Королева воинов - Алан Голд

Как сильно он, Светоний, ошибался сразу после своего приезда! Он думал, что ситуацию будет легко контролировать. Вераний уже начал большую работу, но заболел и умер. Последними его словами были: «Будь у меня еще два года, я бы очистил Британию для императора». Именно это собирался теперь сделать Светоний. Показать бриттам, что силу Рима нельзя остановить, и мятежникам придется отступить хоть в море. Привести достаточно войск, быть безжалостным в добывании победы, и тогда сопротивление будет сломлено. При этом проявить мягкость и снисходительность ко всем, кроме вождей восставших, и таким образом завоевать любовь и благодарность народов бриттов. Вот что он намеревался сделать.

Но сначала необходимо было сокрушить сильнейшее сопротивление на западе и уничтожить друидов, которые в огромном числе собрались на далеком острове Мона. Бритты называли его Англси. Именно оттуда они отправляли гонцов, чтобы вдохновлять и подбодрять мятежных вождей в их пещерах и других укрытиях. Когда Светоний обсуждал предстоящий поход со своими военачальниками в Лондинии и Камулодуне, то ему казалось, что война может закончиться менее чем за год. Действительно, мятежники собрались на относительно небольшой территории; все больше и больше бриттов на востоке и севере принимали власть Рима и фактически снабжали римских солдат оружием и припасами; друидов уже не видели нигде в завоеванных землях, их влияние там исчезло. Светоний даже написал императору, что его предшественник Вераний сделал практически все, что в короткое время мог сделать столь одаренный воин на посту правителя Британии.

Однако все это относилось лишь к положению фортов и лагерей на юге. Сейчас же, ведя свою павшую духом армию все дальше в неведомые и враждебные земли, изобилующие густыми лесами и глубокими пещерами, он понимал, что реальность — совсем иная. И, обеспечивая выживание тысяч измотанных солдат, он уже сомневался в том, сможет ли вообще выполнить миссию, возложенную на него Нероном. Неудача могла не только закончить его карьеру, но и, если учесть нрав императора, оборвать саму его жизнь.

Потягивая яблочный сок, он размышлял над тем, как можно заставить людей двигаться быстрее и не вызвать при этом бунт. Наказания лишь злили солдат, и они шли еще медленнее. Взывать к римской доблести было смешно, потому что этим солдатам просто не повезло: они не были отправлены куда-нибудь еще, и вместо того чтобы поехать из Галлии домой, оказались за морем, на севере. Поэтому он решил выбрать метод поощрения. В Африке он уже использовал такой прием, и результат был весьма хорош. Однако там войска не были столь деморализованы. А эти… Если поощрение не сработает, все может стать еще хуже. Но он решил рискнуть.

Призвав секретаря, он продиктовал распоряжение, которое надлежало прочесть каждому центуриону. Тот, кто прочесть не мог, должен был прибегнуть к помощи своего командира. Поощрение было простым, но эффектным. Сам Светоний будет двигаться во главе армии и выбирать место для ночного привала. Сто сестерциев будут выплачены каждому солдату центурии, которая достигнет места нового лагеря первой. Награда предусматривалась каждый день. Светоний улыбнулся: если он знает римских солдат, а он думал, что знает, это добавит к ежедневному переходу пять, а то и больше миль.

Он попросил Марса, чтобы все получилось. Тогда он удивил бы друидов, появившись на много дней раньше на их острове, чем они ожидают, и уничтожил бы их всех. А когда будут уничтожены жрецы, восставшие бритты падут духом и прекратят сопротивление.

Командующий допил сок и приказал наполнить чашу вином. Он привез вино из Рима; то был подарок императора. Вспомнив о своей последней и единственной встрече с Нероном, Светоний вздрогнул. И покачал головой, недоумевая, почему мать императора не утопила это уродливое, зловонное чудовище еще в младенчестве.

59 год н. э. Байи, бухта Неаполя

Аницет, командующий имперским флотом в бухте Неаполя и в прошлом наставник Нерона, ожидал визита императора с почти нескрываемой надеждой. Он знал, что был хорошим командующим, его всегда любили подчиненные, но теперь, если он не проявит себя в великом морском сражении, то будет забыт и Сенатом, и императором, и его карьера, поначалу столь многообещающая, закончится безвременно и бесславно. Но прославиться в битве на море не было никакой возможности, потому что все сражения теперь шли на суше. Флот использовался только для борьбы с пиратами, и порой — чтобы сопровождать императора, когда тот плавал вдоль берега. Не так было в великие для римского флота дни, во времена Пунических войн, когда славные морские баталии решали судьбу империи. Да, сражений не предвиделось. Принимая командование, добытое через протекцию Сенеки, Аницет знал это. И с тех пор постоянно думал, как бы напомнить императору о существовании забытого учителя и друга.

Теперь он угадал желание Нерона избавиться от Агриппины и поспешил написать императору секретное послание. Оно было доставлено Нерону женщиной, которую делили и командующий, и император.

Все предполагалось сделать просто, надежно, но при этом довольно изощренно. Агриппину следовало посадить на судно, которое, удалившись от берега, развалилось бы. Тогда все будет хорошо: при «кораблекрушении» императрица утонет, весь Рим будет стенать и оплакивать ее, и никто не станет обвинять Нерона. Аницета же в благодарность снова пригласят во дворец, его жена вернет себе прежний почет, и они не будут больше прозябать в безвестности. Аницет решил предложить императору устроить все в праздник Минервы, когда флот выйдет из бухты. Император и все его приближенные будут отдыхать в шумном местечке Бавлы, совсем близко к флоту. Агриппину уведомили, что сначала она пообедает с сыном на своей вилле, смотрящей на бухту, а затем отправится вместе с ним на праздник…

Вглядываясь в узкую полоску берега, Аницет пытался угадать, о чем же беседуют император и Агриппина. Он даже представил их себе, обедающих и рассуждающих о том, какими были их отношения прежде и когда все пошло не так. О, он отдал бы тысячу сестерциев, только чтобы парить в воздухе у стены и слушать, как Нерон будет объяснять своей матери, почему она должна плыть в Байи на корабле, когда вполне можно проехать по суше.

Агриппина уже чувствовала, что к ней возвращается власть. Нерон, еще более странный, чем три года назад, все же решил вести себя как подобает сыну. Их ужин на вилле в Бавлах был роскошен, а повара позаботились, чтобы императору доставили его любимые кушанья. После еды они устроились на подушках на балконе. Вид был изумительным. Вдали чуть виднелись Помпеи и Геркуланум, их огоньки блестели в черноте моря так далеко, что казались танцующими в темноте нитями. На берега бухты Неаполя опускалась спокойная, тихая и теплая ночь.

Теперь, после того, как Нерон выразил раскаяние и принес извинения за то, что не уделял внимания матери целых три года, она решила, что устроит на своей вилле для него и его друзей новые комнаты, где они получат все, что захотят. Это было бы гораздо более укромно, более эротично, чем открытые для чужих глаз комнаты дворца в Риме или бордели, которые любил посещать ее сын.

Вместе со своей служанкой Ацерронией Агриппина ступила на палубу корабля легко и беззаботно. Пока капитан распоряжался отплытием и выводил судно в море, она лежала в постели. Потом долго смотрела на берег, но было уже слишком темно, и она не могла разглядеть, убрался ли Нерон со своими прихлебателями из ее дома. Она подумала о завтрашнем вечере в Байях, когда они будут участвовать в празднике Минервы. Может быть — только может быть — она предложит ему свое тело, совсем как в старые дни. Или у него будут собственные планы на вечер? Но там будет множество молодых мужчин и женщин, которые смогут удовлетворить ее аппетит.