Часослов Бориса Годунова - Наталья Александрова

– Но тогда под третьей ногой должна быть вольная воля, то есть – выход из этой западни!

Антон еще немного сдвинул кровать и наклонился над тем местом, где прежде стояла третья ножка.

Там тоже был незаметный со стороны винт.

Он начал выворачивать его.

– Может, не надо? – вздохнула Ирина. – Вдруг случится еще что-то ужасное…

– У нас нет другого выхода! – отмахнулся от нее Антон и повернул винт еще раз.

До чего все мужчины похожи! Вот вечно им надо на своем настоять. Но Ирина больше не стала спорить. Голова у нее кружилась, в глазах начало темнеть.

Еще один оборот винта. Снова раздался щелчок.

Ирина замерла… и вдруг дверь комнаты приоткрылась.

– Ура! – воскликнул Антон. – Вот видишь, твоя книга не подвела! А кстати, откуда она у тебя?

– Потом, все потом… сейчас – скорее выйдем отсюда… Нашел время вопросы задавать…

Про себя она решила, что, пока не выяснит у него всю подноготную про крест и про него самого, ничего рассказывать не станет. С ним нужно держать ухо востро.

Ирина бросилась к двери, но пол уплыл у нее из-под ног, и она упала. Точнее, мягко опустилась на пол, покрытый трухой.

Антон без лишних слов подскочил к ней, поднял на руки и вынес в коридор.

– Не надо… я сама… – бормотала Ирина.

– Помолчи!

Только отойдя на десяток шагов от потайной комнаты, Антон остановился и спросил Ирину:

– Ну как, дальше сможешь сама идти?

– Смогу, конечно…

Ирина встала на ноги и медленно, неуверенно пошла вперед по коридору. Антон поддерживал ее за локоть. Скоро они поднялись по лестнице, Антон открыл крышку люка, и они выбрались наверх, причем Ирину он пустил первой и поддерживал сзади, хотя ей это и не очень нравилось.

Гнедая лошадь в ближнем стойле тихонько заржала, словно приветствуя старых знакомых. Воздух конюшни показался Ирине свежим, как в сосновом лесу.

Она опустилась на пол и проговорила слабым голосом:

– Передохнем немножко…

– Конечно, – кивнул Антон и отошел в сторону, чтобы принести ей свежей соломы под голову.

Гнедая лошадь снова заржала – на этот раз тревожно, как будто хотела о чем-то их предупредить. Антон хотел что-то сказать, но тут за спиной у него мелькнула какая-то тень, и он упал лицом вниз на усыпанный сеном пол конюшни.

В просторной трапезной Новодевичьего монастыря было пусто. Только вдовствующая царица Ирина, ныне, после смерти Федора Иоанновича – инокиня Александра Федоровна, сидела в углу трапезной на простой скамейке, да брат ее, Борис Годунов, расхаживал из угла в угол, как дикий зверь в клетке.

– Боренька, друг мой! – проговорила Ирина, сжав руки. – Не убивайся так, бог милостив, не оставит он нас без помощи!

– Тебе хорошо говорить, тебя никто не тронет. Доживешь век свой в монастыре, молясь за упокой Федора. А против меня большие бояре давно злобу держат. Братья Романовы крови моей хотят, сами на трон метят, да князь Мстиславский с ними сговорился… думой боярской они вертят как хотят, а без думы мне престола не видать…

– Да кому же и править, как не тебе? Феденька на смертном одре тебе скипетр завещал…

– Завещать-то он завещал, да духовную подписать не успел, а на словах мне никто не верит!

В сенях послышались торопливые шаги, в трапезную вбежал родич Годунова Семен Сабуров.

– Беда, брат Борис! Большая беда!

– Да что такое? Говори уж прямо, не томи! И так уже я тут истомился!

– Боярин, князь Мстиславский, собрал московский народ, и служилых людей, и купцов, и простолюдинов, требует, чтобы сей же час целовали крест думе…

– Что удумали, злодеи! – ахнула вдовствующая царица. – Хотят без царя жить? Хотят, чтобы вся власть у них, у бояр, была? Да где такое видано?

– Видно, не смогли между собой поладить, – проговорил Годунов. – Братья Романовы себе престол заполучить хотели, Мстиславский сам на него зарился, а тут еще Богдан Бельский из ссылки воротился, тоже воду мутит… не иначе, он такое удумал – не избирать царя, а править всей думой…

– Что же делать, братец?

– Мне сейчас в Москву ехать нельзя, не ровен час, бояре меня схватят. Сами казнить не решатся, так натравят на меня людей, а потом скажут – народ озлился да затоптал Годунова…

– Тогда и нам всем конец! – проговорил Сабуров.

– А хоть кто-то за меня перед народом слово молвит?

– Патриарх Иов за тебя заступается да всем священникам по церквам велит молиться за царицу Ирину и за тебя.

– Патриарх верный мне человек, да много ли он может? С большими боярами ему не сладить! Вот что, поезжай обратно в Москву да смотри и слушай, что там творится!

Едва Сабуров покинул трапезную, Борис хлопнул в ладоши.

Тут же вбежал слуга Микола, поклонился.

– Что угодно, государь боярин?

– Принеси мне ту шкатулку… ну, ты знаешь!

Микола тут же исчез. Не прошло и десяти минут, как он снова вбежал, в руках у него была палисандровая шкатулка.

Едва Микола вышел из трапезной, Борис открыл шкатулку, достал оттуда книжицу, раскрыл ее на середине и принялся читать:

– Море яремное, затворенное, мрамор-камень замурованный, зачарованный, сотвори чудо несравненное, отвори мне ворота заговоренные! Отвори горницу потаенную…

– Боря, друг мой, что такое ты читаешь? – испуганно проговорила царица. – Это ведь чародейство… это ведь грех великий!

– Аринушка, сестра моя милая, – отозвался Борис. – Не осталось у нас с тобой друзей, не осталось помощников. Злые люди против нас восстали, хотят нашей погибели. Так что нет более для нас греха! Нужно спасаться, как получится!

– Боренька, свет мой, бог милостив! Не оставит он нас в беде! Поможет!

– Господь помогает только тому, кто сам себе помочь хочет! – отрезал Борис и снова принялся читать заклинания.

Ирина опустила голову.

В трапезной начало темнеть.

Вдруг откуда-то из-за монастырских стен донесся приближающийся шум – словно звук морского прибоя.

– Что там? – испуганно проговорила Александра Федоровна.

– Не иначе, бояре с войском пришли! – мрачно ответил ее брат.

Дверь трапезной снова отворилась, вбежал Семен Сабуров. Лицо его сияло

– Что ты принес, братец? – нетерпеливо проговорил Годунов. – Худые вести?