Алиф-невидимка - Дж. Уиллоу Уилсон

Выйдя на условленное место, он не увидел там Интисар. Алиф купил у торговца чашку чаю, сказав, что сдачи не надо. Потягивая горячий, приправленный молотыми специями напиток, он размышлял, придет ли она вообще. Она проверяла электронную почту не так часто, как он. Возможно, она боится встречи с ним. Вероятно, ей нравится капризничать подобным образом, то отвергая его, то одаривая опасными подарками. Именно из-за нее он подверг себя и своих друзей смертельной опасности, именно из-за нее он написал программу, за которую они все могли угодить за решетку. А Интисар оставалась холодной и отстраненной, что сводило его с ума.

Когда он пытался отрепетировать, что и как он ей скажет, в его мозгу одновременно прокручивались два разных сценария. В первом он бросал ей в лицо обвинения, во втором — нежно ее обнимал. Оба сценария кончались тем, что Интисар, дрожа, прижималась к его плечу, бормоча извинения и признаваясь в нерушимой любви. Он залпом допил чай и почувствовал недовольное урчание в животе. Он не должен надеяться, одна лишь надежда могла бы убить его.

Алиф помотал головой, чтобы избавиться от видений, и приказал животу замолчать. День становился все жарче, и солнце приближалось к испепеляющему зениту. Из-за угла вышел мужчина и неспешной походкой приблизился к торговцу чаем. Взяв свой чай, он расплатился мелкой купюрой, махнув рукой, когда торговец протянул ему сдачу. Повернувшись спиной, он осторожно вылил горячую жидкость на землю. Алиф напрягся. Еще двое мужчин, изо всех сил пытавшихся выглядеть раскованными, направлялись к нему со стороны мощенной брусчаткой улочки, ведшей к университетскому городку. Один из них потянулся к какому-то предмету, заткнутому за брючный ремень.

Алиф не стал дожидаться, что они сделают дальше. Бросив пустой стаканчик на землю, он ринулся вперед мимо тележки торговца. Вслед ему кто-то что-то строго рявкнул, видимо, приказывая остановиться и поднять руки. Но он и не думал подчиняться. Набрав в легкие побольше воздуха, он рванулся в проулок, отделявший университетский городок от ближайшего к нему частного дома. Проулок оказался узким (но разве Амидаб Бачан не ускользнул узкими переулками в фильме «Месть и закон»?), так что преследователям придется бежать друг за другом. Он промчался мимо полуразвалившейся кучи досок, оставшихся от какой-то стройки, и взмолился, чтобы случайно торчащий гвоздь впился в ногу кому-нибудь из преследователей. У самого же Алифа ноги жутко болели — он не привык к подобного рода пробежкам. Тяжело дыша, он выскочил из проулка.

Улица, где он оказался, была широкой и в какой-то мере импозантной, ее вымощенную камнем мостовую недавно вымыли. Она уходила вверх в центр Старого Квартала. Прищурившись, Алиф увидел громадный силуэт мечети Аль Башира, четко читавшийся на фоне побелевшего от жары неба и нависавший над старым, эпохи Средних веков, университетским городком. На нестерпимо гудящих ногах Алиф двинулся вверх по улице, лихорадочно соображая, где бы ему спрятаться. Конечно же, из Аль Баширы они не смогут вытащить его в наручниках. У него в кармане запищал телефон. Он не стал отвечать, продолжая мучительное восхождение на вершину холма. Позади он слышал топанье ног по каменным плитам и крики: один из преследователей вызывал подкрепление. Алиф смахнул навернувшиеся от бессилия и отчаяния слезы.

— Эй, ты! Мальчик! Ты почему бежишь?

У ворот богато украшенной виллы путь ему преградило необъятное и не терпящее возражений брюхо привратника. Одет он был в некое подобие униформы: псевдооттоманский халат и украшенный пером тюрбан, что делало его похожим на артиста в цирке или на официанта в стилизованном под старину ресторане. Сходство было комичным и в то же время невыносимым. Алифа охватило желание ударить его, поставить ему подножку или хорошенько врезать ему по пузу — лишь бы убрать его с дороги. Но помешало врожденное чувство уважения к старшим, и привратник схватил его за плечо.

— Будь ты проклят! — взвизгнул Алиф, чувствуя себя преданным.

В ответ привратник надул щеки. Алиф сопротивлялся, но схватившая его мясистая рука все сильнее сжимала его плечо, пока он не ощутил, как там судорожно бьется пульс. Агенты приближались, под мышками их спортивных курток виднелись огромные темные пятна пота.

— И в этом вся твоя жизнь — наряжаться, как обезьяна, на потеху богатым уродам? — заорал на привратника Алиф, обнажив зубы. — Вся жизнь в этом? Вся до капли? Ты думаешь, они перестанут обращаться с тобой, как с дерьмом, если ты сдашь меня?

Привратник словно остолбенел. Его щеки опали. Рука, сжимавшая плечо юноши, ослабила хватку, и Алиф тотчас же вырвался. Рванувшись вверх по улице, он чуть замедлил бег, чтобы оглянуться. Им овладело смешанное чувство вины и презрения, когда он увидел смотревшего ему вслед привратника: тот как-то весь обмяк, а перо на опереточном тюрбане бессильно поникло.

У самой вершины холма улица заканчивалась развилкой. Алиф свернул влево и споткнулся сначала о «лежачего полицейского», а потом о выступ мостового камня, беспрестанно бормоча проклятия. У самого его уха что-то просвистело. Он взвизгнул и рванулся в сторону, уверенный, что это была пуля. Справа от него из открытой двери магазинчика доносились женские голоса. Ни о чем не думая, Алиф резко свернул и влетел внутрь, вызвав крики возмущения. Его глазам предстало море дамских принадлежностей: стойки с туфлями, полки с сумочками, столики с перчатками. Ища запасный выход, он споткнулся и опрокинул витрину с бижутерией. За этим последовал оглушительный визг и мощный удар по затылку.

— Дайте мне выйти отсюда, черт вас подери! — взревел он, отбиваясь от шквала ударов.

Невидимые руки толкнули его к подпертой камнем открытой двери с надписью «Служебный выход». Он ринулся в нее, ударившись о низкую притолоку, и снова оказался в каком-то проулке. Задние дворы домов загораживала мечеть. Он в отчаянии огляделся, стараясь найти хоть какой-то ориентир, но безрезультатно. Уже не пряча слез, он понесся куда глаза глядят мимо усевшихся в ряд кошек, бесстрастно наблюдавших за ним с мусорной кучи.

Он повернул за угол, потом юркнул куда-то еще, на бегу рассекая группки людей в изысканных одеяниях, явно сшитых на заказ. Он уже два дня не брился и не переодевался и в полной мере осознавал, что похож на пустившегося в бега вора. Все эти нарядные мужчины и женщины без малейших колебаний укажут людям из службы безопасности, куда он побежал, а потом продолжат жаловаться друг другу на дерзость и вороватость служанок и шоферов. Останавливаться было нельзя. В районе Бакара все может оказаться по-другому: там люди знали, что такое несправедливость. Здесь же он был одиноким чужаком.

— Держите, держите его!

Алиф обернулся и увидел, как трое его запыхавшихся преследователей бегут по улице. Он снова ринулся вперед, словно подстегиваемый страхом, и чуть не сбил с ног старика, перебиравшего четки.

— Извините, — прохрипел он.

Старик что-то ответил, помянув Аллаха. Алиф поскользнулся и упал. Пребольно ударившись коленом о камень, он подумал, не сглазил ли его старик.

— Тьфу ты! — выругался Алиф, до конца не уверенный, к кому обращался: к старику или Всевышнему. — Я ни в чем не виноват!