Моя строптивая леди - Джо Беверли

Бежать, и немедленно!

Парик перекочевал назад — на деревянную болванку, одежда и маска — в гардероб. С минуту девушка крутила в руках драгоценную булавку. Это был дар, сделанный от души, его хотелось сберечь. Честити закрепила драгоценность на окантовке одежды — в худшем случае ее можно будет обменять на кров и пищу.

Когда мужской паричок и треуголка вернулись на голову, вернулся и юный Чарлз. Глядя в зеркало на этого симпатичного, скромного паренька, Честити не могла не вспомнить распутницу Хлою, с ее затуманенными от страсти глазами, с ее бесстыдно податливым телом. На миг ей показалось, что эти два образа слились…

Однако, собираясь в таком темпе, она неминуемо наткнется на Сина! Девушка заторопилась. В карманах алого мундира нашлось немного денег. Она честно поделила их пополам, потом в сентиментальном порыве уткнулась с мундир лицом, чтобы вдохнуть дорогой запах.

Боже, о Боже, как покинуть его? Как остаться с ним после этой ночи?

Теперь уж никак нельзя было выдать свое подлинное имя, происхождение, а главное — пол. Предстояло и дальше плести сеть обмана. Это казалось невыносимым.

А вдруг Син всерьез увлекся таинственной незнакомкой, с которой ему по чистой случайности довелось провести ночь? Достаточно вспомнить, как настойчиво он пытался раскрыть ее тайну. Что, если ему вздумается разыскивать свою Хлою?

Ну и пусть! Сегодня Хлоя исчезнет, а заодно и Чарлз.

Девушка выпрямилась, пронзенная неожиданной мыслью. Чарлз не может, не должен исчезнуть! Если это случится, Син сопоставит факты и все поймет!

С минуту она стояла, прижимая к щекам ледяные ладони, потом принялась беспокойно расхаживать по комнате. Что делать? Бежать или остаться? Что чревато худшими последствиями? Ей самой уже ничем не поможешь. Иное дело — Син…

Честити остановилась на полушаге — решение было принято. Конечно, она останется. Спектакль продолжится, чтобы сбитый с толку Син не совершил какого-нибудь опрометчивого поступка.

Деньги снова перекочевали в карман мундира, а Честити внимательно изучила собственное отражение, чтобы убедиться, что и намека на Хлою не осталось в ее внешности. Губы, пожалуй, выглядели полнее и ярче, но и только.

Внезапно она сообразила, что развилка ног выглядит чересчур плоской для юноши. Опыт прошедшей ночи говорил, что это, как ничто другое, отличает мужчину. До сих пор это как-то сходило, но тем важнее было принять меры теперь. Если Син что-то заподозрил, следовало поскорее разубедить его.

Поразмыслив, девушка порылась в саквояже: где-то в самом низу оставалась шерсть, что пошла на фальшивую грудь. Она скатала валик, вспоминая Сина в разные моменты ночи и прикидывая возможный размер. В расслабленном виде мужская плоть невелика, даже учитывая все ее детали, и это как раз то, что нужно. Совсем ни к чему, чтобы Чарлза сочли вечно возбужденным.

Честити опустила руки и задумалась. Как несправедливо устроена жизнь! Почему им с Сином нельзя быть вместе? Может, судьба даст им шанс, если пустить в дело список собранных имен? Или разыскать подкупленного отцом доктора? Или так припугнуть Генри Вернема, чтобы признался в обмане? Нет, это все лишь праздные размышления! Даже если случится все это, вместе взятое, свет никогда не примет ее обратно. Опорочить имя легко, обелить — почти невозможно.

Вспомнив про свою задачу, девушка затолкала шерсть в бриджи, оглядела себя и удовлетворенно кивнула. Если у кого-то и возникнут сомнения, довольно будет посмотреть на нее или даже дотронуться, чтобы они развеялись. Честити очень надеялась, что это сработает и в случае с Сином.

Когда с преображением в Чарлза было покончено, она еще больше разворошила постель, как если бы спала в ней, и уселась в кресло. Долго ждать не пришлось — скоро в дверь постучали. Убедившись, что это Син, Честити открыла ему, сильно нервничая. Какой он бросил взгляд, когда вошел, не слишком ли пристальный? И это желание броситься ему на шею!

— Надеюсь, мой юный друг, ваша ночь прошла спокойно?

— Вполне. А ваша? Отнюдь нет, не так ли?

— С чего вы взяли? — осведомился Син, глядя из-под век, тяжелых от недосыпа.

— Вы провели ее где-то вне этой комнаты, — сказала Честити с легким, но заметным неодобрением, как и следует порядочному молодому человеку. — Нетрудно предположить, что нашлась иная постель, больше вам по вкусу. Что бы вы в ней ни делали, но только не спали, это совершенно очевидно.

— Мне не удалось всласть выспаться, — признал он, переодеваясь в мундир. — Но ведь это не страшно, правда? Если в дороге мне случится задремать, прошу вас, мой целомудренный друг, направить меня к Мейденхеду.

Как ни глупо это было, Честити залилась краской. Если учесть, что означало название города, Син сказал что-то вроде «невинный мой, позволь лишить тебя невинности». Она уткнулась носом в саквояж, куда укладывала его костюм. В кармане зашуршала записка. Выходит, Син ее не прочел? Как же быть? Если они столкнутся с Родгаром…

— Вы забыли что-то в кармане, милорд.

— Что именно? — Син принял листок и с удивлением прочел. — Ну надо же!

— Что-нибудь важное?

— Родгар здесь!

— Это от него?

— Не говорите ерунды! Кто-то хотел предупредить меня о его появлении.

— Это усложняет дело?

— Нет, — ответил Син убежденно, — но Родгар мог наведаться сюда только в поисках меня. Он буквально дышит нам в затылок!

— Зачем ему это нужно?

— Все за тем же: Родгар не может не вмешиваться. — Син оправил мундир и со стуком захлопнул саквояж (он явно был раздражен, как каждый раз при упоминании о брате). — Готовы? Тогда идемте!

Так с поразительной легкостью Честити вернулась в ту часть пьесы, где у нее была мужская роль. От Хлои остались лишь воспоминания и тень ревности к этой распутнице, присвоившей Сина на целую ночь. Получалось, что она ревнует к себе самой, — редкостная нелепость. Размышляя над этим, Честити чуть не прозевала, как Син направляется к парадной лестнице.

— Стойте! Спустимся по черной!

— Как грабители? — хмыкнул он. — Ну нет! Мы здесь на законных основаниях.

— А что ваш брат?

— Брат? — Син выпятил челюсть. — Я не собираюсь из-за брата прятаться по углам.

— Ну и отлично! — вспылила девушка. — Идите своей дорогой… хоть в пекло!

Поколебавшись, он все-таки повернул назад, а внизу выбрал коридор, ведущий в служебное крыло. В этот час весь дом казался вымершим, в пустой кухне не было огня.

— Когда Хедер что-нибудь празднует, похмельем мучается вся округа, — заметил Син с кривой усмешкой. — Смерть его деда останется в местных преданиях.

В кладовой нашлись половина мясного пирога, каравай хлеба, сыр и яблоки. Син щедро зачерпнул в две кружки из бочонка с элем.