Битва за Францию - Ирина Даневская

Уже за ужином открылась истинная причина такой настойчивости Спиньолы — услышав о смерти бедняги Ториньи, Беврон так громко заявил о намерении драться с Бутвилем, что эти угрозы услышал Людовик XIII, который через французского посланника попросил инфанту предотвратить кровопролитие. Изабелла поручила уладить это щекотливое дело Спиньоле. Тот попытался выполнить поручение и, напоив врагов своим лучшим вином, призвал их к примирению. Бутвиль, не имевший ничего против своего противника, согласился уладить дело миром, но Беврон, проделавший длинный путь «во имя справедливости», и слышать ничего не хотел.

Впрочем, чтобы успокоить гостеприимного хозяина, противники для вида обнялись, но Спиньола заметил, как Беврон шепнул своему врагу что-то на ухо, и Бутвиль ответил ему многозначительным кивком.

Итак, не имея возможности предотвратить драку, маркиз решил не дать противникам возможности немедленно исполнить своё намерение. Услышав, что Бутвиль собирается уходить, он позвал слугу и приказал ему проводить гостя домой. Беврон вынужден был остаться и развлекать Спиньолу разговорами до тех пор, пока не прибыл письменный приказ инфанты Изабеллы, предписывающий господину д'Аркуру немедленно покинуть пределы её страны. Проклиная всё на свете, маркиз вынужден был подчиниться.

Граф де Бутвиль, благополучно вернувшийся к себе домой, до поздней ночи прождал своего противника, и уснул, так и не дождавшись его. А утром его разбудил посланец от инфанты Изабеллы, которая просила французского забияку немедленно пожаловать к ней.

* * *

Правительница испанских Нидерландов была уже немолодой женщиной. Хоть и облачённая в монашеское одеяние, которое она носила со дня смерти своего мужа, эрцгерцога Альбрехта, она производила настолько величественное впечатление, что даже забияка Бутвиль в её присутствии почувствовал себя неуютно. Думая, что разговор пойдёт о дуэли, граф заготовил целую защитную речь в своё оправдание, но, к его большому удивлению, она не понадобилась — Изабелла любезно поприветствовала его, и с милостивой улыбкой выслушав комплименты Бутвиля, заговорила о деле.

— Граф, — произнесла инфанта. — Герцогиня де Шеврёз рекомендовала вас как человека храброго и благородного, да и я сама за время нашего короткого знакомства уже успела убедиться в правдивости её рекомендации.

Господин де Монморанси вытаращил глаза от удивления.

— Я никогда не был в свите воздыхателей прекрасной герцогини, — ответил он. — И, тем более, мне лестно услышать такое завидное мнение о моей скромной особе. Что же касается тех качеств, о которых ваше высочество изволили упомянуть, то я всегда к услугам вашего высочества.

— Господин граф, мне нужен храбрый человек, который смог бы посетить Англию, не возбуждая лишних подозрений. Я не могу отправить туда своих людей. Англия воюет с Испанией, поэтому испанцам и фламандцам заказан путь на её территорию. Но вы — француз и к тому же близкий друг английской королевы... Я подумала, что вы могли бы выполнить моё небольшое поручение.

— Я готов служить вашему высочеству, — тут же согласился Франсуа. — И если речь идёт о том, чтобы отправиться в Англию к королеве Генриетте...

— К герцогу Бэкингемскому, — поправила его Изабелла. — Вам всего лишь нужно будет вручить милорду несколько писем и привезти ответ. Это всё.

— Хорошо, — Бутвиль немного загрустил, услышав о том, что ему опять предстоит свидание с министром, а не с Генриеттой, как он думал вначале.

Но, рассудив, что, встретившись с Бэкингемом, он сможет увидеться и с королевой, Франсуа опять развеселился.

— Я готов ехать, — ответил он. — Раз мне запрещено, чёрт возьми, появляться при французском дворе, я волен проводить своё время так, как пожелаю. А сейчас я желаю путешествовать. Думаю, я смогу выправить себе дорожный паспорт у французского посла в Брюсселе.

Изабелла облегчённо вздохнула и, поздравив себя с тем, что граф де Бутвиль оказался лучшим дипломатом, чем о нём писала Мари де Шеврёз, благосклонно улыбнулась.

— Я обещаю вам позаботиться о том, чтобы король Франции даровал вам полное прощение. Я уверена, что к тому времени, как вы вернётесь в Брюссель, я смогу порадовать вас добрыми вестями.

Бутвиль радостно поклонился, но через мгновение его лицо снова омрачилось: он вспомнил о Бевроне.

— У меня ещё есть небольшое дело в Брюсселе, — признался он. — Но я быстро улажу его и смогу выполнить поручение вашего высочества.

— Да, — нахмурилась инфанта. — Теперь об этом «небольшом деле»... Я поручила маркизу Спиньоле проводить до границы господина Беврона. Что же касается вас, граф, то я настойчиво прошу вас дать мне слово, что вы воздержитесь от дуэлей в моих владениях.

Бутвилю ничего не оставалось, как согласиться. И, поскольку его противник покинул Нидерланды, он энергично занялся приготовлениями к отъезду. Выправив себе паспорт и взяв письма у инфанты Изабеллы, среди которых оказалось послание от герцогини де Шеврёз, Франсуа покинул Брюссель и отправился навстречу новым приключениям.

Франсуа Монморанси граф де Бутвиль благополучно высадился на берег в Портсмуте через двенадцать дней после указанных событий. Его желание увидеть королеву Генриетту было так велико, что он безропотно снёс все издевательства, которым подвергали англичане всех французов, дерзнувших пересечь Ла-Манш в это неспокойное время. Справедливости ради следует заметить, что делали они это в отместку французам, которые не слишком церемонились с их соотечественниками во Франции. Как бы там ни было, но строгость пограничного контроля убедила графа в том, что ему вряд ли удастся войти в Уайт-холл с парадного входа. Поэтому он решил сначала выполнить поручение инфанты и увидеться с герцогом Бэкингемом.

Благополучно прибыв в герцогский дворец, он назвался охране и, продемонстрировав письмо инфанты Изабеллы, был допущен в приёмную, где столкнулся нос к носу с Патриком Роджерсоном.

— Мне необходимо видеть милорда Бэкингема, — не дав ему опомниться, заявил Монморанси.

— Герцог в отъезде, — зло отчеканил Патрик, у которого ещё были слишком свежи воспоминания о предыдущем визите Бутвиля. — Ия точно знаю, что встреча с вами не входит в его планы.

Секретарь был готов умереть на месте, но не допустить француза к Бэкингему, так как был свято уверен, что ничего хорошего из такой встречи не получится.

Бутвиль покраснел, как рак, ошпаренный кипятком, но вовремя вспомнил о внушительной охране герцогского дворца.

«Спокойнее, друг мой, спокойнее, — проговорил он про себя. — Право, было бы обидно вместо прекрасного лица Генриетты разглядывать сырые стены Тауэра».

Он покорно достал письмо инфанты и показал его Патрику. Недоверчиво оглядев послание со всех сторон, словно сомневаясь в его подлинности, секретарь тем не менее сказал: