Ной. Всемирный потоп - Иосиф Кантор

Гишара знает о Ковчеге, но не знает, зачем он. Вот уж она удивится, когда узнает. Если узнает! Если станет моей женой, то узнает, а если нет… А если нет, то лягу я поперек входа в Ковчег и скажу отцу моему: «Не встану я до тех пор, пока не назовешь ты Гишару своей приемной дочерью и не введешь в Ковчег. Если не суждено ей спастись, будучи женой моей, то пусть спасется она как сестра моя, ибо она достойна спасения!» Вот так скажу я отцу моему, и уверен я, что он меня послушает. Но я бы предпочел иметь Гишару в женах, а не в сестрах. Есть у меня две названные сестры – невестки мои Сана и Шева, и достаточно мне сестер.

Строительство Ковчега близится к завершению. Купим еще дерева – и достроим. Отец с Симом очень беспокоятся по поводу крыши, беспокоятся, удастся ли им сделать ее хорошо. Они говорят, что вода будет литься сверху столь обильно, что крыша должна быть крепче днища. Думаю, что не нужно им беспокоиться – строим мы надежно, добротно, не жалея ни сил, ни дерева, ни гвоздей. Недавно я, желая проверить надежность сделанного, попросил Сима ударить кулаком по стене Ковчега. «Уддрь изо всех сил, брат мой, – сказал ему я, – ударь тем ударом, что валит вола, вышибая из него дух!». Сим ударил – и что же? Доска не шелохнулась и, даже, не скрипнула, вот как крепок наш Ковчег! Желая подзадорить брата, я сказал ему: «Ты ударил вполсилы, Сим. Уддрь же, как должно!». Сим ударил так, что придись этот удар в голову слона, то слон бы пал на колени, а доска не шелохнулась и, даже, не скрипнула! Разве могло быть иначе, если строим мы на совесть? Не могло!

Надо бы помочь отцу с покупкой оставшегося дерева и тайно, чтобы не проведал о том отец, потолковать с Атшаром. Этот мешок жира – трус из трусов, если пригрозить ему как следует, он не только не станет повышать цену на гофер, но и сбросит ее ниже той, что была изначально. Тогда мы сможем и Ковчег достроить, и взять с собой кое-что из припасов. Атшар знает, что я слов на ветер не бросаю, а о моем характере ему должен был рассказать сын его Шалаф, с которым мы побывали в разных переделках, но ни в одной из них я не уронил своего достоинства и не показал себя с плохой стороны. Главное только, чтобы не узнал о том отец, ибо он опечалится, а печаль его ранит меня больнее любого ножа. И Гишара не должна узнать об этом, а то еще начнет плохо думать обо мне… Но я сделаю все тайно, а Атшара предупрежу особо, что если он посмеет сказать отцу моему о нашем с ним разговоре, то я дух из него вытрясу, вот что я с ним сделаю! Пусть то, что будет, останется между нами двумя. Я сознаю, что намерения мои не очень хороши, но разве увещевания и просьбы подействуют на такого плута, как Атшар? Он признает только силу и только силой можно вразумить его.

«Я покончу со всеми, кто живет на земле: она переполнена их злодеяниями. Я уничтожу их всех, а с ними и всю землю. Но ты сделай себе из дерева гофер ковчег и устрой в нем отсеки, а изнутри и снаружи обмажь его смолой. Пусть он будет в длину триста локтей, в ширину – пятьдесят, а в высоту – тридцать. Сделай крышу – так, чтобы сверху она выступала на один локоть. Сбоку сделай дверь. Пусть будут в ковчеге первый ярус, второй и третий…»

Голос зазвучал, как только Ной пришел на луг к Ковчегу и все усиливался, да усиливался, но в десяти шагах от Ковчега начал утихать.

«Я затоплю землю и уничтожу на ней всех, в ком есть дыхание жизни. Все, кто живет на земле, погибнут…» прозвучало уже значительно тише. Повинуясь какому-то наитию, Ной вернулся назад. Он не сознавал, зачем ему возвращаться, но ноги сами привели его к небольшому возвышению, которого он раньше не замечал.

Голос зазвучал особенно громко: «Но с тобою будет у Меня договор, что Я беру тебя под свое покровительство. Ты войдешь в ковчег – с сыновьями, женой и женами сыновей…»

Ной огляделся по сторонам и понял, что никто, кроме него, не слышит Голоса. Сим и Хам несли доски к Ковчегу, Иафет точил на своем устройстве затупившиеся топоры, Шева разжигала костер для нагрева смолы, а Сана возилась под навесом, должно быть перебирала гвозди, выбирая кривые, которые она научилась ловко выпрямлять.

«Через семь дней Я пошлю на землю дождь – он будет литься сорок дней и сорок ночей – и Я смету с лица земли всех, кого Я создал…»

Семь дней! Сердце забилось так, что едва не выпрыгнуло из груди. Ной положил ладонь левой руки на грудь, словно желая удержать сердце на месте, а правую поднял над головой и крикнул что было силы:

– Подойдите все ко мне!

Было в этом призыве что-то такое, что Сим и Хам бросил доски наземь, не донеся их до Ковчега, Иафет отложил в сторону ненаточенный топор, а Шева забыла установить над костром емкость с застывшими кусками смолы.

– Через семь дней Господь пошлет на землю дождь! – сказал Ной, когда все подошли и встали вокруг него. – И дождь этот будет литься сорок дней и сорок ночей.

Шева ахнула, меняясь в лице и бледнея. Сана обняла ее за плечи и что-то шепнула на ухо. Сим оглянулся на Ковчег, словно проверяя, сколько всего еще предстоит сделать. Хам посмотрел на небо, словно ждал еще откровения. Иафет же сказал:

– Купим дерево, даже если придется продать все припасы, а там положимся на Бога. Немного зерна всегда можно сохранить, столько, чтобы каждому было по горсти в день. Этого достаточно, а если не будет достаточно, то можно обойтись и меньшим… Сорок дней – не такой великий срок. Без пищи можно жить гораздо дольше, чем без воды, а в воде у нас недостатка не будет.

– Считай еще, сколько пройдет до того, пока схлынет вода, – напомнил Ной.

– Что будет у нас, отец, тем и придется обходиться, – ответил Иафет. – Если хочешь, я прямо сейчас отправлюсь считать то, что мы можем продать, а потом пойду к торговцам…

– Иди и продолжай делать то, что делал, – сказал сыну Ной. – И все пусть продолжают дела свои, кроме Сима. Ты же, Сим, неси сюда, ко мне, две мотыги.

– Сюда? – переспросил Сим, думая, что неправильно понял отца.

– Да, – ответил Ной и пояснил: – Мы будем копать землю.

Сим посмотрел удивленно, зачем, мол, копать землю в стороне от Ковчега, когда осталось всего семь дней и дел невпроворот, да еще и дерева не хватает, но ничего не сказал, потому что привык верить отцу и знал, что тот ничего не говорит и не делает зря.

Все разошлись, только Хам остался стоять возле отца.

– Говори, – сказал ему Ной, догадавшись, что сын хочет что-то сказать ему с глазу на глаз. – Сим уже возвращается.

– Сегодня или завтра надо нам пойти к Гишаре, дочери гончара Арега, и взять с собой что-нибудь из угощения, – быстро выпалил Хам.

– Я рад за тебя, – ответил Ной, кладя правую руку на плечо сыну. – Сегодня же и отправимся, скажи о том матери, если еще не говорил…

– Скажу, – просиял Хам и ушел.

Подошел Сим, неся в каждой руке по мотыге. Ной взял одну из них и, не говоря ни слова, начал копать возвышение у ног своих. Сим тоже стал копать. Копали они быстро, споро, не мешая друг другу. Несколько взмахов, и мотыга Ноя задела что-то твердое.