Твоя безумная «фанатка» - Ирина Муравская

Телефон выскочил из рук Пылаевой, приглушённо стукнулся углом об стол и упал куда-то под ноги, в нагромождение многочисленных переходников, розеток и проводов. Кого-кого он хотел представить?

Матвей нагнал Нелли в пустом коридоре, эхом распространяющим шаги и голоса в самые дальние закоулки зданиям благодаря кафельному полу и высокому потолку.

— Да ну стой ты!

Пылаева, вылетевшая из студии пулей, наплевав на эфир, яростно обернулась к нему.

— Это прикол??

— Ты как-то слишком остро на всё реагируешь, не?

— Остро? — колко передразнила та. — А что мне делать? Прыгать от счастья? В ладошки хлопать?

— Но ты же сама не против. Ты ведь говорила недавно.

Пелька сердито скрестила руки на груди. Спору нет, несколько дней назад Дина, во время очередного прогона трека, пошутила, что она неплохо вписывается в их коллектив. Мол, а чего бы ей в нём и не остаться, нафиг эту сольную карьеру! Нелли тогда посмеялась, но не могла не признать, что в группе чувствовала себя реально уверенней.

— Одно дело, что я сказала. Другое, решать за меня!

— Я просто хотел сделать тебе приятное.

— Сделал. Спасибо!

— Мы вас ждём, — поторопила Бондарева вынырнувшая из-за двери ассистентка. — Музыкальная пауза затягивается.

— Да. Иди, — отмахнулась Пылаева. — Придумывай отмазку: язык у тебя подвешен, как-нибудь выкрутишься. Типа ха-ха, прикол для первого апреля, что, повелись?

— Не дури, — попробовал образумить её Матвей. — Понимаю, сейчас ты на эмоциях, но не руби с плеча.

— Знаешь, вот как раз эмоций и нет. Я спокойна. Просто разочарована. Не люблю, когда навязывают свои правила. Вероятно, ты хочешь сделать как лучше, пытаешься дать мне всё… это, — она обвела руками коридор, но было понятно, что имеет в виду другое: музыку, сцену, известность. — Но может позволишь мне самой выбирать?

— Если тебя не подталкивать, ты вообще ничего не будешь делать.

А вот это звучало обидно.

— Намёк на то, что я ленивая?

— Намёк на то, что ты трусиха. Как бы не старалась доказать обратное. Признай это.

Нелли сухо поджала губы, отводя глаза и разглядывая мигающие потолочные лампы. Удар попал в цель.

— И это даёт тебе право командовать?

— Я не командую! — вспылил собеседник. — Просто… просто…

— Просто любишь держать всё под контролем. Да, я поняла.

— Просто не привык потакать слабостям. В отличие от некоторых твоих «друзей», — слово взяли в кавычки пальцами, понятно кого намекая.

— Потакать слабостям? Это что ещё должно значить?

— Так и понимай. Ты привыкла, что Макс и пожалеет, и по головке погладит. Его бездействиями ты столько времени и развлекала пьяную толпу. Давно уже было пора вытащить тебя оттуда.

Вот где аукаются многочасовые разговоры в полумраке комнаты. Порой лучше вообще ничего никому не рассказывать.

— Прекрасно. То есть моё мнение теперь не учитывается в принципе? Не думал, что мне нравилось развлекать ту пьяную толпу? Что меня это устраивало? И как, позволь спросить, мы переключились на Макса? Он тут вообще при чём?

— Да просто ты для него маленькая всего боящаяся девочка. И, кажется, ты сама начала в это верить. Но пора понять, что одна неудача — не приговор. Если бы я в своё время не рискнул, сейчас бы мы с тобой тут не стояли. Не нужно бояться действия. Стоит бояться бездействия.

— Ну вот и действуй дальше. А я пас, — хмуро бросила ему Пылаева, разворачиваясь и уходя.

Догонять её повторно Матвей уже не стал. Его опять позвали, в этот раз настойчивее, с применением вежливой агрессии, и он вернулся в студию. Эфир ждал. С Пелькой сейчас всё равно было бессмысленно разговаривать. Любое слово она будет воспринимать в штыки из принципа и врождённой вредности. Ей нужно остыть.

Бондарев знал, что прав. Как и знал, что крутой нрав не даст признать это той без боя. Да, где-то он, возможно, и перегнул палку, излишне давя, но виноватым себя не считал. За него с этой задачей прекрасно справлялась Нелли. Она злилась, а злясь, отказывалась признать то, что и сама знала — она действительно трусиха. Ей всегда было проще ничего не делать, чем попытаться, а потом с треском облажаться.

Казалось бы, смотришь на остальных и думаешь: "да я ничем ведь не хуже, а может даже и лучше, чем чёрт не шутит?" Однако собственная неуверенность тут же шептала ядовито на ушко: "да ты же невезучая по жизни. Чего рыпаться, все равно не выйдет. Потом только соплями изольешься, все палочки переведёшь". Эти вечные противоречия порой сводили с ума.

К сожалению, тот факт, что она, обойдя множество других кандидатов, она при этой своей катастрофической "невезучести" смогла самостоятельно поступить в Академию Высших Искусств, одно из элитнейших музыкальных учреждений страны, нисколько обнадёживал. Типа, и на старуху бывает проруха.

Если бы не случай, она бы и в своём "кабаке" никогда не работала. Постеснялась бы выставить свою кандидатуру, когда увидела в холле объявление. В тот день она банально была немного навеселе, а пьяным, как известно, и радуга лёгкая тропинка. Она тогда тупо похихикала, поулыбалась, покривлялась, что-то попела в караоке, а её, бац, и взяли. Кто ж ожидал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Первые недели Пылаеву, конечно, накрывал дикий мандраж, приходилось пачками принимать успокоительные. Но постепенно она влилась, привыкла, даже вон, начала исполнять своё. Маленькая сцена на двадцать столиков стала её убежищем, личным достижением. А теперь её снова хотят куда зафутболить. И это дико, просто до ужаса и трясучки пугало.

На экране смартфона в диалоговом окне ватцапа загорелось прочитанным сообщение:

«Ты сейчас в зале?»

Ответили почти мгновенно.

«Как всегда»

«Встретимся?»

«Приезжай. Если ещё не забыла адрес»

Сообщение Максу, первое с неприятного инцидента в ресторане, было написано спонтанно, на уровне рефлексов. Всегда, чтобы у неё не случилось — она шла к нему. Просто занять время. Выговориться, поплакаться, попросить совета. Иногда всё же очень хочется, чтобы тебя обняли и успокоили, пообещав, что всё будет хорошо. Когда чего-то боишься, человеку нужна поддержка… Твою мать, а Бондарев ведь прав. Блин, блин, блин.