Эдит Пиаф. Без любви мы - ничто - Жан-Доминик Брийяр

Что касается размеренного образа жизни, то Пиаф, не успев вернуться в Париж, возобновляет «безудержный бег по кругу»: она ложится лишь на рассвете, спит всего по нескольку часов в день и глотает горстями лекарства, чтобы не свалиться с ног. «Просыпаясь, она принимала “Макситон”, чтобы быть в форме, – вспоминает Филипп-Жерар, – перед тем как лечь, чтобы заснуть, глотала “Гарденал”. Иногда она принимала две таблетки одновременно».

Десять дней отдыха в начале июля, проведенных в собственном загородном доме в Конде, и Пиаф снова возвращается к сценической деятельности. Она дает сольные концерты по всей Франции. Как и все остальные любовники, Дэвис ни на секунду не оставляет подругу. Именно он находился за рулем машины певицы, когда та слетела в кювет у Шалон-сюр-Марн. Несмотря на повреждение грудной клетки – ее грудь под платьем перетянута бинтами, – уже на следующий день Пиаф пела в казино Дивонн-ле-Бен, прежде чем направить стопы в Бельгию.

1 августа она вместе со своим маленьким «войском» обустраивается на две недели в отеле «Мажестик» в Каннах, чтобы дать несколько концертов в регионе. Именно здесь к ней присоединяется Клод Левейе, молодой композитор из Квебека, с которым певица познакомилась несколькими месяцами ранее, когда выступала в «Бозо», концертном зале Монреаля. Прибывший по приглашению Пиаф, которая сразу же оценила недюжинный талант музыканта и предложила работать на нее, Левейе попытался на ходу сесть в «поезд Пиаф», который мчался на бешеной скорости. Канадца с самого сначала смутил безумный ритм жизни, который Эдит самым тираническим образом пыталась навязать своему окружению: работа, работа и только работа – все остальное вторично. «Я сразу же понял, что они толком даже поесть не успевают»[137], – скажет уроженец Квебека впоследствии, вспоминая этот период.

Дуг Дэвис не смог долго выносить каторжный ритм гастролей. В конце августа он сломался и, невзирая на угрозы самоубийства со стороны Пиаф, сел в поезд, следующий в Париж. Его великая история любви с Эдит продлилась всего шесть месяцев.

Шокированная очередным крушением надежд, Пиаф уехала в свой загородный дом, чтобы немного отдохнуть. Чересчур поздно! Ее разбитому, изношенному телу уже недостаточно было короткого отдыха. 21 сентября звезду в срочном порядке перевезли в Американский госпиталь, где уже на следующий день ей сделали операцию. Диагноз: панкреатит. 14 октября Эдит вернулась на бульвар Ланн, куда уже переехал Клод Левейе. Но он переехал не для того, чтобы стать новым любовником Эдит, а чтобы писать ей песни. «Она заперла Левейе, – делится воспоминаниями фотограф Юг Вассаль, близкий друг певицы, – запретила ему выходить, пока он что-нибудь не сочинит».

Молодой композитор почти сразу же заметил, что квартира на бульваре Ланн совершенно не приспособлена для обычной жизни, что скорее она напоминает мастерскую художника, в которой постоянно идет процесс творения. «Там все время что-то рождалось, появлялось на свет, – вспоминает Левейе. – Отовсюду лилась музыка. Приходил Шовиньи, дирижер, чтобы поработать с ней. Марк Бонель старался извлечь из аккордеона необычные звуки». Об этой же кипучей творческой атмосфере расскажет и Юг Вассаль: «Творить вместе с Эдит было трудно. Обычно все начиналось вечером. Где-то в половине десятого, иногда в полночь, в два часа ночи. Это были самые сильные, значимые мгновения, только ради них здесь и жили»[138].

«Я обнаружил вокруг нее то, с чем столкнулся в доме матери, когда мне было десять, – сообщит в свою очередь Франсуа Беллер, сын Мари Дюба. – Несмотря на хорошее настроение и на любовь к веселью, вокруг нее всегда царило непроходящее нервное напряжение. Это было существо, целиком и полностью сосредоточенное на своем искусстве, на своей профессии, на песне. В реальности только это ее и интересовало, все остальное просто не существовало»[139].

Эти «творческие ночи» проходили в почти пустых апартаментах, где, если верить словам Юга Вассаля, комфорт был сведен к строгому минимуму: «Сразу слева от входа находилась кухня со стареньким холодильником, заполненным сливочным маслом, паштетами, колбасой. (…) Справа располагалась гостиная: изъеденный молью серый ковер, сигареты, разбросанные по полу. Кресло, продавленный диван, на котором с видом королевы восседала Эдит. Слева стояли рояль и лампа без абажура».

На бульваре Ланн, где Пиаф все организовала таким образом, чтобы никогда не оставаться в одиночестве, она проживала в окружении самых близких людей: ее секретарь, ее кухарка, а также многочисленная «свита», существовавшая за счет звезды. «В ее окружении имелись и чистые, преданные люди, – объясняет Мишель Ривгош. – Но были и другие: настоящие грабители, гнусные существа, те, кто ее развлекал, эдакие прихлебатели, и те, кто беззастенчиво тянул из нее деньги. Деньги никогда для нее ничего не значили. Она зарабатывала миллионы, но не знала, что такое сорок или пятьдесят франков, что такое чек…»[140]

Вот уже несколько месяцев Пиаф преследовал один-единственный кошмар: она больше не сможет петь. Не обращая внимания на предостережения врачей, 20 ноября 1959 года, через пять недель после выписки из больницы, певица снова вышла на сцену. Концерт состоялся в кинотеатре «Многообразие» в Мелёне, в городе департамента Сена и Марна, куда специально приехала актриса Марлен Дитрих, чтобы поддержать подругу. После этого представления напичканная медикаментами Пиаф отправилась в турне по северу Франции – так начались «самоубийственные гастроли». 3 декабря, во время сольного концерта в Мобёже, Эдит почувствовала себя дурно прямо на сцене и не смогла закончить выступление. Однако она не отказалась от ангажемента и в следующие дни посетила множество городов: Сен-Кантен, Бетюн, Ле-Ман, Эврё, Реймс, Руан, Дьепп и Лаваль. Она проявила редкую стойкость, постоянно «держала удар», хотя слабела на глазах. В воскресенье 13 декабря в указанный на афише час она должна была подняться на сцену одного из кинотеатров города Дрё. Время шло, и публика начала терять терпение, звезда все не появлялась и не появлялась. Все, кто был в гримерке певицы, советовали ей отменить концерт, ведь Эдит едва держалась на ногах. «Я хочу спеть, это все, что у меня осталось, – повторяла она, захлебываясь в рыданиях. – Моя публика заплатила за то, чтобы увидеть меня, позвольте мне спеть». Чем закончился этот инцидент, рассказывает местная газета: «Пошатываясь, она подошла к микрофону. На восьмой песне она чуть не упала. Рабочие сцены уже хотели опустить занавес, но она крикнула им: “Я буду продолжать!” Когда закончилась десятая песня, она рухнула на руки своих музыкантов».

Той же ночью певицу срочно доставили в Париж, а затем поместили в клинику Бельвю в Мёдоне, где Эдит прошла курс лечения сном. Она выписалась из больницы 24 декабря, но вернулась туда уже 31-го с диагнозом «желтуха». Через несколько дней звезду перевели в Американский госпиталь. Лишь в конце января Пиаф снова оказалась дома и тут же сообщила о своем намерении возобновить концертную деятельность в апреле: она собиралась выступить в «Олимпии». За последние девять месяцев она не записала ни одной песни и уже два года, как не выступала на парижской сцене.