Синдром отмены - Александра Ронис

Зная, что Юля снова запретит ему появляться на пороге ее нового жилья, и не желая начинать важный разговор со спора, Саша решил прийти без предупреждения. Адрес ему был уже давно известен. Пусть Юля рассердится, но он постарается смягчить ее гнев.

— Папа!

Полинка встретила его визгом, вихрем примчалась из комнаты и повисла на шее отца. Данька также не скрывал своей радости, но в силу возраста проявлял ее сдержаннее. Одна Юля отнеслась к появлению мужа настороженно, с некой опаской. Пока Саша выслушивал накопившиеся детские новости, попутно обнимаясь с дочкой, она не сводила с него выжидательных глаз. А он отчего-то избегал ее взгляда.

— Ужинать будешь?

Вопрос прозвучал для Саши неожиданно, и он наконец посмотрел на жену. Как же он по ней соскучился! Она была все той же прежней Юлей, от неприступности которой у него сносило крышу. Все такая же красивая, неприступная, гордая, а главное, «его». В нем с новой силой загорелся охотничий огонек, желание растопить лед, заморозивший их отношения, сковавший их любовь.

— Юля… — Саша порывисто поднялся, но взгляд, брошенный за плечо Юли, где на вешалке висело ее форменное платье, охладило пыл, напомнило про суровые реалии их сегодняшних будней, и он просто ответил: — Буду.

Подзабытая теплота семейного ужина еще больше разожгла желание вернуть все как прежде, поэтому он буквально заставил себя перейти к основной причине его прихода сюда.

— Надо поговорить, — с трудом выдавил он, когда дети унеслись в зал и Юля начала убирать со стола. Однако вместо того, чтобы завести речь о разводе, спросил: — Скажи честно, у тебя кто-то есть? Ты поэтому ушла?

Юля замерла возле раковины с тарелками в руках, а потом устало выдохнула:

— Нет, Саша. Ты так ничего и не понял.

— Ну, так, объясни мне, сколько можно в молчанку играть?!

Скопившееся в нем напряжение, а вместе с ним и сексуальный голод, начало прорываться раздражением. Но скандалить нельзя — дети рядом, а внутри тем временем — настоящий вулкан. Желание прикоснуться к ней стало навязчивым, поглощающим, до физической боли. Сейчас, пока она стояла к нему спиной, у него была возможность прикоснуться к ней хотя бы взглядом, но ему этого было мало. Стало тяжело дышать, в паху все напряглось.  

— Юль, — он не выдержал, бросился к жене, сжал ее в объятиях, — я соскучился, я хочу тебя, я люблю тебя.

— Саша! — она принялась вырываться из его крепких рук, но безуспешно. — Саша, перестань, — едва успевала вставлять меж его жадных, ищущих поцелуев. — Саша, дети дома!

Напоминание о детях отрезвило, но ровно настолько, чтобы просто перестать приставать к жене прямо сейчас.

— Хорошо, тогда я останусь сегодня, — сказал, как констатировал факт.

— Нет, ты не останешься…

Он не стал даже слушать возражения, внутри вновь все закипело.

— А если останусь, что ты сделаешь, а?!

— Лучше уходи!

Юля попыталась пройти мимо мужа к двери, но он, схватив ее за руку, заставил остаться.

— А то что?! — спросил с угрозой в голосе.

— Отпусти, мне больно, — она силилась отцепить его хваткие пальцы от своего запястья. Побледнела. — Саша, ты меня пугаешь! — ее голос дрожал.

— Ты меня совсем не любишь, да?! И, наверное, никогда не любила?!

— Я тебя боюсь! — она наконец вырвала руку и чуть ли не выбежала из кухни.

Дожился! Собственная жена, любимая жена, его боится! Ищет защиты от него в компании детей! Но ведь он никогда не позволял себе ничего предосудительного в отношении нее за годы брака. Да, у них бывали разногласия, но они никогда не скандалили, он ни разу ее не ударил. В чем тогда дело?!

— Юль, пойдем договорим.

Саша пошел за женой в комнату, где она, сидя на полу, строила с Полей кукольный домик. На его предложение она никак не отреагировала, поэтому он молча подошел к ней и, взяв ее за локоть, потянул в сторону кухни. Юле ничего не оставалось, как последовать за ним, чтобы не привлекать внимание детей.

— Почему ты меня боишься? — Саша прикрыл дверь в кухню. — Я разве тебя когда-нибудь бил?

— Не бил, Саша, не бил, но мне тяжело рядом с тобой, — и сейчас она старалась быть от него как можно дальше. — Ты как будто постоянно на работе, как будто на войне. Ты не замечаешь этого, но даже дома ты разговариваешь приказами. И не только со мной, с Даней тоже. Полину ты балуешь, потому что она девочка, а с ним ты строжишься…

— Он мужик, и он уже большой.

— Он мальчик и пока еще ребенок, а ты с ним как с подчиненным. Тебе нужно беспрекословное послушание. И от него, и от меня. Есть только одно правильное мнение, и оно твое. Ты перестал меня слышать, думаешь, что знаешь все за меня — чего я хочу или не хочу.

— Тебе чего-то не хватает?

— Мне не хватает тепла и близости.

— И ты хочешь найти это на стороне?

— Опять ты за свое! Я не хочу ничего искать на стороне, я хочу найти это у тебя. Мне не нужен никто другой. Я тебя люблю, Саш.

— Почему мы тогда не спим почти?

— Потому что я люблю того Сашу, каким ты был, когда мы стали жить вместе, когда Даня родился. Заботливого, теплого, нежного. А сейчас я постоянно вижу перед собой Сашу, с которым познакомилась — холодного, жесткого, который когда-то сделал мне больно. Я не знаю, может, дело во мне, но я просто не могу быть с тобой таким. Мне кажется, что ты мне снова причинишь боль. И так и происходит. Вот как сейчас. Я просила дать мне время, просила не приходить. Мне нужно побыть одной, чтобы понять, хочу я быть с тобой или нет.

— Ну и как, поняла? — правду про себя слушать было неприятно, поэтому Саша съязвил.

— Поняла, что ты снова игнорируешь мои просьбы. Приходишь, хватаешь за руки, угрожаешь. Я понимаю, это все твоя работа, и я не могу просить тебя уволиться, это твоя жизнь, но и так я тоже не хочу…

— Ладно, я понял. Я тебя услышал. Побудь пока одна. Столько, сколько потребуется. Давай даже разведемся, чтобы тебе легче думалось. Прошу только об одном — не начинай новых отношений. Дай нам еще один шанс.

— Мне никто не нужен, кроме тебя, но я хочу чувствовать себя живой и счастливой рядом с тобой. А сейчас у меня на это нет сил, прости.

Аня так и уснула в одежде поверх покрывала. Просто провалилась в глубокий, тяжелый сон и первое, что подумала утром, открыв глаза — я не хочу просыпаться в этот мир.

В квартире было тихо, значит, Калинин ушел на работу, и встречаться с ним не придется. Достав из сумки пачку сигарет, Аня вышла на балкон и закурила. На улице резко похолодало, напоминая о том, что лето закончилось, наступала осень. Небо было затянуто серыми облаками, накрапывал дождь. Аня просидела на балконе довольно долгое время, пялясь на унылый пейзаж — не было желания ни есть, ни пить, не шевелиться. Хотелось плакать, но и слез будто не осталось. Да и курение сегодня не принесло ни удовольствия, ни успокоения, лишь вызвало тошноту.