Я дрался на «Тигре». Немецкие танкисты рассказывают - Артем Драбкин

– Зарплату получали?

– Да, военные деньги. Потом, как старшина, я еще получал дополнительные деньги. Как профессиональный солдат, я посылал свою зарплату домой. Потом к военным деньгам была еще фронтовая надбавка. За каждый день боевых действий мы что-то получали.

– Эту фронтовую добавку тоже получала семья?

– Нет, ее платили нам. Но с деньгами на фронте ничего нельзя было сделать. Многие играли в покер на деньги. Кучи денег лежали на столе, они все равно были никому не нужны. Главное – не попасться, играть на деньги было запрещено с самого верха.

– Как вы восприняли покушение на Гитлера 20 июля?

– Мы особенно об этом не говорили, у нас не было времени, мы это услышали и приняли во внимание. Это было как и при капитуляции, тогда говорили, что Гитлер погиб на фронте, а потом мы узнали, что он совершил самоубийство, снял с себя ответственность. Я тогда сбежал из плена и шел пешком из Гамбурга в Бамберг, в мае я переплыл Эльбу. По дороге меня три раза ловили, я трижды сбегал из плена.

– После 20 июля ввели политофицеров?

– Да, это называлось офицер национал-социалистического руководства. Он ко мне зашел один раз в декабре 1944-го, когда я был уже старшиной роты, хотел узнать, как дела в роте. В его задачу входило ходить по полку, по ротам и узнавать, как настроение у солдат, рассказывать, что мы вот-вот получим новое оружие. Он один-единственный раз был у нас в роте… Мы, как солдаты, были недовольны, что в Нюрнберге повесили высших армейских офицеров. Все, или по крайней мере большинство, считали, что если дошло дело до казни, то надо было их расстрелять, а то, что их повесили, многих персонально задело.

– Какое отношение было к Ваффен СС?

– Однажды я приехал в один населенный пункт, у меня был приказ моего командира, что я должен в этом населенном пункте разместиться. Там уже были Ваффен СС. Они мне сказали, что тут уже все занято и я должен ехать куда-нибудь в другое место, но не сказали куда. Люди, которые были под моим командованием, стояли вместе с нашими машинами на дороге. Тут появился офицер СС, отчитал меня и пообещал отдать под трибунал, потому что я был, по его мнению, груб. Он хотел меня арестовать, но, подойдя ко мне, увидел моих людей и передумал. Я не хочу защищать Ваффен СС, но воевали они здорово – это были классные ребята. У них, конечно, было огромное преимущество, потому что они всегда все получали первыми, пополнение и новое оружие, но и посылали их именно туда, где было тяжело.

– Можно ли сказать, что вы Ваффен СС завидовали?

– Да, так можно сказать.

– На Восточном фронте чего вы боялись больше всего: быть убитым, покалеченным или попасть в плен?

– В 41-м мы видели своих убитых солдат. Говорили, я не знаю, насколько это правда, что их изувечили русские. Говорили также, что это делало гражданское население, которое потом уже уродовало трупы. В любом случае плена мы панически боялись. Но факт тот, что было взаимное ожесточение, шла настоящая бойня.

– Русские ветераны часто говорят, что у них была ненависть к немцам. А ваше эмоциональное состояние, его можно назвать словом «ненависть»?

– Да, вполне.

– Вера в то, что Германия выиграет войну, как долго она у вас была и когда закончилась?

– Она была очень долго, почти до самого конца. Она была потому, что нам все время обещали новое оружие, которое мы так и не получили.

2 октября 1944-го 8-я рота была расформирована и личный состав распределен между остававшимися тремя ротами батальона. Вместо старой роты из танкового батальона 2105 105-й танковой бригады формируют новую 8-ю роту. Я введен в должность ротного фельдфебеля штабной роты батальона. Рота состоит из танкового, разведывательного и саперного взводов, а также взвода ПВО, взвода связи и санитарного подразделения. Численность – около 200 человек. Командир роты – оберлейтенант Гюнтер. Мне необходимо какое-то время, чтобы войти в курс дела – изучить круг обязанностей, познакомиться с личным составом и так далее.

В это время 9-я танковая дивизия вела ожесточенные бои с десантниками противника. Во время воздушных налетов серьезные повреждения были нанесены железнодорожному мосту в Арнеме.

13 октября 1944 года 9-я танковая дивизия снята с фронта. Наш батальон перебросили в район западнее Ксантена. Утром 3 ноября доходим до Херонгена. Разместиться негде, так что ночевали прямо на технике, а в полночь опять на марше. Добираемся до Мёнхен-Гладбаха. Вместе с канцелярией я нашел пристанище в небольшой и тихой гостинице.

9 ноября несколько раз подряд объявляли и вновь отменяли готовность к маршу. У меня часто возникали трения с командиром роты. Такого не припомню – прежде со всеми командирами у меня складывались хорошие служебные отношения. 15 ноября вечером роту через Вегберг перебросили в Шваненберг в район Эркеленца. Добирались туда всю ночь.

На участке Гайленкирхена, Иммендорфа, Пуффендорфа, Линниха и Бека мы втянулись в ожесточенные бои. Каждый вечер я выезжал на командный пункт батальона, там же постоянно находился и командир роты. Ездить приходилось в темное время суток, потому что днем передвигаться по дорогам было крайне опасно ввиду небывалой активности вражеской авиации. Доставлял на КП личный состав на замену, почту и товары для продажи – провиант, сигареты, шоколад. Отправляясь обратно, захватывал приказы и документы, которые привозил ранее на подпись командиру батальона.

24 ноября 1944 года 9-ю танковую дивизию вновь сняли с фронта и вблизи от передовой в районе Хайнсберга пополнили ее личным состав.

Командир роты дал разрешение пользоваться реквизированным у французов лимузином. По пути на КП батальона, когда я вез на этой машине солдат на замену, мне неожиданно встретился командир батальона гауптман Пфаннкухе. Он был удивлен и возмущен, что я, мол, разъезжаю на такой машине, и приказал сдать лимузин ремонтникам. Там лимузин долго не задержался – попал под артобстрел противника и сгорел.

1 декабря боевые подразделения дивизии вернулись на фронт и при поддержке танков предприняли попытку контратаковать противника в районе Линдерна. В результате – огромные потери. Линдерн пришлось оставить.

9 декабря мы возвращаемся из Хайнсберга в Хелер. Но сначала необходимо было пройти «обряд» дезинсекции. 15 декабря штабная рота в полном составе колонной пошла в Вальдниль в кино, а уже днем позже начинается Арденнское наступление. Наши боевые части тут же перебросили в район Санкт-Одилиенберга, южнее Рурмонда, для участия в боях. Мне приказано взять в мастерской мотопилу в доставить ее в Санкт-Одилиенберг на КП батальона.

Вечером 19 декабря штабная рота на колесных транспортных средствах выдвинулась в Арсбек для погрузки, но на полпути нас вернули. В конце концов 21 декабря мы направились маршем через Рейндален, Кёльн, Бонн. Мекенхайм и Герольсхайм в Доллендорф на расквартирование. На следующий день марш через Прюн в Матцерат. 22 декабря в Айфеле выпадает первый снег. Заметно холодает, и столь же заметно активизируется авиация противника. В полночь 23 декабря 1944 года маршем следуем через Лихтенборн, Арцфельд, Иррхаузен, Далейден, Дасбург и Хозинген в Бокхольц. Здесь штабная рота в канун Рождества делает остановку.