Незримая паутина - Фридрих Незнанский

— Зависит от региона. Какая там власть выше — административная или уголовная, с кем придется делиться в первую очередь. В моем родном Барнауле — фифти-фифти. Значит, придется делиться с обеими властями. Может, хватит, а может, и нет. А еще зависит от спонсора. Спонсор у тебя уже есть? Я не спрашиваю, кто именно. Есть или нет?

— Это всегда найдется, — ответил Урюк.

— Здесь, в Москве?

— Где надо, там и найдется.

— Дело твое, — покачал головой Павел Семенович. — Только если решил легализоваться, покончить с преступным прошлым, бабки из клиента желательно не вышибать, а постараться его заинтересовать. Поэтому будет лучше, если спонсор местный. Который знает тамошний расклад. И заинтересован в правильном вложении капитала. Он должен сам пожелать на тебя поставить, это понятно?

— Но ты ведь пожелал?

Соломин поглядел на своего визави. Тот осторожно сплюнул косточку маслины на вилку, а потом аккуратно вытер рот салфеткой. Приятно ужинать с интеллигентным бандитом, который хотя бы в курсе, в какой руке за столом положено держать нож. Как правило, в драке они держат нож в правой, а за столом чаще всего им вовсе не пользуются. А этот знает и не любит, когда его поучают. Придется сменить тон.

— Ты спросил, я ответил, — сказал Соломин. — Вопросы еще есть?

— Значит, поможешь? — уточнил Урюк.

— Умному человеку почему бы не помочь… А что я буду с этого иметь? — спросил Соломин.

Они с минуту так напряженно смотрели друг другу в глаза, что братки Удава заметно напряглись, а Ефим выглянул из-за журнала. Потом собеседники одновременно рассмеялись.

— У тебя свои игры, у меня свои… — сказал Соломин. — Кстати, у вас эта девица из клана Грязновых?

— А что?

— На всякий случай… Если она у вас, не вздумайте там сделать ей бо-бо, не советую. Ее двоюродный дядя весьма крут.

— Не пугай, — насупился Урюк. — Давай продолжай свой ликбез.

— О'кей. Тем более ты способный ученик. Итак, политик должен быть удачлив. Если он отправился на охоту, то граждане обязательно должны убедиться, что он подстрелил хотя бы хомяка. Впрочем, хомяка нельзя: женщинам это может не понравиться. Лучше кабана. Потом, ему следует поддерживать контакт с обеими ветвями местной власти — политической и уголовной. С первой обычно сложнее. Торгуются, как на блошином рынке. А уголовка всегда выдвигает своих. Например, Потап — того же Голованова. Теперь о тех, кто является, как говорят социологи, держателями пакетов голосов.

— Журналисты?

— В первую очередь, — кивнул Соломин. — Особенно скандальные. А также священники, но лучше попы-расстриги, которые на всех перекрестках разоблачают нравы в патриархии. Их не любят, но к ним прислушиваются. Если привезешь, с моей помощью разумеется, пару-тройку московских попсовых ансамблей и они заведут тамошних пацанок, считай, ты в дамках. После этого можно поработать с конкурентами. Некоторым окажется достаточно предложить пост в администрации — с перспективой прийти тебе на смену, когда отсидишь в кресле два положенных срока. Скушают и не поморщатся. Но прежде всего, и это главное, ты должен для себя решить вопрос: для чего тебе это нужно? Ведь идти в губернаторы означает все время быть на виду, за все отвечать, лезть в склоки и дрязги своих подчиненных… На серых кардиналов лучше не полагаться. Продадут с потрохами. Ибо, глядя на твои потуги, постоянно будут думать: а чем я-то хуже этого самодовольного обормота? Тебе это надо?

— Мне нужна, как ты говоришь, перспектива, — ответил Урюк. — Здесь, в Москве, мне стало скучно. Хочется из тени на свет. Или, как говорил поэт, «в деревне хочется столицы, в столице хочется глуши»…

— «И всюду человечьи лица без человеческой души», — закончил Соломин. — Тестируешь меня на эрудицию?

— Еще мне нужно, чтобы в Москве оставался свой человек, который держал бы руку на пульсе власти, — негромко сказал Урюк.

А мне там, в регионе, может понадобиться такой, как ты, подумал Соломин. Правда, сам еще не знаю для чего. Так, на всякий случай.

— Вернемся к нашим баранам. Ты, похоже, решил избавиться от Потапа и поставить на Калиту? — спросил Павел Семенович после продолжительной паузы.

— Хочешь что-то предложить?

— Только техническую помощь, — подумав, ответил депутат. — Есть у меня один специалист. За ним стоят высококлассные службы, оставшиеся практически без работы, при нищенской зарплате. Это мастер-универсал на все руки. И потому я сам без него как без рук. Но только не вздумай его переманивать, бесполезно. Узнаю об этом сразу. Поэтому будет лучше, если к нему обратится, например, Калита. И познакомит с ним Потапа. Мастер все сделает в лучшем виде. Запоминай: Кирилл Афанасьевич. И вот его телефон. Скажешь, от меня. — Соломин записал номер на бумажной салфетке. Дождавшись, когда Урюк кивнет, он порвал салфетку.

Видеозапись делали скрытой камерой, поэтому изображение было нечетким, но понять происходящее было можно: при большом стечении братвы хоронили Косого. На экране телевизора кладбище выглядело цветущим садом, если бы не кресты да памятники, то здесь, то там возникающие из пышной зелени. Процессия состояла сплошь из бритоголовых парней в кожаных куртках, которые несли два гроба и многочисленные венки к двум свежевырытым могилам. Влажно блестела на солнце свежая глина возле могил, посверкивали золотые цепи на шеях участников похорон и крест на темной рясе священника.

— Это и есть Урюк. — Полный милицейский майор, доставивший запись в прокуратуру с Петровки, давал пояснения. — Вон тот, видите, в темных очках, говорит с кем-то по сотовому.

Кроме него и Жигулина в кабинете находились Зоя и Денис.

— Точно, он, — подтвердила Зоя. — Вылитый профессор из института международных отношений. Я сначала его не узнала, думала, этот господин случайно сюда затесался. А того, кого вы, Виктор Петрович, высматриваете, здесь нет. По моим сведениям, депутат Соломин в последнее время предпочитает не светиться.

— Вы о ком? — полюбопытствовал майор.

— Об одном нашем общем знакомом, — ответил Жигулин — Кстати, это кто? — Он ткнул пальцем в экран. — Который чуть не слезу вытирает?

— Калита, — сказала Зоя. — Серый кардинал Бурды. Интеллектуал, если так можно выразиться…

— Бандиты тоже плачут, — заметил Денис. — Результат того печального факта, что российская интеллигенция подалась в бандиты. Что не мешает ей оставаться слезливой и чувствительной.

— Зоя у нас стала настоящим экспертом по криминальным авторитетам, — сообщил Жигулин. — Днями и ночами изучает их досье.

— …Хотя некоторые из них исчезли из нашей базы данных, — недовольно напомнила она.

— Вот Денис этим как раз и занимался, — кивнул Жигулин. — И кое-что накопал со своими сотрудниками из «Глории». Через пару минут я расскажу тебе некоторые подробности, и мы выберем тактику поведения… — Он взглянул на часы. — А еще через полчаса мы с тобой поедем на Петровку по этому делу.