Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн - Жан Мари Констан

Наказы, содержавшие отрицательное отношение к «религиозным различиям», на 80% составлены крестьянами. Наказы, где совершенно сознательно нет ни единого слова на столь важную для того времени религиозную тему, были написаны викариями (40%), крестьянами (40%) и служителями закона (20%). Наказы, не затрагивавшие религиозных проблем или касавшиеся только материальных проблем церкви, в 80% случаев были составлены крестьянами.

Подводя итог по группам составителей или вдохновителей наказов, отметим, что 60% крестьян остались равнодушными к вопросам религии или интересовались только материальной стороной вопроса, в то время как оставшиеся 40% крестьян поделились на непримиримых католиков и тех, кто не предает анафеме протестантскую реформу. Служители закона в большинстве своем были сдержанны в высказываниях против протестантов, и только 20% выказали себя непримиримыми католиками.

Наиболее неожиданные, на наш взгляд, результаты дает анализ взглядов викариев — викарии никогда не проклинают протестантов. В деревне Илье было составлено две грамоты с наказами: одна — воинствующими католиками, а другая — столь же воинствующими протестантами, и обе отличались крайней непримиримостью.

Таким образом, мы убеждаемся, что сельские жители смело высказывали собственные точки зрения, однако широко обсуждались прежде всего вопросы религии, которые, на взгляд тогдашних селян, были наиболее важными.

Для сельских наказов XVI века характерна также содержащаяся в них социальная критика, зачастую очень острая.

В XVI веке жалобы на дворянство, духовенство, бремя феодальных повинностей, должностных лиц, городскую буржуазию содержались в 37,7% наказов, в то время как в 1789 году в том же бальяже Шартр эти жалобы имелись всего в 25% наказов, а в соседних Мене и Перше — также накануне революции — только в 20% наказов. Мы получили возможность убедиться, какой суровой критике подверглось духовенство. Не пощадили избиратели и дворян. В 54% наказов о дворянах отзываются в достаточно жестких выражениях. До полного отрицания значимости дворян дошли в селении Лешен-Доре в Перше. Тамошние жители видели в дворянах социальных паразитов, ставших причиною гражданской войны, и заявляли, что дворяне «богатые и бесполезные».

Дворян обвиняли в насилии, тирании и грабежах, в том, что они, угрожая оружием, забирали лошадей, чтобы идти на войну, насильно отрывали землепашцев от земли и заставляли работать на себя, силою принуждали работать на мельнице.

В наказах, составленных католиками из Илье, о дворянах пишут следующее: «…множество дворян ведет дурной образ жизни, грубо обходятся с бедным народом, заставляют бедный люд работать непосильно, бьют его и велят бить своим слугам, людям без роду и племени, и забирают у народа то, что им понравилось, и вынуждают народ платить слишком большие подати, и принуждают давать им взаймы, и не отдают долгов, и всячески тиранствуют».

Тирания дворян проявляется особенно ярко, когда речь заходит об уплате долгов. Дворяне имели обыкновение не платить своим поставщикам (сцена между Дон Жуаном и господином Диманшем является типичной моделью таких отношений). Как следствие, на имущество дворянина налагался секвестр, однако приставы, на чью долю выпадала реализация этих постановлений, боялись относить извещение в замок или в дом, где жил дворянин, опасаясь, что их могут побить или даже убить. Поэтому, прибыв в деревню, расположенную на земле, принадлежавшей сеньору, пристав выбирал среди почтенных земледельцев комиссара и поручал ему отнести в жилище дворянина судебное постановление. Крестьянин, разумеется, отказывался, зная, чем ему это грозит. Жители деревни Прюне-ле-Жийон писали об этом так: «Когда какой-нибудь земледелец или простой человек назначается комиссаром, вышеуказанные дворяне грозятся его поколотить и оскорбляют его, и чаще всего они исполняют свои угрозы». Видя, что комиссар не справился с поручением, судебный исполнитель требует от него заплатить отступного: тогда он снимет с селянина эту обязанность. Земледелец предпочитал заплатить, надеясь, таким образом, выпутаться из деликатного положения. Судебный исполнитель начинал все заново, и так несколько раз, пока не собирал нужную сумму.

В наказах, составленных протестантами, содержатся яростные нападки на таких судебных исполнителей. В Липланте судебных приставов обвиняли в «изворотливости» и в трусости. Были даже предложения назначать судебными исполнителями только тех, у кого «сильные руки», то есть тех, кто способен оказать физическое сопротивление драчливым дворянам. В Прюне-ле-Гййон предлагали более мягкое решение: запретить возлагать обязанность вручать судебные повестки на земледельцев или кого-либо из жителей деревни, а поручать самим дворянам доставлять повестки своим собратьям. В нескольких наказах предлагается исключительно простодушное решение: судебные постановления надо вывешивать на дверях церквей, и там дворяне их увидят, когда придут к мессе. Или же — еще проще — пусть дворяне примут решение вести себя «более человечно» и откажутся «мучить бедных земледельцев».

В четвертой части изученных наказов внимание приковано к еще одному явлению, крайне возмущавшему тогдашних деревенских жителей: это экономическая конкуренция со стороны дворян. Крестьяне полагали справедливым запретить дворянам брать в аренду фермы и заниматься торговлей. Если дворяне хотят заниматься недворянскими занятиями, писали они, пусть тогда платят талью (подушную подать), как платят ее представители третьего сословия. Теоретически и арендаторство, и занятие коммерцией были запрещены дворянам на основании специального кодекса, нарушитель которого мог лишиться дворянского звания. Тем не менее в XVI веке в Босе эти правила не соблюдались, отсюда и жалобы крестьян. Несоответствие занятия и положения исчезнет при правлении Людовика XIV, который сумеет справиться с дворянской вольницей. Поэтому в наказах 1789 года о «неподобающих» занятиях дворянства уже не упоминается.

В наказах, составленных накануне революции, главной темой является недовольство крестьян сеньориальными и феодальными правами. В 1576 году об этих правах упоминается только в 30% наказов. Основные спорные вопросы были связаны с землями, входившими в состав фьефов. Теоретически эти земли принадлежали дворянам, а фактически находились в руках собственников-крестьян. Множество фьефов было поделено на части или раздроблено на мелкие участки, доставшиеся людям низкого происхождения в результате продаж и наследований. Земледельцы, имевшие несчастье приобрести часть бывшего фьефа, были обязаны, согласно феодальному праву, оставлять эти земли старшему сыну. Другие земли, принадлежавшие собственнику, могли быть поделены на равные части — согласно эгалитарному обычаю бальяжа Шартр, применяемому к землям людей незнатных. В четверти наказов было выдвинуто требование не применять феодального права к землям фьефов, доставшихся людям незнатным.

Еще одна местная проблема связана с капитулом Нотр-Дам де Шартр. Капитул был наделен всеми сеньориальными правами и жестко требовал от всех уплаты податей. Натуральные налоги, шампар и авенаж, были гораздо более высокими, от 11 до 16%, в то время как в целом средний процент этих налогов был равен всего 8. Десятая часть наказов содержала нападки на грозный капитул, и в строках этих наказов звучала жажда мести.