Летящая на пламя - Лаура Кинсейл

— Нет, это не на Своне, — пробормотал он, нахмурившись, — это где-то дальше. Возможно, на той стороне Малуна.

— Это корабль, да? — спросила Олимпия.

— Что вы говорите? — Капитан резко повернулся к ней, насупив косматые брови, как будто только сейчас вспомнил, что она стоит рядом. — Не хотите ли спуститься вниз, мисс Дрейк? Здесь такой сильный ветер.

— Нет, благодарю вас. Этот дым представляет собой какую-то опасность?

Он усмехнулся и похлопал Олимпию по плечу.

— Не беспокойтесь. Вообще-то в этих широтах можно встретиться с испанскими пиратами, но скорее всего это просто мои соотечественники, янки со зверобойного судна. Они разделились на несколько отрядов и теперь подают сигналы друг другу. Однако мой девиз, мисс Дрейк, — осторожность и еще раз осторожность. Поэтому мы со всей тщательностью произведем разведку.

Олимпия вынуждена была вернуться в свою каюту. Судно снялось с якоря и двинулось вдоль скалистых берегов. В каюте Олимпия увидела закутанного в одеяла Мустафу, он пил горячий кофе и что-то бормотал себе под нос на родном языке. Горничная, которую Шеридан нанял для Олимпии, — казалось, с тех пор прошла целая вечность! — похрапывала, лежа на измятой постели.

Олимпия с тоской вспомнила «Терьер» и аккуратную каюту капитана Фицхью, вспомнила чудесную террасу на Мадейре, с которой открывался прекрасный вид на прибрежные сады и море. Вспомнила свою комнату в Уисбиче, уютную и чистую хижину Фиша. Она попыталась также вспомнить ту глупую принцессу, которая отправилась в это безумное путешествие, и не могла. Она больше не ощущала себя принцессой, как не ощущала себя революционеркой и защитницей прав человека.

Она чувствовала душевную опустошенность. И полное отупение.

Когда Олимпия со вздохом села на койку, Мустафа спрыгнул на пол и прижался лбом к ее коленям.

— Мы найдем его, о прекраснейшая. Не волнуйся! Олимпия ничего не ответила. Она не верила в то, что им удастся разыскать Шеридана, и, главное, плохо представляла себе, что будет делать, если они вдруг и впрямь отыщут его. Прислонившись к переборке, она закрыла глаза, ее голова покачивалась в такт движению судна, которое держало курс… куда-то. Олимпии было безразлично, куда именно они плывут и зачем и что с ней произойдет, когда она наконец доберется до этого неведомого места.

Весь день с «Федры» следили за дымом. Олимпия время от времени выходила на палубу, смотрела на скалистые берега, мимо которых проплывало судно. Они оставили позади уже несколько островов, миновали большую мрачную бухту, а столб дыма все еще стоял на далеком горизонте.

— Чтоб мне провалиться на этом месте, но, похоже, дым поднимается с Анаканской гряды, — промолвил капитан Уэбстер, опуская подзорную трубу. — Кому понадобилось разбивать лагерь на этих скалах?

Старпом поморщился.

— Думаю, что это не испанцы, сэр. Нет, это исключено. Там слишком много рифов и нет возможности бросить якорь большому судну. Вряд ли это и зверобои — очень уж неподходящее место для промысла.

Капитан Уэбстер начал беспокойно вышагивать у рулевого колеса. Затем он снова подошел к борту, у которого стояли Олимпия и старпом.

— По всей видимости, на этих жутких скалах живет какой-то несчастный, потерпевший кораблекрушение.

Старпом озадаченно взглянул на капитана.

— Возможно, это так, сэр.

— Мы должны разыскать его.

— Но это может быть хитрым трюком, сэр. Засадой. Капитан вновь поднял свою подзорную трубу и вгляделся в ту сторону, где виднелись унылые крохотные островки.

— Я ничего не вижу, никаких признаков судна. Где же здесь засада?

— Не знаю, сэр, не знаю.

— Ладно. Я думаю, нам все же следует добраться туда и все разведать. — Капитан Уэбстер сложил подзорную трубу. — Если мы не рискнем ради того, чтобы помочь нашим товарищам-морякам, мы вряд ли будем иметь право называть себя христианами, вы согласны со мной, мисс Дрейк? Но я считаю, будет лучше, если вы пока побудете внизу вместе со своими слугами.

Олимпия подчинилась его требованию. Сидя у иллюминатора, она уныло размышляла о том, что ей, возможно, придется провести остаток своих дней в плену у испанских пиратов, — она, конечно, мечтала не о такой жизни, но что поделаешь? Когда по углам каюты начали сгущаться вечерние тени, в коридоре раздался хриплый голос капитана Уэбстера, спускающегося по трапу. Он был явно доволен собой.

— Я принес вам великолепные новости, мисс Дрейк! — пророкотал он, входя в каюту. — Мы только что выручили из беды несколько ваших соотечественников.

Он поднял Олимпию с места, подав ей узловатую, покрытую светлым пушком руку.

— Это действительно было кораблекрушение — британский фрегат разбился о рифы. Спаслось довольно много людей, судя по тому, что я видел на берегу. Их по крайней мере человек тридцать. Сейчас к нам на борт доставят офицеров и несколько матросов с затонувшего корабля. Если хотите, можете подняться на палубу.

Олимпия и Мустафа поспешили вслед за капитаном. Большая шлюпка «Федры» как раз подплывала к борту судна с первой партией спасенных. Пока на борту корабля плотник прилаживал деревянную лестницу, Олимпия подошла к борту и нагнулась, пытаясь разглядеть в густых сумерках тех, кто находился в лодке. Люди, сидевшие в ней, были еле различимы в полумраке, но они возбужденно кричали и размахивали руками. Олимпия тоже начала махать им в ответ, продвигаясь вдоль борта, охваченная общим волнением.

Первым на борт «Федры» поднялся коренастый, невысокого роста человек в рваном синем мундире с перепачканными грязью эполетами, судя но которым это был капитан. Он усмехнулся, сплюнул на палубу и крепко пожал руку капитану Уэбстеру под одобрительный гул сгрудившейся вокруг них команды.

Затем на борт поднялись еще десять человек в красных мундирах, довольно рваных и грязных, за время пребывания на острове они отрастили косматые бороды. Было уже почти совсем темно, когда на палубу корабля поднялся последний моряк с разбившегося судна. Он быстро вскарабкался по лестнице и легко перепрыгнул через поручни. Это был очень рослый парень, он повернулся лицом к шлюпке и помог взобраться на борт матросу с «Федры», который доставил их. Справившись со своим делом, он выпрямился и осмотрелся вокруг. У этого моряка, единственного из всех спасенных, было чисто выбритое лицо.

Вглядевшись в него, Олимпия изумленно заморгала и схватила Мустафу за руку. Высокий моряк обменялся крепким рукопожатием с одним из матросов «Федры», грубовато похлопав его по плечу, а затем повернулся, и на его радостно ухмыляющееся лицо упал свет от фонаря. Заметив Олимпию, не спускавшую с пего глаз, он вдруг замер, улыбка застыла у него на губах, а затем медленно сошла. Они оба будто окаменели, пристально глядя друг на друга посреди царившей на палубе радостной суматохи и веселых приветственных криков.

— Черт возьми, — вымолвил наконец Шеридан Дрейк. — Черт меня возьми!