Крестоносец из будущего. Командор - Герман Романов

А добыча — дело важное и необходимое, иначе никто из нурманов в набеги, или вики, как они их сами называли, не хаживал бы. Хотя назвать их поход удачным ярл не решился бы еще месяц назад. Страна ляхов не дала разбогатеть, хотя приплыли они сюда по приглашению мазовецкого князя, которого сильно донимали лесные пруссы.

Вот только поход оказался крайне неудачным. Хирд Седоусого уменьшился на треть и едва теперь насчитывал полторы сотни воинов, а серебро, за которым они и пошли, едва на ладони уместится. И по реке никого из местных панов не пограбишь. Потому что не выпустят обратно поляки, всех перебьют — изрядно ослабел нурманский отряд.

Воины ворчали, зализывая раны, их недовольство неудачливым ярлом росло — но лишь былые заслуги Седоусого еще держали норовистых хирдманов в повиновении.

Но тут привалил самый настоящий фарт — Торн-Бьерну предложили ограбить и пожечь один монастырь с селом, затерянные в горах. Предложение было откровенным, как и та тысяча арабских золотых монет, что немедленно вручили авансом. Вторую половину обещались вручить по окончании удачного вика.

Ярл не стал забивать голову странностью, что деньги ему передал тевтонский рыцарь-монах, а монастырь принадлежал другим монахам, тоже рыцарям, но славянским. Подумаешь — обычное явление! Брат брата за горсть золотых монет режет не задумываясь!

Но не прошло и дня, как они добрались до места, как владелец земель, знатный пан, добавил к полученной тысяче еще пять сотен золотых, аванс за предложение уничтожить тот же монастырь. Теперь Седоусый не сомневался в покровительстве Одина — «отец лжи» явно стал к нему благоволить, как в былые годы его молодости.

Хирдманы, щедро получив из его рук по дюжине золотых, мгновенно повеселели и стали рассказывать друг другу занятные истории, что слышали от своих дедов.

Давным-давно ходили викинги своими опустошительными походами на запад, к Большому Острову, а оттуда на юг, в галльские земли, когда тамошние люди еще поклонялись кресту, а не полумесяцу, как сейчас.

Ох, и богатые были монастыри — борта многовесельных, тяжело нагруженных драккаров еле поднимались из воды, когда хирды возвращались из набега в родные сердцу фьорды.

И сейчас туда ходят в походы, вот только монастырей там давно нет, зато города богатые. Но едва четверть хирдманов обратно возвращается — слишком яростно огрызаются магометане, да и весельных быстроходных шебек, набитых превосходными стрелками в панцирях, они имеют намного больше, чем северные воители драккаров.

А это худо, очень плохо. Ведь ограбить соседа — дело нехитрое, но донельзя глупое, если добро увести нельзя, если по пути перехватывают и топят. Вот потому и решил Седоусый на юг со всей своей дружиной сходить. Хотя оттуда обычно викинги возвращались несолоно хлебавши. Но ему повезло, несказанно повезло…

— Зря они на эту речку положились!

Отряхиваясь, как пес, на берег выбрался Дунгад Одно Ухо, низенький крепыш в тяжелой броне. Второе ухо он давно потерял в неудачном вике — хорошая плата, ведь многие тогда потеряли головы, без которых в отличие от уха жить невозможно.

— Угу! — согласился с ним Хёрунд Болтливый, вытягивая из воды веревку, — викинги переправлялись, крепко держась за нее. Дунгад хмыкнул — его приятель был сегодня очень «болтлив», отчего и получил прозвище, и посмотрел на ярла — тот воспрянул сказочным волком Фенриром, пытаясь разглядеть в утренней дымке заветный монастырь, больше похожий на небольшую крепость.

Местные монахи-воины оказались зело подозрительны и на свой берег по мосту переходить не разрешили. Но с викингами был поляк от пана, что объяснил этим вооруженным священникам в красных плащах с нашитыми поверх белыми крестами, что хирд идет за карпатские горы, дабы повоевать с уграми. Но есть-пить воинам в походе нужно, а потому за десяток телег с продовольствием будет щедро заплачено.

Такое предложение, подкрепленное звоном золота, было встречено доверчивыми монахами и крестьянами с воодушевлением. И уже к вечеру нурманы устроили на берегу знатный пир, забив двух приведенных бычков. Викинги не скупились, платя монетами — заранее знали, что золото к ним обратно вернется.

Слишком мало было в монастыре воинов — едва полтора десятка насчитали. Имелся еще десяток конных лучников, что ездили патрулем вдоль обрывистого каменистого берега. А на краю обширного поля из длинных луков метали днем стрелы неуклюжие мужики в сером облачении. К вечеру эти вояки ушли спать в деревню, еле волоча ноги.

Их умение вызвало гомерический хохот у Сигтрюгга Бычья Кость и у Свертинга Одноглазого. Эта неразлучная парочка считалась самыми лучшими лучниками в отряде ярла, впрочем, других там и не было.

Не любили нурманы лук, да и сделать стоящий было чрезвычайно трудно, а уж купить тем более.

Зазорно! То ли дело взять с боя! Зато все хирдманы далеко и точно метали копья и дротики.

— Сейчас по берегу. Держитесь тумана!

Донеслась тихая команда ярла, и полсотни нурманов моментально занялись привычным для себя делом, отработанным долгими тренировками.

Им предстояло с налета взять крепость, а для того забраться на ее стены с помощью «кошек» и коротких лестниц, что были переправлены через реку, и перебить десяток спящих охранников, этих ожиревших монахов, что по недоумию считают себя воинами. Носить меч и владеть им — две большие разницы.

А крепостица была нужна позарез — если ее не взять, то телеги с добром и рабов, трелей, как их называли нурманы, на тот берег не выведешь, мост-то один через реку.

Да и пан слишком хитрый, а если он вздумает добычу отнять?! Нет, не рискнет, если они ее за собой оставят. А там можно и замок отдать, бери — пользуйся! Но только тогда, когда вся добыча на драккары погружена будет. Никак не раньше.

Отпора нурманы не ждали — весь вечер местные крестьяне безмятежно возили сено, что стояло небольшими стожками, и когда сломалась одна телега, потеряв колесо, ее просто бросили на берегу, рассчитывая вернуться утром.

Вот только не будет у них доброго утра — после взятия крепостицы викинги размечут все село, ибо один доспешный и опытный нурман легко десяток мужиков истребит и даже не вспотеет.

Где-то далеко послышалось лошадиное ржание, донесся еле слышимый топот. Седоусый не удивился — он вчера видел, как с пастбища угоняли в горы табун в несколько десятков голов. Но что-то нехорошее ощутил в душе и насторожился. Плохо, когда врага еле слышишь, бурная река заглушает звуки.

Ярл поднял руку, чтобы подать сигнал, вот только не успел — ладонь дернуло страшной болью, и Торн-Бьерн, к своему изумлению, увидел, что ее пробила длинная, с дротик, стрела.

— У-у-у!

Взвыл рядом Болтливый и тут же предсмертно захрипел — две стрелы угодили в незащищенные броней лицо и горло.

Стрелы сыпались густым дождем, и пусть большинство из них отскакивало от железных пластин, но многие находили уязвимые места — то один, то другой нурман с проклятием ломал длинные древки, что могли помешать в сече.