Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика! - Александр Скрягин

– А вы что думали! – взвилась Теплинская. – В Сбербанке альтруисты сидят? А? Там в кредитном отделе такие звери, хуже, чем в тайге! Особенно, эта Бауэр!.. Думаете, на других условиях они бы мне миллион долларов дали? Это вы – нефтяные гиганты привыкли, что с вами банкиры как с родными племянниками разговаривают, а с нами-то они совсем не так беседуют! Не нравятся предлагаемые условия – скатертью дорога!

Полинин голос задрожал. Она отвернулась к окну, но взяла себя в руки и продолжила:

– А именно на эти деньги завод приобрел магазин в Москве и организовал рекламную кампанию своего сыра в Париже! Мы вынуждены были пойти на их условия! Мы с Лапкиным надеялись, нам удастся вернуть кредит в срок… А тут проверка налоговой инспекции … Кто-то постарался!

Полина всхлипнула, хотя ее глаза оставались сухими.

– Я даже знаю, кто! Это Ведерников, вице-губернатор… Для своего «Агротреста» дорогу прокладывал… Чтобы мы согласились ему завод продать… По итогам проверки – штрафы на общую сумму почти двадцать миллионов рублей… Вот все и рухнуло… Отдавать стало нечем!.. А вы говорите, я игры затеяла… Это со мной игры затеяли! Со мной! Это меня до гола раздели! Меня! Был у меня завод, и нет завода… Даже дыма от котельной не осталось!

Женщина замолчала и сделала глотательное движение, будто прогоняла подступивший к горлу комок.

Присутствующие не могли сомневаться в искренности чувств, которые испытывала эта сильная женщина, проигравшая в борьбе с серьезным противником.

На сочувствии Полине Николаевне поймал себя даже Бебут, имеющий основания сомневаться в правдивости ситуации, которую Теплинская рисовала перед начальником службы безопасности продовольственной корпорации «Севернефти».

Все молчали.

Ах, бедная Полина Николаевна!

Катастрофа произошла в грозу.

Это была пятница. С утра ничего не предвещало беды. Медленно разгорался спокойный солнечный день. Даже и не слишком жаркий.

Прапорщик Василенко съездил в Балаклаву за продуктами. Вернулся оттуда к обеду довольный и под хмельком. Но все, включая командира части, предпочли этого не заметить. Начпрод привез две только что освежеванных бараньих тушки, мешок риса и ящик сладкого перца. Это означало, что в субботу вольнонаемная повариха Оксана приготовит любимую командно-руководящим составом небольшого отдельного гарнизона баранину с овощами.

Вообще их станция с приданной лабораторией снабжалась с продовольственной базы флота в Севастополе. Но оттуда по нарядам почему-то поступала только свиная тушенка и надоевшая гречка. Не часто, сухофрукты для компота. А в Балаклаве и в соседней Кадыковке за наличные российские рубли или горюче-смазочные материалы можно было приобрести самые свежие продукты в желаемом ассортименте.

Ермолай встретил Тукеева на аллейке, ведущей от штаба к его лаборатории. Он хотел спросить его о планах на выходные дни. Накануне Тир Сулейменович высказал мысль о том, что неплохо было бы поехать в Бахчисарай. Прогуляться по ханскому дворцу. Подняться в давно оставленный жителями горный город. Подышать Историей.

Но тогда они так и не договорились, когда встретятся, и каким путем станут добираться до бывшей столицы Крымского ханства. Бебут и предложил это обсудить. Но Тукеев извиняюще прижал правую руку к сердцу, дескать, очень занят.

– Понимаешь, у меня сейчас важный эксперимент. Вечером я к тебе зайду, тогда все и спланируем! – бросил он Ермолаю почти на бегу и устремился в направлении своей лаборатории.

Больше до Катастрофы Бебут его не видел.

В полдень погода начала неожиданно меняться.

Вопреки прогнозам гражданской метеостанции и климатической службы флота, атмосферное давление начало резко понижаться, а с юга, со стороны Турции, стал быстро накатываться облачный фронт.

Облака вздымались на горизонте сизым горным хребтом. Он рос на глазах. И через четверть часа встал прямо над локаторами станции непроницаемой вертикальной стеной. Стих самый легкий ветерок. Весь мир казался неподвижным, словно заспиртованным в намертво запаянной стеклянной колбе. Тишина стала ватной. Уши словно бы заложило, как при взлете на авиалайнере. Сколько ни напрягай голосовые связки, изо рта не выходили никакие звуки.

Чтобы как-то поднять настроение, Ермолай решил сварить крепкий кофе. В жилой комнате у него была отличная медная турка. Он насыпал туда крупно помолотый кофе, положил две ложки сахара и поставил турку на диск электроплиты. Диск достиг вишневого цвета почти мгновенно. Темно-коричневая жидкость начала подниматься к узкому горлышку турки и вскипела пузыристой пеной так быстро, что Ермолай едва успел убрать турку с плиты.

И в это время прямо за окном, казалось у самого стекла, сверкнуло мертвым снежным светом, и тут же на голову обрушился оглушительный звуковой удар. Ермолай даже на мгновение оглох. Он потряс головой и потер уши. Слух вернулся через несколько секунд. И сразу послышались чьи-то крадущиеся шаги. Его сердце испуганно сжалось. Он не сразу сообразил, что это шумят струйки начавшегося дождя.

Дождь усиливался, и быстро превратился в тропический ливень. За окном стояла сплошная водяная стена, за которой не было видно ничего. Мир исчез. Словно изображение с выключенного телевизионного экрана.

Бебуту представлялось, что ливень длился вечность. На самом деле, когда дождь кончился, он взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что ненастье бушевало меньше десяти минут. Бебут вышел на крыльцо своего жилого модуля, и увидел необычную картину.

Мимо него по каштановой аллейке бежали солдаты и офицеры.

Они бежали к лаборатории.

Ее окна были разбиты. Изнутри здания шел слабый пепельный дым. В промытом ливнем воздухе остро пахло горелой резиной.

Что произошло в лаборатории во время грозы, не мог сказать никто.

Комиссия, разбиравшаяся в происшедшем, пришла к выводу, что в здание проникла шаровая молния.

Как было сказано в ее заключении, данное слабоизученное электрическое атмосферное явление и вызвало в помещении нештатные электродинамические процессы. Они привели к поражению электрическим разрядом научного руководителя лаборатории доктора Тукеева, проводившего плановые научные исследования, и полное уничтожение секретной экспериментальной установки, носящей кодовое название «Посейдон».

Непосредственно в помещении, где размещалась установка и куда проникла шаровая молния, находился только научный руководитель лаборатории доктор Тукеев. Трое технических работников, участвовавших в эксперименте, в момент случившегося были в изолированной пристройке, где размещался электросиловой щит и трансформаторная группа.

Во время грозы сработала автоматика, отключающая силовую линию, идущую в основное здание лаборатории. Один из техников попытался позвонить туда по телефону и предупредить научного руководителя, но телефон никто не брал. Тогда двое других сотрудников сами направились в лабораторию. Там они обнаружили своего научного руководителя, лежащего в бессознательном состоянии у горящей установки. Сотрудники приняли меры к эвакуации тела доктора Тукеева из зоны пожара.