Я больше не люблю тебя - Диана Эпплярд

— Но куда ты пойдешь, дорогой? Будь разумным. Тебе придется остаться здесь и решать, как быть дальше. Мы найдем другую школу.

Джейк презрительно рассмеялся.

— Ага, как же. Я продул свой шанс. Папа мне все четко объяснил — хватит с меня дорогого образования.

— Это неправда. Если придется, я найду деньги на хорошую школу и лично заставлю их тебя взять.

Джейк улыбнулся ей.

— Пожалуй, ты сможешь.

— Еще как смогу. Но только при одном условии.

— Я знаю, никаких наркотиков.

— Никогда. Я серьезно.

— Даже прикурить иногда нельзя?

— Джейк, это не смешно. Давай спускайся и выпей кофе.

— Нет, — кровь прилила было к его щекам, но сейчас он опять побледнел. — Я спущусь, когда папа уйдет. Ладно?

— Ладно. Но вам придется разобраться между собой. Я это за тебя сделать не могу.

— Я знаю, — сказал Джейк. — Но, по-моему, сейчас его очередь извиняться.

— Ты понимаешь, что это значит, да?

— Что? — Тэсс стояла спиной к Марку, ставя чайник на плиту.

— Нам придется переехать. Здесь для него другой школы нет. В общей средней школе будет еще хуже. А так он убережется от искушений и тех маленьких подонков, которые продали ему эти наркотики.

— Ты, правда, думаешь, что этим все решишь? — поинтересовалась она, разворачиваясь к мужу.

— Да, думаю, — сказал Марк холодно. — И пора бы тебе стать пожестче, Тэсс. Если я выясню, что ты с ним сюсюкаешь и смягчаешь все, что я сказал, то я не представляю, что сделаю в гневе. Чего ему не хватает, Тэсс, так это дисциплины. Именно это ему нужно.

— Нет, не это, — сказала она. — Ему нужна любовь. Твоя любовь.

— Слушай, оставь, черт возьми, в покое все эти университетские штучки про любовь и нежность. Он думает, что может делать все что хочет, и мы всегда его простим, потому что ты его так вырастила и вечно покрываешь. Меня ты в это не втянешь. Я всегда говорил, что с ним надо построже, но ты твердила, чтобы я его не трогал. Так только глупые австралийцы делают, мы будем вести себя как культурные англичане среднего класса и переубедим его. Просто замечательно это сработало, правда? Его исключили за продажу наркотиков! Извини, если это слишком грубо для твоего чувствительного либерального сознания, но так уж обстоят дела. А теперь мы будем действовать по-моему. Он никуда не пойдет, пока мы не переедем. Никаких друзей, никакого футбола, никакого кино, никакого болтания по магазинам. Он будет здесь, у нас на глазах, будет заниматься — наверняка в школе помогут с заданиями, — а когда мы переедем, я найду ему школу как можно жестче, и больше этой вседозволенности не будет. Если вспомнить, как он с тобой разговаривал весь прошедший год, то я поверить не могу, что мы ему это спускали с рук. Хватит.

— Ты не прав.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ты не прав. По всем статьям. Одна из причин его ужасного поведения в том, что мы не обращали на него внимания. Мы обращались с ним как с чужаком, черной овцой в семье. Все внимание было на Олли и Хэтти, и почти ничего для Джейка. Если ты его сейчас запрешь и изолируешь, то еще больше все испортишь. Что тебе нужно сейчас сделать, так это пойти и поговорить с ним, и показать, что ты его любишь, что бы он ни сделал, и что в будущем ты будешь ему доверять.

— Нет.

— Прошу прощения?

— Нет. Я не буду этого делать. Я не собираюсь слушать инструкции, как мне вести себя со своим собственным сыном. Пора бы в этом доме снова делать то, что я скажу. Мы переезжаем, и это окончательно. А теперь мне пора на работу. И оставь его в покое, Тэсс. Пусть посидит и подумает о том, что он сделал с нашей семьей.

— Ты ужасно не прав, — сказала она. Марк в отчаянии встряхнул головой вышел.

Джейк лежал рядом с Франческой на ее узкой односпальной кровати. Плюшевые мишки и другие мягкие игрушки, которые она решила сохранить, несмотря на недавнюю смену обстановки в комнате на стиль шестидесятых, с сиреневыми стенами и стильными торшерами, валялись на полу. В CD-плэйере грустно пела Дайдо. Дверь была заперта, хотя Франческа знала, что мать вернется не раньше чем через час.

— Что они думают, где ты сейчас? — спросила она.

Джейк крепче сжал ее руку.

— В библиотеке, — прозвучал негромкий ответ. Франческа рассмеялась и посмотрела на него, приподнявшись на локте. Джейк лежал на спине, глядя в потолок. Она нерешительно потянулась к нему, чтобы коснуться губами. Юноша резко притянул ее к себе и поцеловал, прижив так крепко, что их тела казались одним целым. Перекинув через нее одну ногу, он притянул ее еще ближе.

— Смотри, — прошептал он, — мы совпадаем.

Франческа слегка отодвинулась. Сердце ее отчаянно колотилось, но она чувствовала себя до странности спокойно, будто этот момент мог тянуться вечно. Если бы я умерла сейчас, подумала она, то была бы счастлива.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

Франческа улыбнулась ему, ее глаза на бледном лице казались особенно большими.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Не надо. Не говори этого сейчас, когда у нас еще целый час, — он положил руку ей под подбородок и наклонил лицо девушки к себе. Потом начал медленно и нежно целовать ее веки, щеки, пока не прикоснулся к ее губам.

— Ты ведь не против, правда? — тихо спросила она.

— Нет. Но это все равно слишком рискованно. Думаю, для моих родителей это было бы последней каплей. Отец меня точно убьет.

— И моя мама.

— А ты хочешь? — спросил Джейк.

— Как ты думаешь?

— А ты когда-нибудь уже…?

— Нет.

— Ты первая, — сказал он, — кого я действительно люблю. Кроме мамы.

— А папу?

— Это вряд ли, — он потер едва заметный на щеке след.

— Я тебя не виню, — проговорила Франческа. — Я не люблю своего отца. Он подонок. Думает, что может купить нашу любовь.

— Ты его часто видишь?

— Примерно раз в две недели. Он нам дарит кучу подарков, будто это что-то исправит.

— А что твоя мама думает?

— Она его ненавидит. Всегда его ненавидела.

— От наших родителей никакого толку, правда?

— Да, пример они мне подали не ахти какой, — сказала Франческа. — Думаю, я никогда не выйду замуж. Не хочу, чтобы моему ребенку было так же плохо, как мне, когда мама с папой развелись. Теперь-то ладно, но тогда было просто ужасно. Тебе повезло, что твои родители до сих пор вместе.

— Ну не знаю. Они много ругаются. В основном из-за меня, — добавил он с мрачным удовлетворением.