От Я до Я - Алина Ланская

— Спасибо, что хоть сообщения его не читал.

— А зачем? Они и так на экран каждое утро выскакивали. Потом, я тебе с точностью в 99 % предскажу, что он пришлет тебе завтра.

— То есть?

Смотрю на экран и пытаюсь найти закономерность. Странно, вчера сообщение пришло не утром, как обычно, а днем.

— Не важно. Все, что касается Ромео, это твоя история, Джульетта.

— Как ты меня назвал? — Невольно улыбаюсь и смотрю на своего друга, который снова подтрунивает надо мной.

— Джульетта. Тебе не нравится Хулия, будешь тогда Джульеттой. Только помни, что она плохо кончила.

Янош, как всегда, легкомысленный и такой… свой.

— Спасибо тебе. Поверить до конца не могу, что ты все это время возился со мной. Один.

Воображение услужливо рисует картинку за картинкой — столько времени вдвоем в маленькой комнате. Один на один. Чувствую, как щеки уже пылают.

— А у тебя симпатичная пижама, Заноза. — Он мысли мои читает? Мне показалось или его голос стал ниже? — Будь я твоим парнем, запретил бы носить шорты. Любые.

Протягивает руку и тыльной стороной ладони нежно гладит мою щеку. С трудом заставила себя не закрыть глаза. А так хотелось… Синие глаза гипнотизируют, наверное, поэтому не возникло даже желания убрать его руку от себя.

— Ты, наконец, появился в университете. Янош, а мы договаривались, что без пропусков. В ноябре денег получишь меньше. Без обид.

Проф явно ждет, что я буду спорить. Бабки, разумеется, не помешали бы. Они никогда не бывают лишними, особенно сейчас: после того как перевел Богдану очередной транш, денег осталось разве что бухло оплатить в баре. Не хотел зажимать вечеринку, но, видимо, придется.

— Были причины не ходить, — коротко объясняю. Если он думает, что я начну оправдываться, то совсем не в теме.

— Юля выздоровела, значит, я тебя чаще буду видеть на парах. Верно?

— Возможно. Слушай, тебе самому не смешно? Может, хватит уже меня пасти? Я вырос, Андрияш.

— И уже не рвешься из этой дыры, — подхватывает Проф. Вот здесь я с ним согласен.

— Пока не вижу смысла спешить. Я здесь всего полтора месяца, до весны время есть.

— А потом? Наш договор в силе?

— Конечно, кто ж откажется от бабок. Я выиграю пари, и вы все, наконец, оставите меня в покое. Сам-то валить отсюда не собираешься?

— Нет.

— Дождешься свадьбы Лады? Тебя, кстати, пригласили?

Выдерживаю злобный взгляд Профа, но он, понятно, не даст мне долго себя троллить.

— Так ты наврал родителям, что Юля просто друг? Они все равно не поверили. Мама переживает.

— Она и за Ладу переживает, я не знал, что они знакомы, — гну свое, потому что обсуждать Вьюгину я точно не буду. Проф наверняка уже знает. Странно, что не заговорил и не снял с меня еще «штрафные». Чую, без штанов в ноябре останусь, а на улице вот-вот морозы ударят.

— За Ладу?

Простое слово из четырех букв — и ты на крючке, брат.

— Ну да, только невеста Мамаева не жаждала с матушкой политес разводить. Первый раз видел, чтобы с ней так разговаривали. Обычно все заискивают.

Проф сидит с непроницаемой мордой лица, но хоть на меня больше не гонит.

— Ну я пошел? Аудиенция закончилась? Андрияш, клятвенно обещаю следующую неделю не пропускать. Ну или как получится.

— Корнеев из твоей группы действительно о косяк ударился перед парой по испанскому?

Понятно. Значит, напоследок оставил.

— Конечно, а были еще варианты?

— Я сам видел, как Вьюгина после моей пары ему оплеуху дала. Все видели. А через двадцать минут он о косяк ударился. Интересно.

Молчу, скучающе рассматриваю зазубрины на двери кабинета Профа. Да я бы хорьку язык вырвал, пусть Занозе спасибо скажет. Но я еще с ним не закончил. Ушлепок!

— Он вообще неловкий парень.

— И болтает много.

— Много. Может, теперь перестанет, но не факт.

— Первый раз с тобой вижу нормальную девушку. Уверен, что потянешь?

На языке вертится пошлость, но смотрю на мрачного Андрияша, и шутить не хочется.

— Да.

— А я думаю, что нет. Только нервы девчонке потреплешь. Она не будет терпеть твои выкрутасы. Не лезь к ней.

Не будь передо мной родной брат, да еще и старший, тоже поцеловался бы с косяком.

— Сам не умеешь, так других учишь? Без тебя разберемся. И Кощею передай, чтобы тоже не лез.

Ухожу, не расслышав последней фразы Профа. У нас с Занозой нет ничего, а всем неймется. Чего только за неделю не слышал, но все больше намеками. Никто прямо не интересовался, ну кроме Корнеева — ему голову от ревности совсем снесло.

Не ожидал, что Хулия врежет хорьку. Нервничает слишком, и пока не представляю, как ее успокоить. Черт бы побрал этот волейбол!

На последнюю тренировку меня не пустят, но вечером все равно заберу Хулию. Плевать, кто что скажет, плевать на Лученко, на всех плевать. Завтра игра — первая для Юли в составе сборной. Играют со сборной медицинского института, главное, пережить сегодня и завтра. Хотя после того, как от игры отстранили девку, которая пустила Занозе мяч в лицо, никаких случайностей больше не было. Пока не было. Полина больше не беспокоит. Слышал, она вроде опять сошлась с бывшим парнем своим.

На улице ледяной ветер, кутаюсь в воротник пальто и успеваю-таки в автобус. Тут, по крайней мере, не дует. До бара, где работает Танька, добираться около часа — предлагала вечером в Dirty Dream. Бар открывается в восемь, но вечером сеанс психотерапии и мотивации для Вьюгиной перед игрой.

Приезжаю к шести. Еле нашел забегаловку — темновато уже, на домах номера не всегда указаны. Да и ладно, главное, что вход хорошо освещен.

— Янош, привет! Присаживайся. — Танька ловко орудует за стойкой, народа мало, пара компаний да несколько девчонок скучает. Пробегаюсь по ним быстрым взглядом и смотрю на подругу.

— Привет. Мне минералку налей, пожалуйста.

Она удивляется, даже брови приподняла, но молчит. Быстро пододвигает стакан с водой и довольно улыбается.

— Сто лет тебя не видела. Пропал куда?

Почему каждая баба, с которой я спал, считает, что имеет право задавать такие вопросы?

— Занят был. — Делаю маленький глоток. — Так что у нас со ставками? И кто еще параллельно тотализатор открыл?

— Ставки растут, уже один к пяти. К весне, я думаю, деньги будут очень серьезные. Уверен, что сможешь? То, что сейчас никто открыто не вредит, ни о чем не говорит, верно?