Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает - Василий Ефимович Грачев

системы мер по их выполнению, исходя из конкретных или реально предполагаемых устремлений противника, а для повышения их эффективности добиваться необходимого для этого сочетания линейного и объектового принципов в работе. При таком планировании работы по обеспечению государственной безопасности и боеготовности оперативно обслуживаемых мною объектов основные усилия сосредоточиваются на выявлении возможных шпионских устремлений противника: к местам вероятного получения шпионской информации (к объектам в целом, местам сосредоточения секретов), а также конкретным объектам диверсии; к контингенту лиц, из которых при благоприятно сложившихся условиях он мог осуществить свои вербовочные устремления в шпионской подрывной деятельности против войск.

Исходя из приведенных выводов, предстояло в первоочередном порядке организовать тщательное изучение военнослужащих, призванных в полк после репатриации из американской зоны оккупации в Германии. Из истории шпионажа известно, что этот канал, как один из самых удобных, выгодно использовался всеми разведками мира, и поэтому вполне мог быть задействован американской разведкой в шпионаже и подрывной деятельности против Советского Союза. Тем более, что проходила репатриация в период уже начавшегося охлаждения и разрыва общего сотрудничества, сложившегося в период войны, доходившего, как ранее мною уже отмечалось, до намерений военного противоборства, вынашивавшегося Америкой и Англией.

Интуитивно полагая, что американская разведка не упустила такой возможности, не решался приобрести из числа военнослужащих, бывших репатриантов, крайне нужных для работы в их среде источников, а имевшиеся из других категорий в полное доверие данной среды войти не могли и давали неоднократно повторяющуюся информацию о том, что в американском лагере, подлежащие репарации из Германии на родину советские граждане, как из числа бывших военнопленных, так и угнанных на каторжные работы запугивались тем, что при возвращении в Советский Союз их, якобы, как изменников Родины расстреливают или вывозят в Сибирь. Агитируя не возвращаться на Родину, восхваляли предлагаемую возможность выехать на постоянное жительство в США, Канаду, Австралию и другие капиталистические страны. Причем из поступившей информации вытекало, что антисоветская пропаганда велась не только американскими представителями, но и бывшими нашими гражданами, бежавшими в Германию, которые в войну сотрудничали с фашистами или воевали на их стороне в специальных воинских формированиях. Было ясно, что всякого рода прислужники и соучастники гитлеровских преступлений люто сеяли смуту и недоверие к своей Родине, чтобы таким образом спасти свою шкуру, жаждали новых хозяев, которым нужны предатели и мастера кровавых дел для борьбы против нашей страны и находили таких покровителей в лице наших бывших союзников. А поэтому выявились основания полагать, что отдельные из них могли раствориться в массе репатриированных лиц и быть призванными в армию. А следовательно, агентурную работу среди этих военнослужащих, пришлось углубить дополнительной спецпроверкой по местам рождения и прежнего жительства.

Известным толчком такой необходимости послужило почти анекдотическое разоблачение одного из таких предателей, служившим шофером у военачальника, вновь прибывшим вместо капитана Зайцева, добившегося своего увольнения с убытием в Москву, старшим оперуполномоченным 168-го стрелкового полка старшим лейтенантом В. С. Бабашиным. Неожиданно окликнув предателя – шофера, Виталий Семенович заметил, что оборот «кругом» и приставку правой ноги тот сделал так, как это делалось в немецкой армии. Немедленно послал запросы в соответствующие органы КГБ и получил розыскное дело на добровольца немецких карательных войск СС. За его разоблачение и осуждение Военным Трибуналом дивизии В. С. Бабашин досрочно получил звание «капитан», а через полгода или чуть более назначен старшим оперуполномоченным 2-го сектора УКР МГБ СССР ПрикВО, где зарекомендовал себя авторитетным аналитиком.

Столь убедительный результат подтолкнул к необходимости изменить общий подход к группе репатриантов и попытаться выделить, исходя из вербовочных критериев, более вероятных лиц, к которым могли проявиться устремления американской разведки для вербовки кого-либо из них и репатриации на Родину.

Проведенный в этих целях анализ, например, по образовательному цензу показал, что из более чем двухсот репатриантов среднее имели всего – восемь, из них три – бывшие военнопленные, с неполным средним – около двух десятков и остальные – четыре – пять – шесть классов. Логично предположить, что если американская разведка занималась вербовкой среди них, то выбор для вербовки вероятнее всего мог пасть на наиболее грамотного и развитого. Из этой же категории нужен был негласный помощник и мне, но рисковать не решился.

Доложил свое мнение начальнику И. С. Ходченкову, который еще ранее, узнав от командира полка И. Ф. Помазкова, что старший оперуполномоченный полка капитан Шаравин постоянно пьянствует принял решение об его увольнении и взял меня под свое кураторство. Он согласился, что рисковать не надо и одобрил предложение о вводе в среду выделенных репатриантов опытного, проверенного на конкретных заданиях и хорошо подготовленного агента «Захарова», утвердил отработанную для него легенду, способствующую входу в их доверие и развитию углубленных бесед на американскую тему. Для подкрепления легенды о там, что у него в Америке проживает тетя со своей семьей, присылает на Львовский почтамт письма до востребования с красивыми фотографиями на фоне шикарного с цветущим садом красивого дома со всеми удобствами для домашнего уюта. Через ОТО по Львовской области изготовлено несколько писем с такими фотографиями. С помощью пограничников получено от таможни два блока конфискованных американских сигарет высокого качества.

В последовательно проводимых уединенных беседах с выделенными для углубленной проработки репатриантами, «Захаров» под большим секретом, умело разыгрывая легенду, осторожно доводил данные о хорошей жизни тети в Америке и угощал полученными от нее американскими сигаретами. В сентябре 1948 года один из них – «Данилко» (такой псевдоним ему был присвоен), рядовой солдат, исключительно положительно характеризовавшийся, крепкого телосложения и внешне привлекательный, родом из Ставропольского края, с образованием в восемь классов в одной из бесед с «Захаровым» заявил: «У меня была возможность выехать в Америку жить, но не получилось». При следующих встречах с ним «Захаров», выбирая укромные места, показал «Данилко» письма тети из Америки и фотографии о хорошей жизни там ее семьи. В результате, проникнувшись к «Захарову» полным доверием «Данилко» рассказал, что поверил рассказам об угрозе расстрела или высылки в Сибирь при возвращении домой и дал согласие на выезд в Америку и попал в отдельную группу таких лиц. К ним постоянно приезжали американцы, расхваливали жизнь в Америке, иллюстрируя красивыми альбомами. Но потом его вызвал американец и сказал, что он должен возвратиться на Родину, что там таких как он, не только не наказывают, а призывают служить в Советскую армию, и я рад, что так получилось, заключил «Данилко».

Решил, что для окончательного закрытия проверки «Данилко» провести с ним личную беседу. Отработав все необходимые меры по выводу из его разработки «Захарова», лично пригласил «Данилко» в служебный кабинет, улучив время нахождения его наедине. Вел он себя в беседе спокойно, подробно пересказав