Агент Тартара - Борис Иванов

Дверь распахнулась, и санитар в сопровождении робота медпомощи вкатил в каюту носилки-контейнер. Без лишних слов они начали укладывать пострадавшего в это транспортное средство. Сразу стало очень тесно.

Ким кивком пригласил старпома выйти в коридор.

— Господин офицер, — произнес он как можно более убедительным тоном. — Пострадавший — мой, гм... друг и деловой партнер. Не окажете ли вы мне еще одну ответную любезность. Вас ведь не затруднит держать меня в известности по поводу состояния господина Гильде? Мне надо с ним поговорить — как только это станет возможно, разумеется...

С минуту господин офицер фиксировал натужным взглядом выкаченных глаз вконец обнаглевшего штафирку, но по истечении этого срока пришел, видимо, к какому-то мнению.

— Будь по-вашему! — отрезал он. — Я дам поручение лейтенанту Крамскому, лично. С ним и разбирайтесь. А меня с этим делом не беспокойте... Уж увольте. У меня не столько, знаете ли, времени в распоряжении, чтобы его вот так даром тратить — на разговоры тут с вами...

* * *

Нет, терять время даром было не в стиле офицеров Космофлота. Даже бывших — таких, как Кэн Кукан. За первый месяц полета он перезнакомился практически с каждым на «Саратоге». В первую очередь — с членами экипажа. Мотивация знакомств была им продумана до мельчайших деталей: основным движущим мотивом «старины Лесли» была ностальгия по Большому Космосу. Даже самый опасный для дела народ — троих мальчишек, пронырливых и любопытных, как сойки, ему удалось склонить на свою сторону байками и разного рода советами. Вальку он даже взял под свою опеку и заходил к нему по вечерам — выпить чашку чая и поболтать о том о сем. Он даже сам поверил в то, что бескорыстно заботится о совершенно одиноком маленьком страннике.

Кроме того, Валька сыграл еще одну и вовсе уж не предвиденную сначала роль, сведя за той самой чашкой чая Кэна с агентом на контракте. Сначала Кэна порядком нервировало присутствие ищейки за одним с ним столом, но потом он начал находить такое общество забавным и даже полезным: как-никак единственный опасный для него тип на борту «Саратоги» оказывался под своего рода присмотром. Приходя «на чай к Валентину» оба его старших товарища старались превзойти друг друга по изощренности снеди, доставляемой к столу, благо выбор таковой в буфетах «Саратоги» был достаточно широк. Сам же Валентин, похоже, окончательно уверовал, что ничем, кроме переедания сладостей, его путешествие ему не грозит.

По крайней мере, так казалось со стороны.

Еще не истекла первая неделя полета, а уже всяк на борту знал, что расстаться со службой в Космофлоте Лесли Коэна заставила весьма романтическая, но идущая вразрез с кодексом чести офицера история, суть которой, правда, всегда как-то ускользала и оставалась означенной лишь пунктиром смутных намеков. Разговор как-то быстро переходил на восторженную оценку «Саратоги» и чисто профессиональные расспросы об особенностях различных систем и конструкции корабля вообще. Отдельные восторги посвящались его ходовым качествам и эстетике внутреннего оформления судна. Профессионалы любят, когда их хвалят другие профессионалы. Тем более когда хвалят за дело. Так что весь экипаж от мала до велика вскоре открыто благоволил Кэну Кукану. А капитан Хеновес благоволил к нему скрытно.

Благоволили к нему даже мрачный бармен офицерского бара — он же помощник судового врача Роже Чадович и его любимец — упитанный ручной хомяк Борка, потешавший свыкшихся с ним пилотов и навигаторов «Саратоги». В минуты хорошего настроения Чадович выпускал Борку из размещенной в углу стойки клетки и разрешал угоститься солеными орешками, а иногла и каплей-другой спиртного из рук избранных посетителей. Старина Лесли быстро оказался одним из них. Это составило даже своего рода предмет его гордости, хотя Кэн и не одобрял спаивания неразумной твари божьей.

Дело не ограничилось любезным разрешением проводить время в баре для офицерского состава — существенно менее дорогом и куда как более демократичном, чем бар пассажирского отсека. Вскоре Кэн был допущен в святая святых «Саратоги» — рубку управления, а затем милейший Роджер Майский, старший бортинженер корабля, лично провел его по ходам внутренних технических коммуникаций и наглядно показал, до какого совершенства доведена внутренняя геометрия судна. После чего стал смотреть сквозь пальцы на то, что Кэн принялся совершать повторные экскурсии по тем коридорам и колодцам, что были наглухо отрезаны от пассажирских отсеков лаконичными табличками «Вход только для технического персонала».

В общем, никого из команды уже не удивляла элегантная фигура Кэна, появляющаяся тут и там. Часто — совершенно неожиданно — Кэн отрешенно запрокидывал голову и восторженно цокал языком, рассматривая какую-нибудь хреновнику в устройстве пневматической линии.

На тридцатые сутки полета он уже весь язык себе обцокал.

* * *

Возможно, Кэн был бы более осторожен, а то и вообще отказался бы от своих предерзких замыслов, если бы мог догадаться о содержании справки, полученной его партнером по вечернему «чаю у Валентина» с борта крейсера ОКФ «Цунами». Справка поступила не из Сети криминальной информации, а из гораздо более осведомленных Сетей всех четырех секретных служб Федерации и, без всяких преувеличений, была судьбоносной для Кэна Кукана. Но тот ничего не знал о ней. И потому был вполне счастлив.

На проклятом мини-лайнере практически невозможно было остаться с кем-либо наедине, не напрашиваясь к этому «кому-либо» в гости. Так что общение с симпатичной Анной Лоттой ограничивалось для Кима короткими пикировками за столом в кают-компании и на теннисном корте. Правда, таким образом ему стало известно о том, что постоянным местожительством Крамеров было и остается родовое имение в Шварцвальде и что старший брат Анны Лотты — Отто — служит капитаном Космодесанта, а младший — Тимоти — еще не окончил лицея. Но не более того. Дальше перехода с чопорных «мисс Крамер» и «господин Яснов» на ироничные «мисс сопровождающая» и «мистер агент» (или просто «агент») дело не зашло. Зато Ким довольно близко сошелся с дружным с ее подопечными Валькой — главным образом благодаря прошедшему по «Саратоге» слуху о том, что на ее борту присутствует частный детектив. Первое приглашение на чашку чая не осталось последним, и Ким скоро приобрел статус постоянного гостя Валькиной каюты.

Валька вообще относился ко взрослому, снизошедшему до общения с подростком, с некоторым трепетом. Жанр устного рассказа историй «из первых рук» оказался его слабостью. Были и другие точки соприкосновения — теннис и сооружение из подручных материалов всяческой забавной ерунды вроде самовзлетающего вертолетика из банки от пепси и кучки канцелярских принадлежностей. Оказалось, что мальчишки с Чура большие чудесники по части механических самоделок, и Валька щедро делился со своим взрослым другом полученными от них умениями. Сам же Ким, израсходовав запас расхожих в среде наемных борцов со Злом баек, смело перешел к изложению в слегка преобразованной форме наименее известных юным читателям произведений Классиков детективного жанра — и ни разу не был уличен в плагиате. Это его слегка насторожило, но и только. Компанию ему составлял «старый космический волк» Лесли Коэн, иногда удостаивавшийся приглашения на чай в каюту Валентина. «Старик Лесли» тоже был горазд — на свой манер — травить байки и был большим докой по части механических поделок — искусства почти позабытого в век микрочипов и конструирования изделий любой сложности на экране компьютера с помощью «мыши» и манипуляций с клавиатурой. У Кима были свои причины более чем терпимо относиться к присутствию конкурента. Ответы, пришедшие на запрос, сделанный им еще в самом начале путешествия, оказались поразительно интересны.