Сияние твоего сердца - Мария Линде

За ужином мы не говорим о делах. Асиано расспрашивает Ливня об учебе, и скоро они погружаются в обсуждение искусства Ренессанса и анатомических скетчей Леонардо да Винчи. Я слушаю вполуха. Мне неинтересно, но наблюдать за самой беседой занятно. Особенно за тем, как быстро доктор располагает к себе людей. Впрочем, сущности с одинаковым местом на шкале тьмы всегда притягиваются, а лампириды особенно – они очень социальные существа и в общении подпитываются энергией. А меня продолжает мучить противное чувство того, что я что-то упускаю. Что ключ к пониманию ситуации болтается прямо у меня перед носом на блестящей цепочке, но стоит протянуть руку, и он исчезает.

Когда стол убран, я наконец задаю вопрос, который мучит меня сильнее остальных:

– Как доктор Герцен меня нашла? Как она узнала, что я в клинике?

Я готова услышать самую невероятную историю, но Асиано отвечает просто:

– Я ей позвонил.

Он сразу мрачнеет, будто внутренний свет прячется за пыльным стеклом, за завесой мрака и боли… Но не гаснет.

– Зачем? – удивляюсь я.

– Как зачем? Я узнал тебя, Сэйнн. Не мог не узнать. Сара много о тебе рассказывала, и я знал, что ты еще в городе. Так что, когда я увидел запись в журнале, а потом печать у тебя за запястье и то, что после такого случая на тебе всего пара царапин, я сразу понял, кто ты и что произошло нечто необычное. Не то чтобы дискорды никогда не попадали в больницу, но такая рассеянность вам несвойственна. Тогда я позвонил Саре. Она сказала, что сейчас же приедет, чтобы поговорить с тобой. Моя смена уже закончилась, но я решил дождаться ее. Когда через пару часов она не приехала и не позвонила, я попробовал с ней связаться, но безуспешно. Тогда я еще раз навестил тебя, убедился, что ты в порядке, потом вышел в приемный покой и снова позвонил Саре. И услышал ее телефон где-то поблизости. Я пошел на звук и на одной из каталок нашел ее плащ, точнее, остатки плаща, так как его разрезали ножницами, и телефон в кармане. Все в крови. К тому времени Сара уже была в операционной, и мне сказали, что ее доставили из супермаркета, где она пыталась перерезать себе горло осколком винной бутылки. Я почти не отходил от нее, но я не спал уже вторые сутки, поэтому поздно ночью все-таки отключился, прямо в соседней палате. А когда проснулся, обнаружил, что Сара исчезла. Ее нашли рядом с твоей палатой, в коридоре у двери, без сознания. Мы пытались ее спасти, но уже ничего не помогало. А тем временем ты ушла, ведь еще накануне я разрешил тебя отпустить, если не будет осложнений. Потом я получил письмо от нотариуса, нашел тебя, попросил приехать… Дальше ты знаешь.

Рассказывая это, он становится все более усталым, и даже его быстрая, полная экспрессии речь замедляется, будто слова даются ему с трудом. Я тем временем составляю в голове кусочки пазла, проверяя, каких деталей не хватает.

– Вы думаете, что она тоже встретилась с проводниками тьмы? – спрашиваю я.

– Я не думаю, я сам их видел. Я достал записи с камер в супермаркете, Сара была там, когда я ей звонил. На какой-то мужчина в кепке, так что не видно лица, подходит к ней, касается ее руки, что-то спрашивает – наверное, как найти какой-то продукт или что-то такое. А потом… Знаешь, Сэйнн, я видел всякое, и на войне, и в мирное время, но чтобы такой прекрасный и светлый человек так стремился себя уничтожить – впервые…

Я собираюсь попросить его показать запись, но вдруг понимаю, что не хочу это видеть. Я хочу запомнить Герцен такой, какой знала ее всегда – спокойной, доброй, элегантной. А не сумасшедшей, которая вдруг бьет бутылки в супермаркете, как законченная алкоголичка.

– Она… была пьяна?

– Нет, она ничего не пила. – Асиано говорит с трудом и время от времени трет лицо ладонями, будто пытаясь проснуться. Наверное, мои расспросы его утомили. – Но когда ее доставили в больницу, у нее в крови обнаружили следы какого-то неизвестного вещества. По свойствам оно напоминает препараты амфетаминов, те виды, которые использовались в армии в прошлом веке, чтобы повысить у солдат выносливость и агрессию, сделать их бесстрашными перед лицом смерти. Но это… как бы попроще объяснить… не похоже на обычный наркотик. Скорее на некую энергетическую структуру, которая, попадая в организм, меняет проводимость импульсов и биохимию процессов в нервной системе… В результате человек, грубо говоря, слетает с катушек. Творит невообразимое, причиняет вред либо себе, либо окружающим и совершенно себя не контролирует. Эзотерики и прочая магическая публика сказали бы, что это нечто вроде мощного заряда негативной энергии. Как врач, я не должен полагаться на такие объяснения, но других у меня нет.

– Похоже на легенду об убийстве Брюса Ли [26], – усмехаюсь я. – Кстати об убийствах…

Я показываю Асиано вещи, найденные в архиве. Фото и часы он рассматривает с любопытством, но они ему явно ни о чем не говорят. А когда он берет в руки старый буклет, я вдруг на секунду – на один совсем короткий миг – вижу… Страх? Нет, скорее тень какой-то боли и еще… удивления? Когда доктор возвращает мне разноцветный глянцевый листок, его рука дрожит – легко, почти незаметно, но я вижу, чувствую эту дрожь, как будто воздух вокруг становится наэлектризованным.

– Вы знали о Риккардо дель Оро? – спрашиваю я, наблюдая за реакцией. Асиано молчит несколько секунд – растерян? Потом отвечает:

– Конечно. Это одна из самых печальных страниц того времени, но после нее были события и похуже. К сожалению.

Он старается придать ответу будничный тон, как будто мы просто болтаем о ситуации в мире. Я решаю зайти с другой стороны и показываю на групповой снимок:

– А на фото вы кого-нибудь узнаете?

– Нет, никого. – Тут выражение его лица и голос не меняются – скорее всего, ответ честный. – Но эти ребята похожи на туристов.

– Почему?

– Только туристы фотографируются на этом месте.

Он уже снова улыбается, но что-то не так, упоминание Риккардо явно его обеспокоило.

– Кто такая Мария Росси? Вы что-нибудь о ней слышали?

Снова тень, и в этот раз еще какое-то другое чувство отражается в темных глазах? Тоска? Сожаление?

– Мария Росси – городская легенда, – отвечает Асиано. Голос у него усталый, но тон насмешливый. – Она стала бессмертной и теперь сама может исцелять людей от любых болезней, но призрак Риккардо преследует ее повсюду. Кто будет десерт?

На несколько минут я забываю и о Риккардо, и обо всех мрачных загадках – передо мной в стеклянной вазочке лежит нечто, похожее на мечту. Воздушное облако лимонного крема со стружкой горького шоколада и листочками свежей мяты выглядит как пища богов, оно настолько прекрасно, что я даже не тянусь за телефоном, а сразу начинаю есть. Крем холодный, но не ледяной, в меру сладкий, мята и шоколад добавляют ему свежие острые нотки. Боги, почему в этой стране все так вкусно?