Стивен Хокинг. О дружбе и физике - Леонард Млодинов

Внезапный уход Элейн из-за стола подействовал на нас угнетающе. Не думаю, что ее протест был вызван какими-то нашими словами. Ее прежние огорчения, должно быть, терзали ее, пока наконец не вылились наружу. Я не знал, как мне реагировать. Наверняка и Патрик не знал. Он просто сказал: «Прекрасный салат!» – и продолжил кормить Стивена.

⁂

Вечер давно наступил, и, когда мы, обслуживая сами себя, покончили с обедом, приготовленным Элейн, я был рад, что могу уйти. Хорошо было бы опрокинуть пару-другую кружек пива в известном мне ночном пабе, и я торопился уйти, потому что надеялся за полчаса успеть дойти туда, пока в одиннадцать не закроются двери и новых посетителей перестанут впускать. Я попрощался, но в тот момент, когда уже был готов покинуть дом, Стивен захотел мне что-то сказать. Я подождал, пока он печатал.

– Нам дали маленький аванс, – сказал его голос.

Я пожал плечами:

– Я тоже подумал, что это маловато, но был уверен, что вы с Алом обо всем договорились.

Ал – это Ал Цукерман. И тридцать лет спустя после выхода «Краткой истории…» он все еще был агентом Стивена. Стивен снова начал печатать. Странно, что он заговорил об этом только сейчас.

– Мы должны были получить в два раза больше, – сказал Стивен.

Я рассмеялся.

– Я тоже думаю, что мы сплоховали. Я все время удивлялся, почему вы не запросили больше.

Стивен скорчил гримасу. Это меня смутило – ведь я же согласился с ним. Затем он сказал:

– Я хочу, чтобы вы поговорили с Алом и сказали ему, что мы хотим двойной аванс.

Я был потрясен. Как мы могли попросить у Ала больше денег? Мы согласились с авансом. У нас на руках был контракт. Мы уже написали большую часть книги. Предложение Стивена выглядело таким же абсурдным, как его идея о том, что черная дыра излучает.

– Но… Я не понимаю, как мы можем это сделать, – сказал я.

Я не из робкого десятка, но сейчас был сконфужен. Брать назад свое слово и отказываться от контракта – в этом было что-то неправильное. Но сказать Стивену, что я не хочу этого делать, тоже было неудобно. На его лице снова появилась гримаса.

– Ал будет очень расстроен, – сказал я. – Никто так не делает.

– Если Алу это не понравится, пусть Ал идет в… – ответил Стивен.

Я знал, что это довольно беззлобное британское ругательство. Люди в пабах иногда говорили так о премьер-министре. В каком смысле употребляется это выражение, я все же до конца не понимал, и странно было слышать, как компьютер его произносит. И не менее странно было то, что Стивен говорит так о человеке, которому он обязан своей писательской карьерой. По крайней мере, смысл сказанного был ясен.

Некоторое время я раздумывал. Стивен казался непреклонным и твердым, как алмаз. Наконец я сказал:

– О’кей. Я собирался остановиться в Нью-Йорке по пути домой. Я переговорю с Алом и дам вам знать.

Патрика наш разговор, по всей видимости, забавлял.

– Добро пожаловать в мир Хокинга, – сказал он и, обернувшись к Стивену, спросил: – А мне вы сможете удвоить жалованье?

«Краткая история времени» вышла из печати 1 апреля 1988 года, в День смеха. Стивена, которому к тому времени исполнилось сорок шесть лет, коллеги уже считали одним из величайших физиков-теоретиков среди людей его поколения. Будь он, к примеру, знаменитым баскетбольным игроком, певцом или генеральным директором банка, при такой известности он зарабатывал бы вполне достаточно, чтобы хватало на жизнь. Но для Стивена вся жизнь до Дня смеха 1988 года была сплошной борьбой за существование. И дело было даже не в том, что нужно было платить за жилье. Речь шла о том, чтобы просто остаться в живых. Чтобы кто-то поддерживал его жизнь. Свеча, стоит ее зажечь, может гореть ровно, пока не догорит до конца. Но свеча Стивена нуждалась в постоянном уходе. Час за часом, день за днем, год за годом проходили в опасениях, что эту свечу может задуть случайный порыв ветра.

Если быть точным, для представления книги «Краткая история времени» следовало воспользоваться скромным заголовком, примерно таким: «Ведущий физик объясняет свои теории». Но средства массовой информации растрезвонили о выходе книги, объявив Стивена Хокинга – человека, который не мог передвигаться самостоятельно – «Властелином Вселенной». Стивена Хокинга, атеиста, провозгласили «отважным физиком, знающим замысел Бога». Раздутые заголовки статей нужны их авторам, чтобы обеспечить количество продаж. Это всего лишь бизнес; с таким же успехом строгая академическая статья, в которой говорится, что Солнце взорвется и превратится в красный гигант через пять миллиардов лет, может быть снабжена заголовком «Ученые говорят, что мир движется к концу». Но рекламная шумиха нужна была не только для того, чтобы покупали газеты со статьями: была разрекламирована книга и была создана реклама для Стивена.

В глазах общественности Стивен быстро превратился не только в одного из величайших физиков своего поколения, но и заслужил славу величайшего ума со времен Платона. Некоторые коллеги Стивена подсмеивались над всем этим ажиотажем и были рады за Стивена. Другие роптали. Один из роптавших заявил в статье, появившейся в 1988 году в лондонской газете Sunday Times, что в список из двенадцати лучших физиков XX столетия Стивен не входит. Сам Стивен был согласен с этой оценкой. Он знал, что в Калтехе, еще будучи молодым, он котировался под номером три среди физиков на четвертом этаже [радиационной] лаборатории Лауритсена, после Марри Гелл-Мана и Ричарда Фейнмана. И все-таки Стивен был рад оказаться среди тех представителей своей области науки, о которых много говорят. А еще важнее было то, что он нуждался в деньгах, которые приходят вместе со славой, – возможно, нуждался в них более, чем какой-либо другой физик, живущий с ним в одно время. Психологи спорят о том, приносят ли деньги счастье. Стивену деньги принесли жизнь.

Но пришедшая к Стивену слава не опьянила его. У него, конечно, были свои амбиции – как и у большинства умных и образованных людей, – но он очень хорошо понимал, что как бы он ни был мудр, природа все равно мудрее. Все теоретики знают это по опыту. Книга, однако, изменила жизненный путь Стивена в физике, потому что обретенная им известность отнимала у него много времени. Интенсивная активность в прессе, многочисленные приглашения на разные мероприятия, которые он стал получать после публикации «Краткой истории…» – не говоря уже о разрыве с Джейн и последующей женитьбе на Элейн, с которой он переехал в новый дом – явились причиной того, что в 1990-е годы продуктивность Стивена как физика заметно упала.

Наиболее заметный вклад в науку, который совершил Стивен в течение десяти лет после публикации «Краткой истории…», был связан не с прорывом в физике, а с тем, чтобы добиться известности для одной идеи, высказанной ранее. Дело началось с того, что в 1997 году он и Кип Торн заключили пари с Джоном Прескиллом, коллегой Кипа в Калтехе. Пари касалось проблемы, которую Стивен впервые затронул в 1975 году.