Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика! - Александр Скрягин

– Ну, вы тут в своем Кормиловсе и сеть сплели! – повел подбородком Артур Павлович. – Ну, итриганы! Да, как же – не она? Все ж совпадает… Сколько у вас тут Теплинских Полин Николаевен в городе живет? На каждой улице по паре, что ли?

– Я не знаю… – начал пожимать плечами и для убедительности прикладывать ладони к груди Семен Сергеевич. – Я ж с учредителем никаких дел не имел… Я же говорю, все через адвоката… Рид его фамилия… Я и Мамакина-то, директора, всего пару раз видел… Когда о ссуде договаривались и договор подписывали… И потом, когда он требования по акциям предъявлял… Откуда ж мне знать-то, кто в этом «Тепонике» учредитель?

– О-о-о! – осененный внезапной догадкой, взмахнул правой ладонью Крышковец. – Ведь название фирмы так и расшифровывается. «Тепоник», это же и есть по первым буквам – Теплинская Полина Николаевна!… А я еще подумал, что это за «Тепоник» такой? А оно, вон что! Ясно теперь, у кого наши акции! Вот так сюрприз!… Ну, ничего! Это даже хорошо! Теперь понятно, с кем разговаривать нужно!

– Это как? Пытать будете? – негромко спросил Бебут.

– Зачем пытать? По-хорошему поговорим! Что же женщина свою выгоду не поймет? Мы ей такие деньги предложим, о которых она со своим дохлым «Тепоником» и не мечтала! Игорь, там домашний адрес Теплинской есть?

– Есть, Артур Павлович! Улица Высокая, дом три.

– Семен Сергеевич, Ваш главный сыровар по-прежнему живет по этому адресу, не переехала куда-нибудь? Нет? – обратился Крышковец к Лапкину, стоящему с опущенными глазами.

Тот едва заметно покачал головой.

– Ну и отлично! По машинам! – скомандовал Артур Петрович. – Едем к Теплинской.

Команда Крышковца быстро разобралась по машинам и черные коробочки быстро покатились вниз по склону холма.

У белых стен Казачьих Казарм остались майор Бебут, директор маслосырзавода Лапкин и Капитан с Валерией Леонидовной Цеклаури.

На мгновение вершину холма вместе с безглазой стеной Казачьих казарм и стоящими перед ней людьми озарил яркий и мертвый свет молнии. И почти сразу же по барабанным перепонкам ударил громовой раскат.

Ба-ба-бах! Дидах-дидах-дидах!

Это означало, гроза – совсем рядом.

– Хорошо, что ты не с ними… Плохие люди. – устремив на Ермолая свои африканские белки, громко произнес Капитан.

– А, все равно им удачи не будет… – махнула рукой Валерия Леонидовна. – Я знаю. Я все вижу. Плохо им будет. Огонь для них уже зажегся. Пойдем к нам, Ермолай Николаевич, у нас арбуз есть…

– Да я бы с радостью, но не могу! – ответил майор. – Дел еще много!

– Как знаешь… – буркнул Капитан.

– Ну, мы пошли! – решительно сказала Валерия Леонидовна и первой устремилась к темному проему в белых стенах. Вслед за ней высокий, как корабельная мачта, двинулся Капитан.

Семен Сергеевич постоял, опустив голову, и тихо произнес:

– Пойду и я до дому. Отдохну, а то, что-то день хлопотный выдался.

Он повернулся и стал спускаться по не крутому склону холма к близким кормиловским улицам.

Ермолай остался один.

Он, как и адмирал Крышковец, тоже хотел побеседовать с Полиной Николаевной.

Корабль плыл среди звезд.

Дизель противолодочного корабля работал на малом ходу.

Сотрудники лаборатории «17-17» возились на корме у приборов, а Бебут с доктором Тукеевым сидели на носовой палубе.

Вокруг мягко дышала черноморская ночь.

На полубаке прожектор посылал в темноту дымящийся ствол матового света, а с правого борта бежала к низкой Луне чешуйчатая дорожка.

В эту ночь они находились в боевом походе.

Лаборатория проводила плановые испытания аппаратуры, обеспечивающей установку радиопомех вокруг РЛС, предназначенных для недопущения пеленгации местонахождения станции противником.

Работа была рутинной. В принципе, во время этой записи вполне можно было обойтись, как без научного руководителя лаборатории, так и, тем более, без прикрепленного к ней контрразведчика. Но, согласно инструкции, во время испытания системы они оба должны были находиться у записывающей аппаратуры и лично контролировать сохранение режима секретности.

Впрочем, при хорошей погоде, их совсем не нужно было заставлять провести ночь на судне, идущем вдоль Крымских берегов. Ермолай с Тукеевым выходили в ночное море с удовольствием.

Они отужинали в компании командира противолодочного корабля кавторанга Юры Чеглакова.

Его корабль, как правило, выделялся штабом флота для помощи лаборатории «17-17» в проведении научно-исследовательских работ на море. Юрию Петровичу это не нравилось. Присутствие на борту, как он говорил, «гражданской банды», нарушало привычный судовой порядок и оставляло после себя прикрученные в неположенных местах швеллера и крепления. Но, когда он попытался оспорить в штабе приказ о размещении на борту испытательной группы и оборудования, то получил такой нагоняй, что больше об этом даже не заикался. Внутренне он продолжал оставаться крайне недовольным, но по отношению к Тукееву старался показывать себя гостеприимным хозяином.

Вот и в этот выход в море, судовой кок, по его распоряжению, смастерил на ужин острую ушицу из черноморской скумбрии с помидорами и красным перцем. Под нее доктор с Бебутом приняли по рюмке холодной водки. Отягощенный командирской ответственностью и внутренним недовольством, Юра пить не стал, и сразу после ужина отправился в ходовую рубку. А Ермолай с Тиром Сулейменовичем устроились под открытым небом на полубаке.

Они раскинули складные брезентовые стульчики под броней носовой артиллерийской башни и предались ничегонеделанию, замаскированному под исполнение служебного долга.

Друзья рассматривали низкие звезды и со вкусом беседовали. Звезды с немым кошачьим любопытством рассматривали людей и внимательно слушали.

– Тир Сулейменович, мы закончили. – выглянул из-за орудийной башни лаборант Жора. – Аппаратуру отключаем?

– Если закончили, отключайте… Переходник снимайте отдельно от трансформатора! Не как в прошлый раз! – отозвался Тукеев.

– Тир Сулейменович, да, если их по отдельности снимать, это – полчаса лишней работы! – начал возражать лаборант. – Мы и так аккуратно снимем!

– Ты меня что, не понял? – окаменел лицом доктор. – Делайте, как сказал!

– Понял. Снимем отдельно. – дрогнувшим голосом заверил Жора и исчез за углом боевой башни.

Когда хотел, доктор мог быть непререкаемо властным. Один раз Бебут присутствовал на планерке в его лаборатории. На ней за какое-то небрежно выполненное задание научный руководитель так отчитал нескольких своих подчиненных, в том числе, лаборанта Жору, что Бебут ни за какие премиальные не захотел бы оказаться на их месте. При этом, доктор совсем не повышал голоса, да и вообще, говорил мало, но его большие колючие глаза протыкали человека насквозь, как боевые казачьи пики.