Вино с нотками смерти - Виктория Викторовна Балашова

в банке и сейф с его содержимым. К тому же, они быстро столкнулись со сложностями при вывозе книги за рубеж.

— В итоге оказались в тюрьме.

— М-да. Убийство и соучастие в убийстве. Некрасивая история.

***

Сначала его стукнули чем-то тяжелым по голове, а после одним сильным ударом воткнули нож в плоть. Он мгновенно отделился от умерщвленного тела и со всего размаху плюхнулся на песок. В пустыне за время его отсутствия ничего не изменилось. Стояла страшная жара. Слышались разговоры стражников. Книга — как жаль, что он не мог ее перетащить сюда. Следовало проверить многое, сличить, так сказать, с действительностью…

Безмолвные показания нот

В сообщении говорилось: «Концертный зал… Пушечная улица, дом 4». Германа на концерт позвал друг, чья дочка должна была выступать с песнями каких-то малоизвестных современных композиторов. Попросил поддержать и создать, так сказать, массовость.

— Пойдем? — спросил Герман судмедэксперта Оленьку, с которой он приехал в Москву на курсы повышения квалификации.

— Почему нет, пошли. Все равно вечером делать нечего. Билеты в театры тут кусачие! А эти бесплатные, — Оля вздохнула: в Москве «кусачее» оказалось многое.

— Да, друг сказал, надо подойти к администратору и назвать его имя. Он договорился, что нас пропустят и посадят на хорошие места. Кто уж там петь будет, не в курсе. Вряд ли Алла Пугачева.

— Неважно, — махнула рукой Оленька, — хоть окультуримся в столице, — улыбнулась она Герману.

Как добираться от метро до концертного зала они посмотрели заранее: всего-ничего идти. Однако пришлось не идти, а бежать — их задержали на лекции по толерантности, которую вел какой-то большой профессор из МГУ. У Германа толерантность вызывала раздражение, хотя в своем южном городке он никогда не попирал права негров и сексуальных меньшинств. То есть, неприязнь была чисто лингвистического характера. С другой стороны, жил у них на весь город всего один чернокожий парень. Он окончил в Москве университет имени Патриса Лумумбы, домой ехать не захотел, очень удачно женился на своей однокурснице, которая и увезла его в родные края на юг России. Негр бойко лопотал по-русски, открыл чебуречную, куда в сезон выстраивалась немалая очередь. Проявлять толерантность по отношению к нему не составляло труда: налоги платил исправно, возле чебуречной поддерживал чистоту, сами чебуреки нареканий не вызывали даже у санэпидемстанции. Про сексменьшинства точно Герман ничего не знал, но в угоду начальству решил на финальном зачете говорить, что полностью к ним толерантен и, когда встретит мужика в платье, громко ржать не будет, а толерантно пройдет мимо, конечно, если тот не нарушает законы Российской Федерации…

Выбежав из метро, Герман глянул на карту в телефоне и потащил Олю вперед. Очень быстро перед ними возникла надпись: «Пушечная улица», а чуть поодаль на доме красовалось: «Москонцерт». Они влетели в холл и спросили, где искать администратора. Им показали на стол, за которым сидела солидная дама.

— Мы от Николаева, — запыхавшимся голосом произнес Герман. — Он нам обещал билеты на концерт.

— От кого вы, простите? — поинтересовалась вежливо дама, начав перебирать стопку пригласительных.

— От Игоря Юрьевича Николаева. Он обещал…

— От Игоряши?! — воскликнула дама. — Ох, я вам сейчас отличные места дам! Проходите, уже второй звонок был! Нате, держите! — Она сунула им бумажки с местами и показала, куда идти.

Концерт начался задорно. Некоторых певцов Герман даже помнил по славному советскому прошлому, когда он иногда с родителями еще смотрел телевизор. Оля, понятное дело, их не знала, но Герман ей шептал на ухо имена, а также комментировал, насколько, на его взгляд, изменился внешне тот или иной певец. Минут через двадцать Герман начал подозревать неладное.

— Мы не там сидим, — зашептал он Оле.

— Почему? — ей нравились старые песни, и она бодро хлопала вместе со всем залом во время наиболее задорных пассажей.

— Игорек говорил, что петь будут неизвестные песни. Причем, певцы тоже будут неизвестные. Посмотри, зал полный. Зачем было нас звать «для массовости».

— Но нам же дали пригласительные, — зашептала Оля, совсем не желавшая куда-то уходить.

— Сейчас гляну еще раз сообщение с адресом. — Герман полез в телефон. — Вот черт! Мы не там сидим! Смотри, написано: «Концертный зал ЦДРИ, Пушечная улица, дом 9/6». А мы с тобой сидим в доме четыре. Я по карте проверил. Придется уходить. А то неудобно получается. Игорек обещал к тому же что-то типа фуршета… Короче, он заметит, что нас нет.

Оля со вздохом согласилась уйти. После очередной песни они тихонько выбрались из зала и помчались к дому девять дробь шесть. Телефон показывал путь обратно к метро. Концертный зал обнаружился прямо рядом со входом на станцию.

— Мы от Николаева… — начал Герман опять говорить на входе.

— Как ваша фамилия? — на сей раз поинтересовался охранник.

— Радецкий.

Охранник быстро нашел нужное приглашение, выудив его из тонкой стопочки.

Зал находился на пятом этаже. Парочка быстро начала взбегать по ступенькам.

— Повышаем квалификацию. Бегаем по пересеченной местности, — бросил через плечо Герман чуть отставшей Оленьке, надевшей по такому случаю туфли на каблуке, а потому не имевшей возможности демонстрировать свою физическую подготовку в полную силу.

Из зала доносилась песня про березки. У дверей стоял майор Николаев собственной персоной.

— Прости, брат, заплутали! Не туда пошли, — начал извиняться Герман, неожидавший увидеть друга у входа в зал.

— Ничего страшного. Москвичи тоже могут заблудиться в собственном городе. Проходите тихонько. А я тут с фуршетом организую. Как всегда, все в последний момент. Кстати, в антракт заходите в гримерку. Выпьем по маленькой.

Выпить Герман был уже совсем не против. Но пришлось дождаться перерыва.

— Где тут у вас гримерки? — спросил он у администраторши.

— Правая дверь. Буквально за углом вход.

В узеньком коридорчике было не протолкнуться: артисты о чем-то болтали друг с другом, бегали в поисках запропастившейся гримерши, какой-то мужик кричал: «Владислав Регода! Кто видел Регоду?»

— И где тут искать гримерку, в которой Николаев наливает? — Герман в отчаянии крутил головой по сторонам.

— Давай все подряд двери открывать. Тут их не так уж много, — предложила Оля

— Давай, — Герман открыл первую гримерку. — Пусто. Постой-ка, — он сделал шаг внутрь. — А у нас с тобой труп.

Оля заглянула через его плечо в маленькое помещение.

— Мне кажется, его задушили, — оценила она внешний вид лежавшего на полу человека.

— Думаю, орудие убийства мы тоже нашли. Вон валяется рядом со столом. Похоже на гарроту. Надо звонить Игорьку. Пусть вызывает полицию. И врача. Может, откачают.

— Вряд ли, — ответила Оля. — По-моему, мертвее не бывает.

***

Что привлекало в человеческом мире, так это музыка. В пустыне, по которой