Поймать вора - Спенсер Куинн

— Вы прекрасно говорите по-английски, — похвалил ее напарник, доставая портмоне.

— Еще бы, — ухмыльнулась она. — Это мой родной язык.

— Вот как? — удивился Берни.

— Когда-то окончила школу в Нью-Трире, потом провела год в Иллинойсе.

— Ммм… — процедил напарник.

— А теперь вот здесь.

— Да?

— Документы, — попросила женщина.

— Вот.

Человеческая речь подчас бывает очень проста: «ммм, да, вот». На этот счет Берни большой мастер. А о чем они говорили, можно было только догадываться, но я не стал ломать над этим голову, да и вообще отвлекся от их разговора, потому что внезапно откуда ни возьмись появилась мышь — выскочила рядом со мной. Между прочим, от нее сильно несло сливочным маслом. Мышь быстро юркнула в дырку в стене. Я поднял голову, но, похоже, ни женщина, ни Берни ничего не заметили.

— Номер семь, — сказала женщина, и Берни снял ключ с гвоздика на стене.

— У вас останавливается много американцев? — спросил он.

— Заглядывают, — ответила женщина. — В основном в период фестиваля. Да еще проезжие любители птиц и охотники.

— И на кого же они охотятся? — поинтересовался Берни.

— По большей части на оленей да еще на индюков. — Она кивнула в сторону стоявшего в углу стола. — Если хотите, там есть брошюры.

Я надеялся, что напарник возьмет: индюки — это еще один предмет, который сильно меня интересует, — но вместо этого он спросил:

— В последнее время американцы заезжали?

— Один или двое.

— А не было ли, случайно, джентльмена по имени Даррен Куигли?

— Всех в голове не удержишь, — ответила женщина.

— Наш знакомый, — объяснил Берни. — Хотим его нагнать. Может, он осматривает местные достопримечательности? — Он что-то вытащил из кармана. — Вот его фотография.

У нас есть фото Даррена? Чем отличается наша работа — в ней много сюрпризов.

Женщина посмотрела на снимок.

— Никогда его не видела.

— Плохо, — покачал головой Берни. — Надо было точнее договариваться. Это что-то вроде встречи трех старинных приятелей. — Трех старинных приятелей? Я совершенно запутался. — Третий тоже должен был проехать этим путем — такой здоровенный малый.

Женщина покачала головой.

— Носит бандану, — не отступал напарник. — Его зовут Джокко Кочрейн.

Она на секунду замерла, затем мотнула головой еще пару раз. Ее взгляд упал на меня.

— За собаку еще пятьдесят песо.

— Вы об этом не сказали.

— Забыла.

Берни заплатил и пожелал ей доброй ночи. Мы вышли на улицу и направились к нашему номеру. Я вдруг почувствовал, что мой хвост опущен, чуть ли не волочится по земле, и поднял его торчком. Пятьдесят дополнительных песо за меня. Что бы это значило?

Берни включил прикроватную лампу, но тусклый, коричневатый свет оставил тени в углах, хотя комната была довольно маленькой. Он попытался зажечь свет на потолке, но плафон не работал. Я все обнюхал. В нашем номере останавливались мужчина и женщина, но с тех пор прошло порядочно времени. Съели здесь пару бургеров. Больше ничего интересного я не почуял. Затем заметил странную картину на стене — на ней был изображен бык, а рядом с ним мужчина в блестящей одежде. Он держал шпагу и как будто собирался ударить ею быка. Неужели это возможно? Я хотел отвернуться, но не мог отвести от картины взгляд — во всяком случае, надолго. Случалось с вами такое? Берни распаковал вещи, налил в мою миску воды и почистил зубы. У людей такие маленькие зубы, а они их чистят каждый день. Зачем? Мои зубы гораздо больше, а чистят их, только когда меня возят в заведение «Услуги по уходу за домашними животными». Помните их девиз? «Джейни заберет вашего питомца и вернет обратно в лучшем виде». Следовательно: чем меньше зубы, тем чаще их нужно чистить. Так?

— Давай-ка, старина, немножечко придавим, — предложил напарник, откинул одеяло и улегся в постель. Он потянулся к выключателю, но свет погас прежде, чем Берни успел до него дотронуться. Одновременно прекратил гудеть кондиционер. — Вот тебе раз, — огорчился напарник. Встал, наткнулся на стоявший на самом виду стул и подошел к окну.

Я втиснулся рядом. Берни раздвинул шторы. Притихшая деревня погрузилась во тьму, хотя темнота благодаря луне отсвечивала серебром, да и тишина была не полной: я расслышал машину — она была еще далеко, но ехала в нашу сторону.

— Либо авария в энергосистеме, либо они сами выключили генератор, — заметил Берни. Он открыл окно, и в комнату ворвался приятный ветерок. Выглянул на улицу — в деревне ни одного огонька. — Вот такие ночи стояли в стародавние времена. — Берни понизил голос. Я ждал, что он скажет что-нибудь еще, и я пойму, о чем идет речь, но он промолчал. Снова улегся в постель, а я устроился рядом, вытянул лапы, затем поудобнее поджал под себя. И меня снова, словно высокая темная волна, захлестнула страна грез.

В этой стране все иначе. Например, я летал. Не скажу, что махал крыльями — крыльев у меня не было даже во сне, — просто парил высоко над пустыней. Подо мной что-то двигалось. Я подлетел поближе. Э, да это Пинат! Я глубоко втянул воздух, стараясь ощутить ее могучий запах. И ощутил, но не тот.

Мои глаза открылись. Я увидел рядом кровать и вспомнил, где мы находимся. Поднялся, посмотрел на Берни: он спал, выбросив руку из-под одеяла. Грудь поднималась и опускалась. Я несколько мгновений глядел на его кисть, и, наверное, продолжал бы, но в этот момент порыв ветра влетел в окно и я почувствовал сильный запах, тот самый, из моих грез. Сна как не бывало, но я об этом не жалел. Подбежал к окну и высунул нос. Это был самый притягательный запах собачьего народца — тот, что оставляют барышни нашего племени, когда хотят сообщить, что у них… ммм… появилось желание. Но все, больше об этом ни слова.

Не успел я оглянуться, как очутился за окном. Я превосходный прыгун, был лучшим на курсе в школе «К-9», что и привело к неприятностям в последний день занятий, когда я должен был получить диплом. Перемахнуть через подоконник оказалось нетрудной задачей, потому что окно было низким, его одолел бы самый паршивый прыгун вроде Игги. Хотя, может быть, у Игги и не получилось бы.

Как хорошо было на улице — в ласковой, приятной ночи, где темнота серебрится светом луны, которая переместилась на небе и стоит еще ниже, чем прежде, где тебя ничто не тревожит, только этот особенный запах властно зовет за собой. Все, наверное, так и было в стародавние времена, и я начинал понимать, почему Берни упорно об этом говорит, хотя не очень представлял, что это за стародавние времена.

Запах увел меня от мотеля на сильно замусоренную, еще хранившую тепло дня улицу, затем в переулок, где с одной стороны находился бар — я уже не раз говорил, что бары по запаху определить совсем не трудно, — а с другой возвышалась растрескавшаяся стена. Переулок кончился перекрестком, тоже очень грязным, с ямами, похожими на черные дыры. Берни часто рассказывает о черных дырах. Они очень опасны, способны засосать в себя все, что находится поблизости, поэтому я старательно их обходил. Теперь по обеим сторонам улицы ютились полные развалюхи. Запах становился все сильнее. Спустя мгновение я увидел во дворе перед чьим-то домом поставленную на блоки насквозь проржавевшую машину, а за ней пушистый, совершенно белый в свете луны, высоко задранный хвост.