Любовь в объективе - Светлана Штауб

– Что, даже на свидание звать не собираешься? – улыбается она.

– Я уже понял, что нет смысла звать тебя куда-то. – Опускаю взгляд вниз. Просто стыдно говорить это, глядя на неё. – Кажется, совсем недавно я понял, что любовь – это такая вещь, которую я не могу просто получить, как получал всё остальное. В этом должны участвовать двое. Двое должны хотеть этого одинаково. Поэтому… пока я не пойму, что ты хочешь сходить со мной на свидание, нет никакого смысла доставать тебя расспросами и уж тем более какими-то совершенно сумасбродными предложениями руки и сердца.

Никогда не думал, что опущусь до того, что буду делать девушке предложение. Но теперь я даже не думаю о том, что я куда-то там опустился. Единственное, о чём я жалею, о том, что решил, будто предложение руки и сердца – это как дорогой подарок. Если, например, силиконовым куклам, чтобы извиниться перед ними, нужны дорогие украшения, то для такой, как Эвелина нужно отдать своё сердце. Только вот не учёл я одного – сердце не отдают, как подарок…

– Да уж… – Эвелина поднимается. Я понимаю, что она собирается уйти. Смотрю на неё. Жду какой-нибудь реакции. Она улыбается, глядя на меня этим знакомым взглядом. Глядит, как на ребёнка. – Кажется, ты и впрямь повзрослел, Кристоф Ламбер.

Эвелина.

На поиск всех эти дурацких улик, которые так необходимы делу, уходит целая вечность. Мне уже кажется, что Кристоф возненавидит меня, как только я снова явлюсь перед ним. Скажет что-то типа: почему так долго. Так долго, Кристоф, потому что ваша судебная система не идеальна! – нервно скажу я ему в ответ. Мне ужасно хочется, чтобы всё закончилось поскорее. Чтобы он поскорее вышел, и мы могли встретиться с ним в более просто обстановке, а не в этой дурацкой комнате, где только одного окно под потолком и свет такой жёсткий, что серый бетон стен давит не только психологически, но, кажется, будто ещё и физически.

Мне уже не кажется, что тюремная жизнь пойдёт Кристофу на пользу. Теперь мне кажется, что она может сделать только хуже. Потому что… потому что он уже и так достаточно натерпелся. Жизнь отыгралась на нём как могла…

Возвращаясь обратно в самолёте, сидя на местах эконом класса – на этом настоял детектив, хоть я и предлагала ему оплатить билеты в бизнес класс, – мы с детективом сидим на соседних местах. Пытаясь прожевать очередной орешек из пластикового стаканчика, принесённого стюардессой, он протягивает тот мне.

– Не желаете? – спрашивает он и корчится послед очередного движения челюсти. – Что-то зубы совсем ни к чёрту.

Я молча отказываюсь.

– Если бы вы предложили мне что-то, что поможет побыстрее вызволить Кристофа, я бы ещё подумала.

Нет, я бы не думала ни секунды. Тут же приняла спасительную пилюлю или поставила бы подпись на каком-нибудь документе.

– Не волнуйтесь вы так, – отставляя стаканчик в сторону, говорит Детектив, – мы собрали всё, что нужно. Следующее заседание станет последним. После этого Кристофа выпустят наверняка. Разве что… придётся оплатить штраф за нанесённый ущерб.

Это меньшее из зол. Я уже готова отдать все свои деньги, лишь бы не увидеть Кристофа снова злым.

Самолёт приземляется через полчаса.

Следующие несколько дней детектив проводит составляет новый отчёт по расследованию, исключая причастность Карины к делу. Когда же эти мучительные несколько дней проходят, он звонит мне и сообщает, что очередное заседание назначено на обед следующего дня. Теперь я могу хоть немного расслабиться.

В случившемся есть и моя вина. Это я виновата, что решила не ходить на заседания. Моя вина, что подумала, будто отсутствие показаний на суде – лучший из вариантов для завершения дела в сторону Кристофа. Только вот я не ожидала такой подставы от Майка. Нет… чёрт с ним с Майком, но Карина… Как она вообще могла?

Вечером я иду к «подруге». Уже бывшей подруге. Я намерена высказать ей всё, что думаю о ней.

Подхожу к дому, захожу в холл. С недавнего времени Карина переехала в престижный квартал с высотками. Аренда квартиры здесь равна двум средним зарплатам работника среднего класса. Явно шикует на полученный от съёмок гонорар. Да ещё и рекламные предложения сыплются одно за другим. Мне тоже. Только вот мне сейчас не до этого.

Я уже стою у неё перед дверью. Поднимаю руку, чтобы постучать, размышляя над тем, что скажу в первую очередь, как вдруг дверь открывается сама.

– О! Подруга! – Карина удивлённо смотрит на меня, в свойственной ей манере пережёвывая жвачку. – Я прям как чувствовала.

– Позволишь войти? – спрашиваю я.

– Конечно, – она чуть отодвигается в сторону и пускает меня внутрь.

Я захожу, вешаю пальто на вешалку и без приглашения прохожу внутрь.

– Неплохо ты основалась, – разглядывая стильную отделку и огромные панорамные окна, растянувшиеся во всю северную стену, говорю я.

– Ага, – отвечает она и лопает пузырь. – Ну так с чем пожаловала.

Оборачиваюсь к ней, смотрю внимательно. Изучаю её реакцию. Она столь же безразлична, сколько и бесцеремонная.

– Ты же знаешь, зачем я пожаловала, – говорю я.

– Хочешь спросить, на кой чёрт я написала этот дурацкий иск?

Кривлю губы, смотрю в сторону, медленно киваю.

– Хотелось бы.

Карина проходит к дивану и плюхается на него.

– Майк предложил денег, вот я и согласилась.

– Тебе было мало того, что ты получила за съёмки?

– А разве денег бывает много? – говорит она так, словно я должна её понять. – К тому же, ты ведь сама недолюбливала этого ненормального.

– Это моё личное дело, как я отношусь к Кристофу. Ни ты, ни Майк не имеете никакого права лезть в мою личную жизнь!

– Ах личную? – усмехается Карина. – Теперь значит твои разборки с Кристофом стали личными? Ну извини. Не знала.

– Не хочешь извиниться? – прожигаю её огненным взглядом.

– Подруга, я ведь просто хотела помочь Майку. Он же с ума сходит. Сохнет по тебе, как малолетка. Ещё с тех самых пор, как ты предложила ему стать твоим менеджером.

Это конечно для меня открытие, но…

– То есть, ты думаешь, что он поступил правильно? По-твоему, он не мог просто поговорить со мной? Обязательно нужно было устраивать этот цирк?

Карина пожимает плечами.

– Не моё дело, ты же сама сказала. Что сделано, то сделано. Наверное, Майк просто хотел показаться рыцарем на белом коне. Решил, что спасёт тебя от чудища и ты растаешь в его объятьях.

Понимая, что ничего толкового я не услышу – никаких извинений точно, – говорю напрямую:

– Знаешь, я думала, что приду и получу от тебя хоть какие-то извинения. Думала, что мы сможем продолжить общение. Но теперь понимаю, что всё кончено.