Трофей для хулигана - Олли Серж

— Семён Сергеевич, — Артур прерывает его монолог, — Давайте не здесь, — примирительно качает головой.

— Ты прав… — резко выдыхает, — Дома тебя ещё мать поджидает… — добавляет угрожающе, а я беспомощно вскидываю глаза на Артура. Я не хочу домой. Родители раскатают меня, как тапок таракана. Противостоять кому-то просто нет сил. Хочется поспать.

— Семён Сергеевич, я думаю, Даше лучше будет у нас дома, — Кирсанов понимает мою немую панику. Встаёт со своего места и подходит ко мне со спины, — Нам всем стоит отдохнуть, — он приобнимает меня, пользуясь тем, что не имею сейчас никакого морального права скинуть его руки.

На улице Артур накидывает мне на плечи свой пиджак и помогает усесться в машину. Совсем, как было между нами раньше…

Напряжение отпускает меня только тогда, когда машина выезжает на автостраду и разгоняется.

— Спасибо… — роняю, не поворачивая головы от окна.

— Пожалуйста… — в тон отвечает Артур и прибавляет скорости.

Слёзы редкими дорожками текут по моим щекам. Я незаметно вытираю их пальцами.

— Отвези меня к Вале, пожалуйста, — тихо прошу Кирсанова, — Я не должна ехать к тебе.

— Я могу отвезти тебя только к родителям, — резко отзывается он, — А они организуют тебе долгосрочный домашний арест с выносом мозга.

Сдаваясь, понимаю, что спорить сейчас просто бесполезно, я полностью дискредитировала свою самостоятельность.

— Ясно… — кусаю губы, потому что следующий важный вопрос рвётся из меня, — Когда отпустят Егора?

— С чего ты решила, что его отпустят? — вскидывает брови бывший жених.

— Ты… — мое горло сводит, — Ты не поможешь ему? Он же не виноват! — вскрикивая, я вцепляюсь в его руку, и машина резко виляет вправо.

— Успокойся! — рявкает Артур.

Я испуганно замираю и чувствую, как колотится сердце. Мамочки…

— Утром его отпустят, — шипит Кирсанов сквозь зубы. Я смотрю на мужской профиль, подсвеченный ночными билбордами, и вижу, как нервно вздрагивают его ноздри, — Я даже верну тебе телефон. Хотя, твой отец запретил давать связь.

— Спасибо… — прислоняюсь лбом к холодному стеклу и прикрываю глаза.

Родители не примут Егора. А его друзей не останавливает ни жена, ни наличие детей, ни беременность. И я холодею, неожиданно представив, как в клубе грубо пакуют беременную Ирину. Им просто повезло. Успели уехать. Это точно то, что я хочу регулярно видеть в своей жизни?

— Приехали, Даш…

Улица, родной подъезд, квартира, душ.

— Ты кушать хочешь?

— Нет…

Меня морозят нервы, и я кутаюсь в махровый халат.

— Даш… — настойчиво окликает меня Артур. Я вздрагиваю, — Ну хватит зависать, — он надевает на подушку новую наволочку и кладёт ее на кровать.

Я скольжу взглядом по постели и вижу, что подушки — две.

— У меня завтра рабочий день. А вечером ещё юбилей этот, — Артур нервно расстёгивает на себе рубашку, а я чувствую, как меня накрывает паникой.

— Я в ванну… — бывший жених проходит мимо меня, и я хватаю его за руку. Заглядываю в глаза, мотая головой.

— Я не могу…

— Что ты не можешь? — хмурится мужчина.

— Спать с тобой, — сглатываю вязкую слюну, — В одной постели… Отпусти меня, пожалуйста, — закрываю лицо руками, прислоняясь затылком к дверному косяку.

Понимаю, что не Артур причина моих слез, но не могу остановиться.

— Ты просто устала, Дашунь, — Кирсанов притягивает меня к себе за плечи, — Я буду спать в зале.

— У тебя ещё остались те волшебные таблетки? — спрашиваю тихим эхом.

— Их с алкоголем нельзя… — отстраняет меня от своей груди мужчина. Осуждающе качает головой и выходит из спальни.

Падаю на кровать. Впиваюсь в потолок глазами и считаю диодные лампочки. Каждого цвета по шесть. Желтый, фиолетовый, розовый — они подстраиваются цветом сами под время суток. Перед глазами начинают рябить яркие пятна, и я неожиданно очень легко отключаюсь.

Дарья.

Егор с самого утра не берет трубку. Хотя его телефон доступен и даже пару раз был занят. От беспокойства я не нахожу себе места и уже почти ненавижу запертый замок на двери квартиры. Мой комплект ключей лежит на кухне перед мамой. Хоть с балкона прыгай. И наверно, я бы прыгнула, если бы в этом был хоть малейший смысл… Понимание, что любой нормальный мужчина в подобной ситуации расшибся бы, но связался с любимой женщиной, появился в конце концов, всерьёз тормозит мои резкие движения! Это намеренный игнор? Мне горько и больно, но куда только девается чувство гордости у влюблённых барышень? Я доведена до крайней степени душевных терзаний и поэтому сейчас слушаю гудки на номере автосервиса.

— Администратор Анна, добрый день, — оживает трубка, — Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, Анна, — напряжённо выдыхаю, — Я могу поговорить с вашим директором Егором Ивановичем?

— Ммм… Минутку, — слышу щелканье клавиатуры, — К сожалению, его нет не месте. Я могу вам ещё чем-нибудь помочь?

— Тогда соедините меня с Павлом, пожалуйста, — решаюсь я на последний вариант.

— Одну минуту, — благодушно чирикает девушка.

И через несколько гудков соединения я слышу заветное мужское:

— Алло…

— Паша, здравствуй… Это Даша, — замираю в ожидании реакции.

— Хмм, здравствуй, Даша… — напряжённо отвечает мужчина.

— Извини за беспокойство, но я до Егора не могу дозвониться… — у меня совсем не получается скрыть надрыв в голосе.

— Даша… Фуух… — он громко выдыхает в динамик, — Я не знаю, что тебе сказать. Ты сама как?

— Плохо… — говорю честно, — Ты сегодня говорил с Егором?

— Да…

— Понятно… — я прикрываю глаза, чтобы сдержать слёзы, — Тогда, передай ему, пожалуйста, что я хочу с ним поговорить.

— Хорошо… — отзывается Паша эхом.

— Спасибо… — я сбрасываю вызов и слышу из коридора мамины шаги.

— Дарья, перестань прятаться от меня со своим телефоном! — она заходит в спальню, — Нам будут задавать неудобные вопросы о тебе. Ты обязана поехать.

— Человек же может заболеть… — я упрямо гну свою линию и, больше всего на свете мечтая, оказаться в квартире одной, раздраженно наблюдаю, как мама вытряхивает все вещи из моего шкафа.

— Но ты не болеешь! — родительница режет ответом, — Надевай! — швыряет мне в руки вешалку с платьем, — Ты — просто не имеешь права подставить отца ещё сильнее. К тому же, родители Артура до сих пор ничего не знают о твоих выходках! — дрожащим от праведного гнева голосом заканчивает мать.