Саквояж со светлым будущим - Татьяна Устинова

— Понятно, — произнес он, когда Маша замолчала. — То есть тыцелый день живешь активной и насыщенной жизнью, один я, как дурак, стою вампирном зале, а рядом со мной, как второй дурак, стоит Весник. Кстати, я так ине понял, зачем он с нами полетел.

Маша кивнула. Она тоже не очень поняла.

— И еще я не понял, откуда взялся Веселовский. Ты его не приглашала,часом?

— Вы что, Дмитрий Андреевич?!

— Это который «Звездный путь» ведет, да?! — завопилСильвестр. — Ух ты! А можно мне на него посмотреть, а?

— А что такое «Звездный путь»? — не понял Родионов.

— Дмитрий Андреевич, это передача такая, ничего особенного!…

Сильвестр сделал нетерпеливый жест, затараторил, и всебыстро объяснилось.

Это такая передача прикольная, объяснил Сильвестр Родионову,ее все смотрят!… Ну, туда берут всяких парней и девиц и учат их петь,танцевать, все за них голосуют, и за кого не проголосуют, тех отчисляют, а закого проголосуют, те дальше поют, и еще концерты по пятницам, их тоже всесмотрят! В прошлом году, когда все были на экскурсии на Воробьевых горах,объяснял Сильвестр, на лимузине подкатили «путейцы», и что там было!… Ужас чтобыло, сказал Сильвестр. Их чуть не порвали. За автографами давились, с парапетапрямо падали. Визжали, свистели, улюлюкали. Он, Сильвестр, подобными глупостямине увлекается, а у них в классе все увлекаются, а один мальчик все выпуски «Звездногопути» на видак записывает и смотрит каждый день. И концерты тоже. Особенноконцерты. А Гарри Веселовский — это его так в эфире зовут, а на самом деле всезнают, что он Игорь, — так вот, он самая большая знаменитость! Еще дажезнаменитее, чем «путейцы», хоть и не танцует и не поет.

Сильвестр остановился и перевел дух.

Мамин шеф смотрел на него с каким-то подозрительныминтересом, а мама что-то искала в кармане, доставала то телефон, то какие-тобумажки ненужные и потом запихивала их обратно.

— Я не понял, — сказал удивившийся Сильвестр, — чтотакое-то?

— Ничего, — ответил Родионов, подумав, — просто я ничего незнал про… такую концептуальную передачу.

— Про какую? — не понял Сильвестр. — Мам, ну можно мне вЛавру, а?

— Завтра посмотрим, — сказала Маша, — а сейчас, по-моему,нужно решить, где ты будешь ужинать.

— Что значит — где? — не понял Родионов. — Разве он не будетужинать с нами?

Маше не хотелось объясняться. Не любила она объяснений.

— Думаю, что это не очень удобно.

— Да ладно! — вдруг громко сказал Родионов. — Кому неудобно,тот пусть не ужинает, а нам удобно.

— А Миха где будет ужинать?

— Вот именно, — поддержал его Дмитрий Андреевич. — Где будетужинать Миха, Марья Петровна?

— Я не знаю, — рассердилась Маша, — но я не могу оказаться вдурацком положении и поставить в такое положение ребенка!

— Мам, я не ребенок.

— Он не ребенок, слышите?

Маша решительно не могла понять, в чем причина веселья еешефа.

— Значит, так, — подвел итог Родионов, — если мы приехали сребенком, значит, ребенок будет с нами ужинать, с нами завтракать и, бытьможет, обедать тоже.

— Я не ребенок, — вступил Сильвестр, — и суп я не буду!

— Дмитрий Андреевич, я не знаю, как к этому отнесутсяхозяева.

— А наплевать! — громко сказал Родионов. — Какая разница?!Ну, плохо отнесутся, ну, мы уедем.

— Куда? — не поняла Маша.

— В Киев, — объяснил Родионов. — В гостиницу«Премьер-Палас», на бульвар Шевченко. Мы там проживаем. Ты забыла?

Маша смотрела на него и молчала.

Мы уедем?! Мы уедем в Киев?! Мы уедем в гостиницу«Премьер-Палас»?!

Так не бывает. Так просто не может быть.

Мы — это когда работа, издательство, Марков, Весник,рекламные проекты и пиар-программы. Мы — это когда телевидение, пресса, командировки,журналисты. Мы — это когда рукопись, компьютер и «свари мне кофе».

Вне этого нет никаких «нас». Есть он — знаменитый писатель.Есть она — его секретарша.

У него есть звонки в трубке, меняющийся голос и фраза: «Ясам тебе позвоню!»

У нее есть Сильвестр с Леркой, мама-оптимистка, кучанеглаженого белья и страх, что прошлое может вернуться.

Да, и еще она в него влюблена. Только и всего.

Родионов, кажется, наконец понял, что она на него смотрит,пожал плечами и неловко улыбнулся.

— Есть хочу, — буркнул он, — будут здесь кормить или небудут?

Ужин начался ровно в семь, и странно было, что к ужину незвонили в колокол и не стреляли из пушки — вполне могли бы.

Началось все с некоторой заминки. Пробежала Мирослава,подхватив двумя пальцами подол платья. Официанты стояли с каменными лицами.Лида Поклонная неторопливо отправилась следом за Мирославой и некоторое времяне возвращалась. Мирославин «чоловик» все опрокидывал в себя стаканчики, толькотеперь жидкость была прозрачной — как пить дать перешел на горилку!

Маша думала про Лиду с Мирославой — неужели они подруги?!

— Нас решили не кормить, — тихо сказал рядом Родионов.

Весник негромко захохотал, а Веселовский покивал согласно.

— Как?! — перепугался Сильвестр. Есть ему хотелось всесильнее, а если не дадут еды, он вообще в обморок упадет! Интересно, у них тутесть «Макдоналдсы» или нет?

В зале присутствовали все, за исключением Тимофея ИльичаКольцова и Бориса Дмитриевича Головко. Миша Кольцов издалека строил Сильвеструрожи, но тот подачу не принимал — потому что перспектива остаться без ужинабыла ужасна и еще потому, что он так и не понял, отпустят его в Лавру или нет,и немного сердился на мать, а в Родионове почему-то чувствовал поддержку.

Девушка Олеся стояла возле Стаса, и по лицу ее былоневозможно догадаться, что она полчаса назад так рыдала, и бежала, ивырывалась, и говорила, что немедленно уедет.

Матвей Рессель, прицепивший к петлице бутоньерку, стал ещеболее джентльменистым, но, несмотря на это, вид у него был иронический. АндрейПоклонный скучал и пытался кому-то позвонить, но, видимо, безуспешно, потомучто он то и дело совал телефон в карман и через некоторое время выхватывал егоснова. Надежда Головко, жена будущего президента, пила шампанское подлеКатерины Кольцовой, ибо только они были здесь «первыми леди» и им сам бог велелдержаться вместе. По крайней мере, Маша Вепренцева, не будучи первой леди,именно так поняла диспозицию. Нестор в черном костюме мыкался за шеренгойофициантов, явно не зная, чем себя занять. Катерина Кольцова рассматриваластены, словно видела их в первый раз, и в лице у нее был сдержанный смех. МишаКольцов корчил рожи Сильвестру Иевлеву. Сильвестр страдал из-за ужина.