Твоя безумная «фанатка» - Ирина Муравская

— Даже не думала, — примирительно вскинула руки Кудряшка. — Всего лишь мотивирую… — её телефон, валяющийся поверх одеяла в смешном резиновом чехле с заячьими ушками, моргнул, оповещая о сообщении от Тимура. Лицо Дины в секунду переменилось, превратившись из легкомысленного в не на шутку перепуганное. Она резко подорвалась с места, снося собой косметичку с лаками. — Бежим вниз, срочно!

— В чём дело? — не поняла Пелька.

— Матвей с твоим блондином сцепились в холле.

Когда девчонки, ломая ноги на лестничных ступенях, добрались до нужного места, накал страстей успел уже сойти. На шум и крики собравшейся возбуждённой толпы, оцепившей дерущихся, вышел директор и быстренько разнял увлёкшихся драчунов. Пылаева с трудом протиснулась через тесное кольцо спин. Стоят, хихикают, обсуждают, спасибо пальцем не тыкают. Мерзкое зрелище. Обезьяны в зоопарке и то больше люди, чем эти крысы.

Матвею досталось. Из носа кровь, рот тоже полон крови, несколько царапин, скула сизовеет, футболка порвана на горловине. Максиму, несмотря на опыт и явное физическое превосходство, тоже перепало: с разбитого виска по лицу стекала тонкая струйка крови. И ещё, кажется, челюсть оказалась задета. Во всяком случае он за неё нет-нет, но держался, будто проверяя.

Коту и Тимуру, единственным, кто из всех присутствующих пытался их разнять, так же досталось: одному в глаз, другому по пальцам. По ходу, на них тупо наступили, пока сцепившиеся катались по полу и собирали всю уличную грязь напополам с тумаками.

— Всё разошлись по своим комнатам! Немедленно! — звучно рыкнул директор: сурового вида дядечка с усами-щеточкой и плешиной, скрывающейся зачесанными наискосок трёмя волосинками. — Вы, — грозный перст указал на Майера. — Немедленно покиньте территорию учебного заведения. А вы, — это уже относилось к Бондареву. — В медицинское крыло, а оттуда прямым рейсом в мой кабинет. Писать объяснительную.

Многолюдный холл завозился, неохотно разбредаясь по неинтересным вечерним делам. Нелли, бледная как мел, подбежала к Матвею, обнимая его лицо руками и разворачивая к себе.

— Очень больно? — она хотела было подтереть кровь над верхней губой, но её, перехватив за запястья, вежливо отстранили.

— Нормально, — покачал головой он, самостоятельно вытираясь тыльной стороной ладони. Вернее, лишь размазывая всё ещё больше.

— Пойдём в медпункт, — попытку взять его под руку так же отклонили. Пылаева застыла, как полная дура: тянущаяся к нему, и отвергнутая, прячущая дрожь в губах прижатыми к подбородку кулаками.

— Иди к себе. Я скоро приду.

— Но…

— Иди к себе, говорю! — Бондарев повысил голос совсем немного, но этого хватило, чтобы испугаться. Оказывается, он тоже умеет быть… строгим. И холодным.

— Пошли, — Дина взяла Пельку за руку, настойчиво увлекая обратно в спальный корпус. Она, в отличие от неё, видела, как замешкавшийся в дверях Макс поедает Нелли взглядом. Так, словно только косточки и хочет оставить. От него не укрылось то, как его подруга трепетно тянется к сопернику. Так, как никогда не тянулась к нему. — Идём, идём.

Пылаева практически не сопротивлялась. Отстранённость Матвея настолько выбила её из колеи, что она уже ни на что не обращала внимания и ничего вокруг не замечала. Драка и резкая перемена настроения могла означать одно: можно больше не переживать о том, как рассказать про поцелуй. Бондарев, по всей видимости, и так уже всё знал.

Время тянулось мучительно медленно, а нервозные шаги, накручивающие круги на небольшом метраже комнаты, всё дерганнее. Сердце бешено колотилось, мысли путались, губы искусывались в кровь. Ничего хорошего она не ждала.

— Вдох-выдох. Расслабься. Всё хорошо, — пыталась её успокоить почти бывшая соседка, но какой там.

Матвей вернулся едва ли не через час. Отмывшийся от крови, но на светлой футболке остались засохшие капельки. В руках маленький пакетик, такие выдают в парфюмерных магазинах.

— Дина, оставь нас, — попросил он.

— Ты только не горячись, — Кудряшка успокаивающе погладила брата по плечу. — Выпей чайку. Хочешь ромашку вам заварю?

— Дина!

— Да-да. Поняла. Ухожу… — без особой охоты пришлось повиноваться. Дверь за ней мягко закрылась, оставляя слабую щель.

Нелли, как застыла, так и стояла. Её жестом пригласили сесть, вот только едва она опустилась на краешек кровати, тут же подскочила снова. Нет. Сидеть она не могла.

Матвей не настаивал.

— Тебе тут просили передать, — из перевернутого пакета на постель упал лифчик. Её лифчик: бирюзовый, с розовыми вставками.

Внутри Пылаевой всё похолодело.

— Полагаю, распинаться, что это не то, что ты подумал — бессмысленно? — кажется, она осипла.

— А что, есть какая-то максимально реалистичная версия? На всякий случай напомню: у меня хорошая память, и я точно знаю, что на прошлой неделе он был на тебе. Я лично его снимал. И, видимо, не только я.

Пелька даже дар речи потеряла. Внутри ледяной стеной вырос барьер, отключивший и вину, и страх. Зато выпятивший вперёд высокомерие. Да, она провинилась. Да, дала слабину, но обвинять её в измене? Это перебор. Какие у них могут быть отношения, если ей без выяснения обстоятельств прилетают в лоб такие заявления?

— Такого ты обо мне мнения, да? — холодно кивнула Нелли, соглашаясь неизвестно с чем. Возможно с тем, что сейчас творилось в её голове. — Тогда не вижу смысла и дальше продолжать разговор.

— Куда ты? — Бондарев, не сдвинувшись с места, наблюдал, как она торопливо влезает в зимние ботинки и натягивает поверх укороченной светло-розовой майки с надписью «Beverly Hills» куртку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пойду ещё с кем-нибудь тра*нусь. Я же знатная шаболда, — огрызнулись в ответ, не удостоив его взглядом.

— Да я же… — Матвей не договорил. Дверь с грохотом захлопнулась, даже что-то посыпалось. Бетонная крошка?

Пылаева уже неслась на улицу, нашаривая в кармане смятые деньги на проезд. За ней следом неслась Дина, которая всё это время тихонько подсушивала разговор и которая чудом не схлопотала шишку на затылке, когда из комнаты внезапно вылетели.

— Ты куда? — с трудом догонала девчонку-метеор она.