Тринадцатое колено - Артур Кестлер

Давид определенно зажег в сердцах евреев Среднего Востока горячие мессианские ожидания. Один из его посланцев прибыл в Багдад, где наставлял евреев – возможно, с излишне убедительной экзальтацией – выйти в назначенную ночь на плоские крыши их домов, откуда они на облаках перелетят прямиком в лагерь мессии. Немалое количество евреев провели ту ночь на крышах в тщетном ожидании волшебного перелета.

Однако раввинская иерархия Багдада, боясь репрессий со стороны властей, враждебно отнеслась к псевдо-мессии и грозила ему изгнанием. И неудивительно, что вскоре Давид ал-Рой был убит – видимо, во сне и, как считается, собственным тестем , подкупленным недругами.

Давид остался в народной памяти, так что когда Вениамин Тудельский проезжал через Персию спустя 20 лет, «он слышал восхищенные рассказы о вожде». Этим культ не ограничился. Существует теория, по которой шестиконечный «щит Давида», красующийся на флаге современного государства Израиль, превратился в национальный символ как раз во время похода Давида ал-Роя. «Именно тогда, – пишет Барон, – как предполагают, шестиконечный „щит Давида“, прежде бывший частью орнамента или магической эмблемой, стал превращаться в главный национально-религиозный символ еврейства. Длительное время используемый вперемежку с пентаграммой и „печатью Соломона“, он с XIII в. приписывался в мистических и этических текстах германского происхождения Давиду, а в 1527 г. появился в Праге на еврейском флаге» (12; т. III).

Барон делает, правда, оговорку, что связь между ал-Роем и шестиконечной звездой «еще требует дальнейшего прояснения и доказательств». Тем не менее мы полностью согласны со словами, которыми Барон заканчивает главу о Хазарии:

1

Свидетельства, представленные на предыдущих страницах, говорят о том, что вопреки традиционным взглядам, господствовавшим среди историков XIX в., после разгрома русами в 965 г. хазары утратили империю, но сохраняли до XIII в., хоть и в более тесных рубежах, независимость и иудейскую веру. Кажется, они даже вернулись до некоторой степени к прежним хищническим замашкам. Барон пишет по этому поводу:

Значит, именно здесь следует искать колыбель самой многочисленной и культурно доминирующей части современного еврейства.

«Побеги», о которых говорит Барон, в действительности начали ветвиться задолго до уничтожения хазарского государства монголами, подобно тому, как древнееврейская нация стала образовывать диаспору задолго до разрушения Иерусалима. Семитские племена с берегов Иордана и тюрко-хазарские племена Поволжья были, разумеется, разделены огромными расстояниями, но у них было по меньшей мере два общих свойства. Те и другие жили в стратегически важных узлах, где пересекались торговые пути, соединявшие Восток и Запад, Север и Юг; это обстоятельство предопределило их превращение в народы торговцев, предприимчивых путешественников, «безродных космополитов», как их окрестила враждебная пропаганда. Одновременно закрытое по отношению к внешним явлениям вероисповедание укрепляло тенденцию держаться друг друга, образовывать собственные общины со своими местами отправления культа, школами, жилыми кварталами, даже гетто (первоначально добровольными) в любом городе или стране, где они оседали. Это редкое сочетание охоты к перемене мест и «ментальности гетто», усиленное мессианскими ожиданиями и гордыней «избранного народа», было присуще и древним израильтянам, и средневековым хазарам, пусть последние и происходили не от Сима, а от Яфета.

2

Хорошим примером этих явлений служит «хазарская диаспора» в Венгрии.

Как мы помним, задолго до уничтожения каганата несколько хазарских племен, известных под названием «кабары», примкнули к мадьярам и откочевали в Венгрию. Позже, в X в., венгерский герцог Таксони призвал на поселение в своих владениях вторую волну хазарских эмигрантов (см. выше, III, 9). Еще через два века, в 1154 г., Иоанн Синнамус, византийский хронист, писал о части венгерской армии в Далмации, придерживающейся еврейского Закона (12; III; 212). Возможно, в Римскую эпоху на территории будущей Венгрии могло оказаться какое-то количество «настоящих евреев», но не вызывает сомнений, что большая часть немалой доли современного еврейства вынырнула из миграционных волн хазар-кабар, сыгравших определяющую роль в ранней венгерской истории. Как свидетельствует Константин, страна была первоначально не только двуязычной, но имела даже некое двоецарствие, вариант хазарской системы правления: царь делил власть с главнокомандующим, носившим титул «джыла» (это по сей день распространенное венгерское имя). Такая система просуществовала до конца X в., когда святой Стефан перешел в католическую веру и победил восстание Джыла, который был, как того следовало ожидать, хазаром, «держащимся своей веры и отказывающимся стать христианином»184.

Этот эпизод положил конец двоецарствию, но не влиянию хазарско-еврейской общины в Венгрии. Отзвук этого влияния можно расслышать в «Золотой Булле», венгерском эквиваленте «Великой хартии вольностей», изданной в 1222 г. королем Андре II, согласно которой евреям запрещалось выступать в роли чеканщиков монеты, сборщиков налогов и контролеров королевской соляной монополии, надо полагать, до этого многие евреи осуществляли именно эти привилегированные функции. Однако некоторые залетали и повыше. Так, при короле Андре хранителем доходов королевской казны был граф Тека – еврей хазарского происхождения, богатый землевладелец и, судя по всему, гений финансов и дипломатии. Его подпись красуется на различных мирных договорах и финансовых соглашениях, в том числе на том, которое гарантировало выплату 2000 марок австрийским монархом Леопольдом II венгерскому королю. Трудно не вспомнить об аналогичных функциях при дворе халифа Кордовы, исполнявшихся испанским евреем Хасдаем ибн Шафрутом. Сравнение схожих ситуаций из истории палестинской диаспоры на Западе и хазарской диаспоры на Востоке позволяет легче принять аналогию между ними.

Стоит также упомянуть, что когда взбунтовавшаяся знать вынудила короля Андре подписать скрепя сердце «Золотую Буллу», Тека так и остался при своей должности вопреки духу и букве документа. Королевский казначей исполнял прежние обязанности еще целых 11 лет, пока, зная о папском давлении на короля, не счел за благо подать в отставку и податься в Австрию, где его приняли с распростертыми объятиями. Тем не менее, сын короля Андре Бела IV добился от папы разрешения снова призвать его к венгерскому двору. Тека послушно возвратился и погиб во время монгольского вторжения185.