Непокорный ангел - Джейн Фэйзер

— Ты понимаешь, что могло с тобой произойти?

— Да, конечно, — ответила Генриетта. — Но я нашла безопасное место и стояла там, пока толпа не схлынула. Я видела, что творилось вокруг… — Зубы ее начали выбивать дробь, и она внезапно почувствовала тошноту.

Дэниел отвернулся от огня. Злость начала проходить, и он наконец вник в смысл сказанных ею слов. Она отправилась в Уайтхолл, чтобы испытать его муки, чтобы лучше понять и разделить его горе. Это было так необычно, хотя, с точки зрения Генриетты, вполне разумно. В этом была вся Генриетта, которую он считал слишком молодой, наивной и неопытной в мирских делах, чтобы делиться с ней своими переживаниями. Он не доверял ей, и тогда она поступила по-своему, как всегда просто и открыто. И теперь страдала из-за этого. Дэниел посмотрел на жену. Она стояла дрожа, с побелевшим лицом, а в глазах застыл недавно пережитый ужас.

Ничего не говоря, Дэниел вышел из комнаты и спустился в кухню. Когда через десять минут он вернулся с подносом, на котором стояли две большие дымящиеся кружки и тарелка с имбирным пряником, Генриетта все стояла в той же позе, в какой он оставил ее, только сейчас смотрела в окно на улицу.

— Подойди к камину, — тихо сказал Дэниел, ставя поднос на столик. — Тебе надо согреться. Это теплое вино и пряник прямо из печки.

Казалось, буря прошла. Генриетта нерешительно подошла к нему, обхватив руками озябшие плечи.

— Здесь не холодно.

— Нет, но холод внутри тебя. — Дэниел начал энергично растирать ей руки. — Мы никогда не забудем того, что видели сегодня. Никто не забудет этого. Но тем не менее борьба должна продолжиться, потому что ни один честный человек не сможет жить по законам убийц короля.

Генриетта похолодела.

— Что ты имеешь в виду, Дэниел? Ты же пошел на примирение, подписал договор.

Он покачал головой:

— Я не присягал убийцам. Карл Первый мертв, но жив Карл Второй, и я буду верен ему.

— Что ты собираешься делать? — спросила она почти шепотом.

— Поеду в Гаагу, — ответил он просто. — К изгнанному королю и буду служить ему.

Генриетта медленно опустила голову.

— Сейчас многие семьи живут в изгнании. Мы не будем какими-то особенными, да и дети многому научатся в этом путешествии.

Дэниел пристально смотрел на нее долгую-долгую минуту. Он уже принял решение оставить Генриетту и дочерей в тихом кентском имении. Но его жена сегодня наглядно продемонстрировала свои взгляды на супружеские отношения.

Дэниел улыбнулся, бережно взяв в ладони лицо Генриетты.

— Как ты думаешь, госпожа Кирстон согласится жить в изгнании?

В грустных карих глазах снова вспыхнул огонь.

— Мы должны взять ее с собой?

Он кивнул:

— Боюсь, что так, моя фея. У тебя будет много обязанностей при дворе, и ты не сможешь заботиться о Лиззи и Нэн без посторонней помощи.

— Надеюсь по крайней мере, что там не надо будет иметь дело с маслобойкой, — сказала она с плутовским блеском в глазах.

— А также лазать по деревьям, — серьезно заметил Дэниел. — Ты должна стать придворной дамой.

Генриетта задумалась над этой перспективой.

— Не думаю, что это труднее, чем все то, чему я уже научилась. — Она неожиданно улыбнулась, протянула руки, обняла мужа за шею и, встав на цыпочки, поцеловала. — Но мне кажется, есть вещи гораздо более приятные.

— Вероятно, есть, — согласился он, прижимая к себе гибкое тело жены, чувствуя его тепло и трепет. Внезапно в нем вспыхнуло огромное желание, потребность овладеть телом, которое он держал в своих объятиях, словно это могло сделать несуществующими все несчастья сегодняшнего дня.

Генриетта сразу почувствовала перемену в его настроении, увидела страсть в черных глазах и, увлекая Дэниела к кровати, ощутила в себе неведомую прежде радость от одержанной победы.

— Хватит слоняться без дела, Нэн, — нетерпеливо сказала Генриетта, протягивая ребенку руку. — Мы и так слишком долго ждем тебя.

— Кажется, мы снова опоздаем к обеду, — весело сказала Лиззи из-за охапки свежесорванной лаванды.

— А папа, наверное, пригласил гостей, — добавила Нэн звонким голосом, свидетельствующим о полной беззаботности.

— Очень может быть, — пробормотала Генриетта, ускоряя шаг.

Они шли по узкой, мощенной булыжником, извивающейся улице в деловом центре Гааги. Крики уличных торговцев манили девочек, не привыкших к городской жизни, и Генриетта постоянно дергала за руку то одну, то другую, оттаскивая от соблазнительных рыбных лавочек, от ремесленника, плетущего проворными пальцами корзину, от сладко пахнущих кондитерских изделий. Нельзя сказать, что она не понимала всю привлекательность этих соблазнов, наоборот, полностью разделяла чувства детей, однако они слишком задержались, собирая лаванду в поле за городом, а дома их ожидали к обеду.

Дэниел, как обычно, провел утро при дворе, где лихорадочно разрабатывались планы военного выступления против парламента при поддержке верных шотландцев. Он не говорил, что собирается пригласить гостей, но это случалось довольно часто, так как их дом был открыт для многих обнищавших изгнанников, проживающих в этом городе. Отсутствие хозяйки и задержка с обедом могли создать плохое впечатление об их гостеприимстве.

Наконец они подошли к каменному дому с остроконечной крышей, где здесь, в Гааге, жили Драммонды. Многие приближенные короля-изгнанника поселились в таких небольших домах, не имея средств на более дорогое жилье. Их поместья конфисковали, однако им удалось покинуть Англию, прихватив с собой немного денег. Дэниел избежал конфискации, но тем не менее приходилось очень экономно вести хозяйство, так как он не хотел рисковать и возвращаться в Англию, чтобы воспользоваться доходами со своих земель. Агенты парламента контролировали порты, где высматривали прибывающих сторонников короля, поэтому Дэниел опасался, что его признают таковым и его собственность окажется в опасности.

Дом Драммондов стоял на тихой площади, рядом с такими же недорогими домами, с тыльной стороны к нему примыкал небольшой сад. Апрельский ветер доносил запах моря и аромат цветов, поэтому дети не хотели, чтобы Генриетта днем закрывала входную дверь. Слева от холла, в гостиной, слышались приглушенные голоса.

— Не могу понять, кто это? — Лиззи, будучи очень любопытной, подбежала к массивной дубовой двери и заглянула в замочную скважину, напряженно прислушиваясь.

— Лиззи! — укоризненно воскликнула Генриетта и засмеялась, когда дверь неожиданно открылась.

Лиззи шлепнулась на пол у ног отца. Дэниел удивленно посмотрел на нее.

— Ты что-то потеряла, Элизабет?

— Нет… нет, сэр. Я с-споткнулась, — заикаясь, сказала девочка, покраснев от смущения, поспешно вскочила и сделала книксен.