Мартынов. Неделя стюарда - Олег Соловейский

собой таскает и показывает: вот, мол, в прислуге талант проснулся. Распорядители галерей хохочут, до слёз даже доходит, — продолжил дальше выдумывать я.

Лена захохотала, показывая красивые, очень здоровые на вид зубы. Чего-чего, а хорошего настроения ей было не занимать.

— А как зовут твоего хозяина? — поинтересовалась она.

Я замялся. Ложь заходила слишком далеко.

Глава 20

— Слушай, Лена, — предложил я, — давай потом поболтаем, мне правда нужно идти. Скажи мне свой номер…

Я вынул ладошку из кармана.

— Ого, — удивилась она, — такой же рублей пятьсот стоит. Ты займ, что ли, брал?

— Да нет, хозяин отдал, — опять соврал я, — говорит, это прошлый век, самому по телефону разговаривать.

— Интересно, — с сомнением сказала она. Но номер всё же продиктовала.

Я сделал дозвон, чтобы мой номер у неё определился.

— Лена, мне нужно бежать, — я снова чуть было не потянулся целовать ей руку, спасло только то, что она её не подала. Вместо этого, когда я наклонился к ней, она подставила свои губы.

— А когда у тебя хозяина снова не будет дома? — шепнула она. — Я бы к тебе заглянула.

— Я обязательно позвоню, — ответил я. — До встречи, Лена.

Мягко освободившись от её объятий, я быстрым шагом отправился в сторону дома. Там меня встретил Тарас.

— Матвей Михайлович, — начал он гундосить, как только я появился на пороге квартиры, — что же вы делаете? Сказали бы мне, я бы сам этого Бенедикта прутом отходил…

— Всё, Тарас, — беззлобно оборвал я его, — я совсем недавно разговаривал на эту тему с отцом. Я не знал, что он мещанин и поначалу вообще вызвал его на дуэль.

— А будь он благородным, и согласись на дуэль, что бы вы сделали? — полюбопытствовал Тарас.

— Вероятно, попытался бы устроить дуэль на пистолетах, — пожал я плечами. — Или на кулаках даже, в крайнем случае.

— Не дело это, Матвей Михайлович, — укоризненно покачал головой Тарас, — руками махать, как кумушки за чаем. Неблагородно.

— Согласен, — кивнул я, — но я бы выбрал это только, если бы не получилось устроить дуэль на пистолетах.

— Тут, кстати, женщина одна крутилась, — сказал дядька, — С синими волосами, татуированная вся. Сказала, что журналистка из этого, как его там. Забыл.

«Ну само собой» — подумал я. Запоминать имена, факты и названия было для Тараса сущим мучением, и мы, в нашей семье, об этом знали и, следовательно, старались оградить беднягу от этой непосильной для него задачи.

— И что же она? — спросил я.

— Да ничего, про вас спрашивала, я ей дал от ворот поворот, — ответил Тарас, снимая с меня мокрый фрак. — А почему вы весь мокрый? Застудитесь же.

— Тарас, — закатил глаза я, — ты же отроду севернее Екатеринодара не бывал! Откуда ты взял вообще, что летом можно застудиться?

— Как это не бывал? — с обидой спросил Тарас, — в Фарго был с Их Сиятельствами, вашими дедом, батюшкой и братом его Николаем Юрьевичем.

Я замер от удивления.

— Ты. Был. В. Фарго? — раздельно, чётко выговаривая слова, чтобы убедиться, что мы друг друга полностью поняли.

— Был, — важно ответил Тарас, — отчего ж не быть.

— А почему я об этом не знал? — спросил я.

— Так это ж до вашего рождения было… — промямлил дядька.

— Я знаю, когда это было! — воскликнул я, — почему же ты мне не рассказывал?

— Да что тут рассказывать, Матвей Михайлович? — удивился Тарас. — Дед ваш в Америке скупал землю. В какой-то момент купил большой участок в штате… как его…

— Канзас? — подсказал я, снова забывшему название Тарасу.

— Да, Канзас или Арканзас, или ещё какой-то канзас, — кивнул тот, — купил он его, значится, а потом выясняется, что компания из города Фарго, которая участок продавала, никаких прав на продажу не имела.

— То есть, мошенничество? — уточнил я.

— Оно самое, как есть, — согласился Тарас. — Князь с сыновьями прилетал участок осматривать, так вот он, как про это услышал, своего представителя в Фарго отправил. Вскоре тот вернулся и сказал, что ничего поделать не может, так как всё по закону. Разве что долгую тяжбу начинать.

— Представляю реакцию деда, — хохотнул я.

— Я помню, как ваш отец зашёл в комнату, и сказал: «Тарас, мы едем в Фарго», — Тарас поднял глаза, вспоминая. — Князь решил лично переговорить с этими мошенниками. Заходим мы в их офис в небоскрёбе. Любят они это уродство стеклянное из бетона, а я считаю, что такие высокие дома это в Китае каком или где там ещё они на головах друг у друга живут…

— Тарас, — окликнул я отвлёкшегося дядьку, — Фарго.

— А, ну да, — опомнился тот, — князь с ним несколькими фразами перекинулся и понял, что это подставное лицо в конторе сидит. Веди, говорит, к главному. Тот говорит, не велено беспокоить. Ну я его слегка Яром прижал по болевым точкам, и он пошёл с нами. На нашей машине доехали до особняка. Большой такой, с охраной. Он позвонил, и ворота открылись.

— А дальше, что же? — сгорал от нетерпения я.

— Дальше мы все вместе зашли, и нас окружила охрана с оружием. Вышел хозяин дома. У него по одному только выражению лица понятно было, что он разбойник, за копейку прирежет. Князь тоже это понял и говорит нам: «Держите».

— Что держите? — не понял я.

— Щиты, — ответил Тарас, — и мы стали держать. Чтобы пули нас и князя не задели. А князь стал их, значит, одного за другим, не торопясь, очень кроваво наказывать. Одного пополам рассёк, так, что без звука две половинки на пол упали. Другого как тряпку скрутил и выжал. Третьего просто в кучу сжал, до размера мяча футбольного. А пули от наших щитов из Яра отскакивали. Как дождик по стеклу стучали.

— И что же с деньгами? — спросил я.

— Князь этого хозяина дома напоследок оставил. Когда стрелять стало некому, князь повернулся к нему и сказал, что за каждый рубль, который князь на этой сделке потерял, возьмёт с него квадратный сантиметр плоти.

«Американцу повезло, что не за каждый доллар» — подумал я. Рубль стоит тридцать долларов, потому сантиметров за каждый доллар пришлось бы отдать больше, чем рублей.

— Правда, американец этот, наверное, не понял, что такое «сантиметр», — продолжил Тарас, — у них же там фунты или футы или как там… В общем, князь ему показал на деле, что имеет в виду. О возврате денег речь не шла. Просто князь силой своего Яра стал вырывать у него сантиметр за сантиметром из тела.

— И что же американец? — спросил я.

— В конце концов, он отдал и деньги, и землю. Очень просил взять и в ноги кланялся.