Исчезновение Залмана - Максим Д. Шраер

– У вашей жены усталый вид. Наверное, работает, а дома еще вас и деточек обслуживать надо.

– У нас няня и домработница, – ответил Джейк, почему-то ощутив на языке горчинку московского детства с привкусом вины.

Джейка тянуло к приезжим из России, он заводил разговоры с соседями по лежакам на пляже или же у палатки, где меняли полотенца, но все время наталкивался на стену недружелюбия – или по крайней мере на волнорез отчуждения. Когда ему наконец осточертели эти попытки, он достал из рюкзачка детский блокнотик и набор фломастеров и составил (очень стараясь избегать обобщений и стереотипов) реестрик отличительных черт россиян, отдыхавших на этом доминиканском курорте. Реестрик получился абсурдный, но Джейк почему-то остался им доволен. Уже вечером, когда сын уснул в смежной комнате, а дочки – на раскладном диване в их номере, Джейк громким шепотом зачитал жене выдержки:

– Представь себе пузатых небритых мужчин в футболках с нелепыми надписями вроде «Nice Shoes Let’s Fuck».

– Представила, – сказала его жена Лия.

– А теперь вообрази ярко и вульгарно накрашенных матерей в бикини, позволяющих детям всякие вредные гадости вроде сладкой газировки или картофеля фри, но при этом разговаривающих с ними, как надзирательницы в лагере.

– Вообразила. Похоже на мою тетю Бранку, мамину младшую сестру.

Лия родилась в Америке, в семье беженцев из восточноевропейской страны, которой уже не было на карте.

– И вот еще. Какое-то общее презрение к труду обслуживающего персонала, и чем ниже должность, тем сильнее презрение. Смотрителей топчанов и уборщиков на пляже они подзывают вообще без слов, щелчком.

– Угу, – сказала Лия, которой явно надоело слушать эти наблюдения.

– А потом, знаешь, какая-то дикая уверенность в правильности собственных представлений обо всем на свете, вплоть до американской жизни.

– Ну и пусть. Они же не лезут к тебе с разговорами, – сказала Лия.

– Не лезут, – буркнул Джейк.

– Вот и ты на них не обращай внимания. И не заговаривай с ними.

– Ты права. Получается, что мы годами отдыхали на Арубе, где сплошные голландцы, а прилетели сюда, и тут сплошные русские.

– Ты преувеличиваешь, – флегматичным голосом сказала Джейку жена.

– Ну разве что самую малость. И были бы хоть интеллигентные лица. А это все какие-то слободские физии. Словно их как нарочно отбирают, сажают на рейс Москва – Пунта-Кана и десантируют сюда, на этот курорт.

– А как насчет тех американцев, которые целыми днями просиживают в баре и наливаются местным пивом? Или теток в розовых шортах, которые умудряются среди всего этого кулинарного изобилия выбирать только гамбургеры и спагетти с липким соусом? Они тебя не раздражают своей провинциальностью? – парировала Лия.

– Да, но это другое. С русскими все как в дурном…

– …сне, где растут пальмы, плещется теплое море, а в ресторанах подают всякие вкусности. И детям здесь очень нравится. Не ворчи. Они же тебе не мешают, эти русские.

– Нет, не мешают, но на нервы действуют, – ответил Джейк.

– А ты не раздражайся, Джейки, – сказала Лия, выключила свет и откинула одеяло. – Только тихо, русский медведь, детей разбудишь.

Джейк проснулся с мыслью, что больше не будет угадывать россиян среди отдыхающих. А если ненароком угадает, то обойдет стороной. Так он и поступал целых три дня. Не заговаривал. Пересаживался. И даже с детьми на людях говорил по-английски. Дочки не возражали, а вот Солик, его тринадцатилетний сын, не выдерживал:

– Папа, ты чего?

– Да так, маскировка, – отвечал Джейк по-английски и заговорщически подмигивал сыну.

До возвращения в Бостон оставался только один день. В послеобеденный час Джейк стоял у кромки бассейна-лягушатника, наблюдая, как его дочки резвятся в воде. Вода в лягушатнике с одной стороны, как раз там, где стоял Джейк, доходила лишь до середины голени, а потом постепенно становилась глубже и глубже. Лия лежала чуть поодаль на топчане под тентом и читала последний номер «Нью-Йоркера». Старшая дочка, девятилетняя Ребекка, подныривала под младшую, пятилетнюю Рэйчел, и поднимала ее на плечах, после чего Рэйчел с визгом прыгала в воду.

– Мы чудовища, мы страшные чудовища! – кричала Ребекка, выныривая из воды. – Папочка, иди с нами играть в чудовищ!

– Девчонки, давайте лучше в море купнемся, сейчас самая хорошая вода.

Дочки сделали вид, что не слышат отца. Джейк повернул голову в сторону моря и увидел белобрысого господинчика лет сорока пяти в черных шортах и черной футболке с треугольным вырезом, в котором был виден золотой крест, упершийся в безволосую грудь. Сложив жилистые руки с бугристыми мускулами, господинчик стоял в трех шагах от Джейка и рассматривал его – против солнца – сквозь белесые ресницы ледяных прищуренных глаз.

– Привет, друг, – произнес незнакомец, соорудив улыбочку на плоскодонном лице, скорее варяжском, чем татарском. – Как отдыхается?

– Нормально, – угрюмо отвечал Джейк.

– Ахлабустин, – сказал белобрысый, протянув руку в перстнях.

– Джейк Глаз, – по-американски представился Джейк.

– Будем знакомы, – белобрысый приблизился к Джейку еще на шаг.

Он был худощав, хлыщеват; круглые очки семинариста чужеродно смотрелись на яйцеобразной голове с желтоватой щетинкой годовалого кабанчика. Голову общительного незнакомца венчала серая, вылинявшая от солнца шапочка без козырька. «Где-то я его уже видел», – подумал Джейк.

– Сами-то откуда будете? – спросил белобрысый.

– Из Бостона.

– А раньше?

– Из Москвы, – Джейк отвечал сухо.

– Уехали когда? – продолжал любопытствовать незнакомец по фамилии Ахлабустин.

– В восемьдесят седьмом.

– Ясно, я как раз школу закончил, – мечтательно произнес Ахлабустин.

– А я второй курс не закончил, – сказал Джейк, чувствуя сгусток раздражения где-то под ложечкой.

– Ты в Москве где жил-то? – спросил Ахлабустин.

– На Щукинской.

– У тебя что, отец военный? – спросил Ахлабустин, криво улыбаясь.

– Да, генерал, вот в маршалы не произвели, мы взяли и уехали, – ответил Джейк.

Сначала в рыбьих глазах Ахлабустина проступила растерянность. Но потом он будто собрался с мыслями, настроил лицо на комедийный лад и по-скоморошьи захохотал:

– Ну ты даешь, парень. Тебе надо комедии сочинять. Хочешь, устрою?

– Да нет, спасибо, – ответил Джейк уже без раздражения в голосе.

– Слушай, а ты кто по профессии? – спросил Ахлабустин.

– Адвокат по недвижимости. А вы… а ты кто?

– А я в инфобизнесе, как у вас говорят, – усмехнулся Ахлабустин.