Секрет Коко - Ниам Грин

— Конечно, обещаю, — улыбаюсь я. — Спасибо за то, что уделили мне время, Бонни.

— Всегда пожалуйста, Коко, — отвечает она, отступает на пару шагов назад и широко улыбается. — И вам спасибо, что напомнили мне о былом. Я очень рада, что это были именно вы.

— В каком смысле я? О чем вы? — не понимаю я.

— О том, что именно вы нашли сумочку Тэтти, разумеется. Думаю, вы правы. Она попала к вам не просто так. И теперь вы обязаны во всем разобраться.

Она еще раз заключает меня в объятия и уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями. После рассказанной ею берущей за душу истории я чувствую себя как выжатый лимон. Стоит ли пытаться искать Дюка? Должна ли я отдать ему письмо матери? Возможно ли это вообще, с учетом того, как мало мне о нем известно? И будет ли он рад узнать историю ее любви или же возненавидит меня за то, что я усложняю ему жизнь?

Я роюсь в сумке и достаю из нее старый потрепанный блокнот. Открываю чистую страницу и записываю все, что знаю об этом человеке:

ИМЯ: ДЮК МОЙНИХАН

ДАТА РОЖДЕНИЯ: 10 НОЯБРЯ 1956 ГОДА

МЕСТО РОЖДЕНИЯ: ДОМ МАТЕРИ И РЕБЕНКА, ОБИТЕЛЬ СВЯТОГО ИУДЫ, ГРАФСТВО УЭСТМИТ, ИРЛАНДИЯ

Достаточно ли этого? Сильно сомневаюсь. Разве что я еще раз пересмотрю ту коробку с аукциона — вдруг мы что-то пропустили и в ней найдется еще одна подсказка? Закрыв блокнот, я в последний раз смотрю на фотографию Тэтти.

— Хорошо, Тэтти, — говорю я ей, — если ты хочешь, чтобы я продолжила свое расследование, я так и сделаю.

Затем я устремляю взгляд в сторону небес:

— Надеюсь, ты смотришь на меня, мама. Я вижу, легких путей ты действительно не ищешь.

— Ты же понимаешь, что мы никогда не избавимся от запаха этого проклятого «Джейеса»?[15] — морщит нос Рут.

— Все не так уж и плохо, — пытаюсь успокоить бабушку я. — Я вот его уже почти и не замечаю, честное слово.

Мы снова дома, в нашей родной лавке, и, несмотря на все слова утешения, слетающие с моих губ, резкий аромат чистящего средства настолько силен, что свалит и лошадь. Я уже начинаю подумывать, что Анна руководствуется именно таким девизом в ведении домашнего хозяйства — кажется, она искренне верит, что от чистоты должно за милю разить отбеливателем, причем так, что в зоне поражения не уцелеет ни одно живое существо. Двух ведущих британского телешоу «Чисто в доме» она многому смогла бы научить — да что там, ей впору собственное шоу открывать, было бы желание.

Ночью мы даже сначала не почувствовали этого смрада, потому что, приехав из Лондона, поднялись наверх и заснули беспробудным сном. Но утром его невозможно было не заметить. Анна добралась до каждого уголка в нашем магазине и отскоблила каждый дюйм. Кроме того, она еще и переставила всю мебель. В общем-то, ни одна вещь не осталась на том месте, где находилась перед нашим отъездом.

— Я дважды просыпалась ночью от ужасного чувства, будто меня кто-то душит. Думала, кошмар приснился, а оказалось, вот что мешало мне спать, — она картинным жестом обводит комнату рукой. — Этой отравой, должно быть, весь дом провонял — чудо, что мы попросту не задохнулись во сне.

— А знаешь, давай-ка зажжем ароматическую свечу, — предлагаю я, копаясь под прилавком в поисках спичек. — Вдруг поможет.

— Одной свече с этой вонью в жизни не управиться, — ворчит Рут.

Она с утра действительно на грани срыва, и я отлично понимаю, с чем это связано: ей предстоит серьезный разговор с Анной о Колине. И она боится этого до смерти. К слову, не она одна.

После возвращения в Дронмор одно разочарование следовало за другим. Первое, что я сделала, как только проснулась, — это перерыла все коробки, в которых нашла сумочку Тэтти, на случай, если там завалялось что-то, что поможет мне в поисках. Но в них так ничего и не обнаружилось, ни единой подсказки. Меня постигло сильнейшее разочарование, а тут еще и предстоящий разговор с Анной. От одной только мысли о нем у меня желудок сводит.

— А почему бы тебе не проведать Карла, сходите подышать свежим воздухом, — предлагаю я. Рут нужно отвлечься, и Карл для этого представляется самым лучшим средством.

Мы обе оборачиваемся в сторону мясной лавки — ее хозяин как раз усердно подметает тротуар у входа в магазин, глядя в нашу сторону и радостно улыбаясь. Он будто бы нарочно старается поскорее попасться Рут на глаза.

Она рассеянно машет ему рукой и поворачивается ко мне.

— Нет, я не смогу развлекаться, пока не переговорю с Анной. Хочу пригласить ее сегодня пообедать к Кэт в отель. На нейтральной территории этот разговор, возможно, пройдет немного легче.

— Уже сегодня? — задыхаюсь от удивления я, с ужасом представляя себе это мероприятие. Рут не любит оттягивать неизбежное, в отличие от меня — я это дело просто обожаю.

— Да, нужно поскорее все ей рассказать, — резко отвечает она. — Раскрыть ей всю правду.

Она исчезает наверху, и вдруг звенит дверной колокольчик: на пороге появляются Кэт и Марк. Моя подруга мрачна как туча, и ее сын выглядит не лучше.

Кажется, у них так ничего и не наладилось. Я опять ощущаю укол вины из-за того, что не нашла времени побеседовать с Марком после дня рождения близнецов. Будь на моем месте Рут, она бы, ни секунды не медля, решила этот вопрос как можно скорее.

— Привет, ребята! — улыбаюсь я им. — А ты почему здесь, Марк? Сегодня разве нет занятий?

— Нет, Коко, занятия сегодня как раз есть, — рычит Кэт. — Но моего драгоценного сына от них отстранили, в школу ему нельзя. Так что он шляется везде за мной — как будто мне без него нечем заняться, ведь мне по жизни все дается так легко.

Кэт яростно смотрит на Марка, а он молча смотрит в пол, его темная челка низко свисает, закрывая мальчику глаза.

— А что случилось? — со страхом в голосе спрашиваю я. Хорошего мало…

— Марк, должно быть, решил, что драка в самолете на обратном пути из Испании — это очень весело, — поясняет она. — Так что ему повезло, что его не бросили в тюрьму власти какой-нибудь средиземноморской страны.

— Ты сильно преувеличиваешь, мам, — бурчит Марк, отрывая взгляд от пола, так что я наконец-то вижу его лицо. Он выглядит изнуренным: его лицо бледное как мел.

— Да что ты? — набрасывается на него Кэт, не в силах больше сдерживаться. — Кулачные бои посреди полета наказываются в наше время очень строго, Марк, в тюрьму попадают и за меньшее.

Лицо Марка не выражает абсолютно ничего — должно быть, он устал от попыток объясниться с матерью. А потом мальчик снова вперяет взгляд в пол.

— Его правда отстранили? — спрашиваю я.

— Да. На неделю. А потом назначат дисциплинарное собрание. Так что остается только надеяться, что он не даст администрации школы повод себя исключить.

Марк отходит в сторонку и усаживается на табурет у стены, надевая наушники своего айфона.