Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин

— Вы правы, время — деньги, — кивнул американец и, отставив стакан, поднял крышку ноутбука.

Мтбевари усмехнулся в побитые сединой густые усы. Ему вспомнилась театральная поговорка о том, что, если в первом акте на стене висит ружье, то в третьем оно обязательно должно выстрелить. Сейчас бабахнет, подумал он.

И ружье бабахнуло.

— Сегодня утром мне позвонили из Москвы, — сказал Харгрув. — Звонил помощник пресс-атташе нашего посольства в России Ричард Джексон. По его словам, с ним связался довольно известный тележурналист, сообщивший, что в его распоряжении находится некая видеозапись, носящая сенсационный характер и способная вызвать крупный международный скандал. Журналист потребовал от правительства США четыре миллиона долларов за то, чтобы данная запись не была обнародована.

Ираклий Самсонович присвистнул.

— А у него губа не дура!

— В высшей степени, — кивнул Харгрув. — Джексон был очень встревожен. Я его знаю, это отличный работник, который не станет паниковать по пустякам.

Ираклий Самсонович не стал спрашивать, зачем собеседник рассказывает ему о московском щелкопере, вздумавшем шантажировать Белый дом. Харгрув и сам выглядел крайне озабоченным, и с учетом всех обстоятельств можно было предположить, что эта история имеет-таки прямое отношение к сфере служебных обязанностей и полномочий генерала грузинской госбезопасности Мтбевари.

— Я попросил его прислать мне копию записи по e-mail, — продолжал Харгрув. — Просмотрев ее, я встревожился сам и решил показать ее вам, своему старому другу и соратнику.

Все время повторявшееся в речи американца слово «друг» резало Ираклию Самсоновичу слух, но он воздержался от комментариев по этому поводу. Американец был не виноват: он механически переводил на русский язык английское «friend» и, по всей видимости, не имел представления о тонких оттенках смысловых значений, отличающих такие понятия, как «друг», «товарищ», «приятель», «знакомый» или, как в случае с ним, «товарищ по работе».

Пока генерал размышлял о лингвистических тонкостях, Харгрув извлек из внутреннего кармана пиджака компакт-диск и вставил его в приемный лоток дисковода. Запорный механизм негромко щелкнул, диск с тихим шорохом завертелся внутри плоского пластмассового корпуса. Ираклий Самсонович закурил и подался вперед, чтобы лучше видеть. Харгрув, обнажив в улыбке безупречно белые и ровные зубы, развернул ноутбук к нему.

— Я уже это видел, — объяснил он, поднося к губам стакан с виски.

Досмотрев запись до конца, Ираклий Самсонович встал, тяжелыми шагами подошел к бару и, отыскав среди батареи бутылок то, в чем остро нуждался, налил себе полстакана русской водки.

— Я не знаю этого человека, — сказал он, снова усевшись в кресло.

— А операция? — подавшись вперед, быстро спросил Харгрув. — Как там он ее называет… «Укус змеи»?

Мтбевари хлебнул водки и немного подышал носом, собираясь с мыслями. Вот уж бабахнуло так бабахнуло! Он действительно не знал человека, назвавшегося полковником грузинской безопасности Зурабом Габуния, но это не означало, что такого человека не существует. Но операция!.. Габуния описывал план, в некоторых существенных деталях отличный от того, реализацией которого в данный момент занимался Ираклий Самсонович, и это было чертовски странно. Неужели где-то работает еще одна группа, имеющая такое же задание?

— Что — операция? Впервые о ней слышу. Вероятнее всего, никакой операции на самом деле нет. Это провокация российских спецслужб. Не исключено также, что этот журналист сфабриковал пленку сам. Заплатить какому-нибудь бродяге за то, чтобы он измазался кетчупом и наговорил на камеру заученный текст — дело нехитрое.

— Но вы же не станете отрицать, что этот бродяга — ваш земляк? Вряд ли уважающий себя грузин отважился бы на такое…

Генерал сердито фыркнул в усы.

— Вах, грузин! Изменников и предателей хватает среди людей любой народности. Люмпен — понятие интернациональное.

Он залпом допил водку и сделал длинную затяжку, двумя толстыми струями выпустив дым из ноздрей.

— Пожалуй, вы правы, — согласился внимательно наблюдавший за его реакцией Харгрув. — Да и речь сейчас вовсе не об этом. Соединенные Штаты не заинтересованы в скандале, связанном с обвинениями в финансировании покушения на президента России. Думаю, Грузии такие обвинения тоже ни к чему. Имидж вашей страны на международной арене и без того подпорчен августовскими событиями, зачем вам еще и это?

— Не пойму, к чему вы клоните. Хотите, чтобы мы сами заплатили журналисту за молчание? Но по этому вопросу вам следовало обратиться не ко мне. И потом… Не мне, конечно, об этом говорить, но вы-то должны понимать, что этим четырем миллионам все равно неоткуда взяться, кроме как из госбюджета США!

— Вы сами это сказали, — подчеркнул Харгрув. — А мне остается только добавить, что выплата четырех миллионов долларов не даст полной гарантии того, что запись не будет обнародована. Мало кому удавалось удовлетворить постоянно растущие потребности шантажиста. Да и соблазн продать запись еще одному или нескольким покупателям чересчур велик.

— Вы правы, Дональд, — вздохнул Ираклий Самсонович, жалея, что не догадался прихватить из бара всю бутылку. — Остановить шантажиста можно только одним способом. Вы не знаете, случайно, как его зовут?

— Это довольно известная личность, — посасывая виски, сказал Харгрув. — Ведущий одной из скандальных передач, которыми телевизионщики щекочут нервы обывателям. Его имя Валерий Алехин.

— Я запомню, — пообещал Ираклий Самсонович и, потерпев поражение в борьбе с самим собой, снова направился к бару.

Перед въездом в город Ваха остановил машину и открыл багажник. Вдвоем с угрюмым неразговорчивым Мусой они вышли из салона и в два счета поменяли на принадлежащей Вахе серебристой «десятке» номерные регистрационные знаки. Вернувшись за руль, Ваха предусмотрительно вынул из бумажника и спрятал в задний карман свои права и документы на машину, заменив их другими, выданными на имя уроженца Дагестана Альберта Алимханова. Кто такой этот Альберт, ни один из сидевших в машине чеченцев не знал; возможно, документы были у него украдены или сняты с мертвого тела; также не исключалось, что такого человека никогда не существовало в природе.

Осторожность небритого водителя оказалась оправданной: на первом же перекрестке их остановили и потребовали документы для проверки. Сидевший рядом с Вахой Аслан осторожно опустил правую руку в карман и сдвинул предохранитель лежавшего там пистолета. Расположившийся сзади Муса попытался ногой задвинуть под сиденье тяжелую спортивную сумку, но нисколько в этом не преуспел ввиду отсутствия под сиденьем свободного пространства. Тогда он тоже сунул руку в карман и снял свой пистолет с предохранителя.

Не подозревающий о нависшей над ним смертельной угрозе инспектор ДПС хмуро поводил носом над водительским удостоверением на имя Альберта Алимханова и принялся изучать техпаспорт. Сверив номерные знаки, он немного помедлил, а потом все-таки вернул документы и, вяло козырнув, отправился восвояси. Сидевшие в машине чеченцы перевели дух: если бы инспектор захотел взглянуть на номер кузова или проверить содержимое багажника, им пришлось бы открыть огонь. Помянув хромого шайтана, Ваха убрал в бумажник фальшивые документы. Проверять, на месте ли лежавшая между правами и техпаспортом купюра достоинством в пятьсот рублей, он не стал: и без проверки было ясно, что ее там нет.