Миланская Роза - Звева Казати Модиньяни

Надежда в его душе сменилась паникой, когда он, положив девушку на заднее сиденье, погнал машину в больницу. Там незнакомку осмотрели и успокоили Рауля: ничего страшного, только шок и несколько ушибов.

Сейчас Раулю хотелось расспросить Соланж, почему в больнице она все время молчала. Но он чувствовал, что эта девушка, ради которой он забыл обо всем на свете, и сама не знает ответа. Может, она ничего не говорит о себе Раулю, потому что и рассказывать-то нечего. Только в одном Соланж призналась сразу: в том, что случилось, виновата она сама. Возвращалась с вечеринки, выпила, а может, и выкурила сигаретку с марихуаной, вот и не заметила машину.

— Почему марихуана? — спросил Рауль.

— Устала… — ответила Соланж.

Она приехала из Мексики искать работу, моталась с одной вечеринки на другую, от одного разочарования к другому. Помощь ей обещали, но взамен всегда требовали одно и то же.

Соланж вызывала сочувствие и нежность, словно брошенный хозяевами щенок. Рауль впервые почувствовал себя нужным. Ему страстно хотелось оберегать девушку.

— Ты же могла погибнуть, — сказал Рауль, почувствовав при этой мысли глубокий ужас.

— Но ты же меня спас.

— Да, конечно, — согласился юноша.

Рауль находился в том состоянии, когда особую значимость обретают такие выражения, как «на всю жизнь», «только ты», «как только я тебя увидел», короче, те избитые фразы, к которым он всегда питал отвращение. Может, отчасти это отвращение и толкнуло молодого человека в объятия Санджи, ибо прославленный модельер был живым воплощением эксцентричности и отказа от обыденности.

Рауль и не думал о том, что Санджорджо разыскивает его. Когда он стал пропадать неизвестно где, они с Сильвано яростно разругались. Санджи обнаружил свою болезненно ревнивую натуру. Рауль оправдывал этой ссорой охлаждение их отношений. На самом же деле еще до знакомства с Соланж юноша предпочитал гольф и теннис утомительному ничегонеделанию, которому любил предаваться Санджи. Рауль считал, что эта страница его жизни закрыта. Но он все еще не мог освободиться от тех двусмысленных отношений, которые связывали его с Сильвано.

— Ты мне нужна, Соланж, — наконец решился признаться Рауль. — Я готова дать тебе все, что могу, — пообещала девушка.

В прошлом никто никогда не зависел от Рауля. Любовь к женщине, та любовь, о которой писали в книгах и рассказывали в кино, пришла и к нему.

После торжественного открытия огромного магазина на Мелроуз-авеню Сильвано Санджорджо не покидал своего номера в отеле. Покупатели и зеваки заполняли магазин; они приходили за покупками или просто поглазеть. Сведения о спросе обнадеживали. Шлейф разговоров, статей и телепередач еще заполнял эфир и страницы светской хроники, еще не утихла дорогостоящая рекламная кампания.

— Похоже, мы произвели на свет удачного ребенка, — с оправданным оптимизмом заявила Лилиан.

— Я ему это уже два дня твержу, — заметил Галеаццо, кивнув на Санджи, валявшегося на диване.

— Рано вы обрадовались, — вздохнул модельер, лениво выуживая из пачки сигарету.

— Газеты писали о нас больше, чем мы рассчитывали, — возразил Сортени.

— А телевидение прямо выложилось, — добавила Лилиан.

— Мы делаем лишь первые шаги, — упрямо продолжал Санджи.

— И финансовое положение у нас не лучшее, — согласился Галеаццо.

— Ну да. — Санджорджо щелкнул серебряной зажигалкой. — А у меня в последние месяцы ни одной приличной идеи.

— И, кроме того, он не видел этого ублюдка Рауля больше двух суток, — прошептала Лилиан на ухо Галеаццо. — Похоже, маэстро страдает от воздержания, — ехидно заметила она вслух. — Поправь меня, Санджи, если я ошибаюсь.

— Выстрел в яблочко, — вздохнул Сильвано, оценив интуицию Лилиан. — Простите меня.

— Уже простила, — сказала Лилиан. — Но, ради Бога, слезь с этого дивана. Ты мне напоминаешь Мими в последнем акте «Богемы».

Галеаццо рассмеялся.

— Тебя отличает истинно женская жестокость, — упрекнул Лилиан Сильвано.

— А тебя — ярко выраженный идиотизм, уж не знаю, откуда он взялся, — парировала Лилиан.

— Могу я выразить скромное желание — остаться одному, — процедил сквозь зубы Санджорджо.

— Вполне законное желание, — откликнулась Лилиан.

Схватив сумочку со стеклянного столика, она ринулась к двери, но на пороге остановилась и загадочно улыбнулась. Прислонившись к косяку, Лилиан открыла сумочку и с многозначительным видом достала сложенный вчетверо листок.

— А вот это я тебе вручу во время нашей следующей встречи!

— Это еще что такое? — заинтересовался Санджи.

— Телефон Рауля!

Листок этот показался Санджи желаннее счастливого билета национальной лотереи.

— Лилиан, прости, — взмолился он.

— Прощаю, — презрительно произнесла Лилиан. — Ты похож на наркомана, готового на все…

— Но я же извинился! — раздраженно заметил Сильвио.

— И я приняла твои извинения.

Лилиан протянула Санджи листок и объяснила:

— Это телефон его сестры Роберты. Ранчо недалеко от Санта-Моники. Там обосновалась община кришнаитов.

— Нам еще мистицизма не хватало, — сказал Сортени.

— Почему ты не предупредил меня? — сердито упрекнул Санджи Рауля.

— Мы оба — совершеннолетние, особенно ты, — ответил недовольный голос Рауля на другом конце провода. — Тебе пора сделать прививку и выздороветь.

— Постарайся быть повежливей.

— Ты же сам учил меня презирать правила, а теперь цепляешься за жалкие схемы и говоришь о морали и нравственности.

— Мальчик мой, что с тобой случилось? — нежно произнес Санджорджо.

— Я неожиданно проснулся.

— Может, увидимся, поговорим. Хочешь?

— Нет!

— Но почему?

— Потому что то, что делается против желания, фальшиво и к тому же ненужно.

Санджи узнал свои собственные слова и ощутил глубокую горечь. Но его задел не смысл этих слов, а сам тон Рауля — резкий, безжалостный. В голосе юноши звучало надменное равнодушие молодости да еще цинизм, свойственный богатым людям. Рауль отделывался от Санджи, как от третьеразрядной манекенщицы, которая больше не нужна.

— Ты приедешь ко мне? — униженно взмолился Санджи.

— Ты надоел мне, Сильвано. Надоело твое имя, твои капризы примадонны, твои так называемые приступы вдохновения.

— Если ты меня оставишь, между нами все кончено, — пригрозил Сильвано. — Будешь искать меня, но не найдешь.

— Таких типов, как ты, — пруд пруди. Найду еще одного Сильвано Санджорджо.