрирующего, накачанное фармакологией, мускулистое тело в сомнительных ночных клубах и казино.

Вот и сейчас, плотно усевшись напротив худощавого Корначева, он равнодушным взглядом окинул стол, вскрытую пачку сигарет. Вопреки большинству молодых людей его возраста, Ардашев не пил и не курил. Это, нечего скрывать, значительно осложняло для следователя их чуть ли не ежедневные беседы.

— Ну-с, Сергей Васильевич, что нового? — осведомился Корначев. — Придется повторить, что лишь чистосердечное признание смягчит вашу вину.

— В тот день, о котором говорите, меня вообще не было в городе, — в который раз настаивал Ардашев. — После обеда я тренировался на базе «Локомотива», потом там же отсыпался до утра.

— Так-то оно так, Сергей, да не совсем. С одиннадцати до двух ночи ты на базе отсутствовал. Установлено точно, даже знаем, кто и когда подвозил тебя до автостоянки, где ты взял «шестерку» Нечаева.

— Больше трех месяцев прошло, гражданин следователь. Нечаев меня с кем-то путает. Да, бывали случаи, что к этому придурку в машину и семеро набивалось.

— Выходит, что очные ставки с ним, кстати, полностью признавшимся в содеянном, ничего не стоят?

— Нечаев и Блондин врут, втягивая меня в мокрятину. Разве не так? — перешел в наступление Ардашев. — Вам нужна групповуха, третий человек. И пока его нет, у вас концы с концами не сходятся.

— Что ж, не хочешь говорить правду, Сергей Васильевич, твое дело, — взглянул на часы Корначев. — Время к обеду, перекусим, потом продолжим.

— У меня просьба, гражданин следователь. Третью неделю не разрешают передачу.

— Помнится, ты в прошлом месяце на двадцать килограммов написал. Отъедаешься, чтобы не терять силу? Ладно, так и быть, давай список. Посмотрим, что к чему.

В столовой, расположенной в административном корпусе, Корначев прошел к угловому столику. Настроение не из лучших: в который раз допрос ничего не дал. А начальство торопит — дело по нынешним меркам средненькое, осталась всего неделя до окончания срока следствия. Там придется ехать в область — продлевать, что есть явный минус в его, Корначева, работе.

…Признайся Ардашев, и преступление можно считать раскрытым. Но тот стоит на своем, отрицая даже доказанные факты. Случай из тех, который и в нынешние, не лучшие времена, принято называть кражей со взломом. Сам качок в момент ограбления кафе «Рябинка» вроде бы сидел на скамейке запасных — находился в машине, страхуя сообщников. Те же двое, Нечаев и Корабельников (по кличке «Блондин»), еще и сторожа убили.

С кражи все началось. Троица знала, что в кафе дежурит лишь один человек, из подсобных рабочих. Младший из банды, Нечаев, нажав на звонок жалостливо, со слезой в голосе, попросил продать батон хлеба для больной матери. Едва дверь приоткрылась, двое в масках ворвались в помещение. Они уложили сторожа на пол и принялись шарить по кафе. В кассе, однако, оказалось не более двухсот рублей, к своему улову налетчики добавили несколько бутылок водки и шампанского, связки бананов, шоколад.

Разочарованные бандиты направились к выходу, как тут заметили в вестибюле металлическую решетку, которая отделяла от кафе помещение частной фирмы «Фаворит». Разогнуть прутья не составило для крепких парней особого труда. В этот момент, освободившийся от пут охранник, рванулся к выходу. Его мгновенно уложили тремя, как доказала судмедэкспертиза, ударами монтировки. Из помещения фирмы преступники унесли два телевизора «Фунай», видеомагнитофон, около трех десятков импортных фотоаппаратов, которыми торговал «Фаворит». Попались же налетчики неделей спустя, совсем по-глупому. Корабельников, находясь в подпитии, предложил незнакомцу в ресторане по дешевке фотоаппарат. Сосед, однако, оказался милицейским участковым этого же района…

Отпив с полстакана невкусного компота, из казалось доисторических сухофруктов, Юрий Владимирович взглянул на часы.

«Еще на минут двадцать можно расслабиться, — прикинул он. — Перекурю, прежде чем тянуть эту волынку».

Наверное, стоит пойти на крайний способ, который предлагают оперативники. Перевести Ардашева в другую камеру, подсунув туда опытного операгента. В новых условиях возможно качаться перестанет, проговорится. Впрочем, что он из продуктов запросил?

Корначев выложил список на стол. Написано коряво, красной шариковой ручкой, да еще с ошибками. Видно сносной грамотностью, в отличие от силы и завидного упрямства, Ардашев не обладал. Ого, губа не дура! Указано девять предметов:

1. Колбаса капченная — 2 батона,

2. Сыр голанский — 1 кг,

3. Икра, любая — 2 банки,

4. Пепсикола — 3 бутылки,

5. Лимоны — 3 штуки,

6. Шоколад, наш — 5 штук,

7. «Сникерсы» — 15 штук,

8. Майонез — 2 банки,

9. Сальцо с чесноком — 2 кг.

Похоже, прибавку к тюремному рациону качок вознамерился получить солидную. И продукты все высококалорийные, в основном — дорогостоящие. «Значит, есть у родных деньжата, — прикинул следователь. — Что-что, а поесть мой Сергей Васильевич обожает. Надо же — сальцо с чесноком! И «Сникерсы» — целых пятнадцать штук!».

Нечто вроде догадки, нетривиального хода пришло в голову Корначеву. Сладкое, сладкоежка… Наверное, поэтому, в отличие от своих сообщников, Ардашев не курит, не употребляет спиртного. У каждого выходит свой кайф, свои способы наслаждения. И они же — уязвимое место, ахиллесова пята, чисто людская слабость, как считают психологи.

«Что ж, можно попробовать, — подумал Юрий Владимирович. — Риска никакого… А послеобеденный допрос придется отложить».