Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

Верите ли Вы в сказки так, как верю в них я?

Наплевав на законы логики, вопреки голосу разума, основываясь исключительно на ослином упрямстве. Замирая в слепом, казалось бы тщетном, но таком близком и бесценном ожидании чуда.

Просто потому что — все будет.

Чуть раньше или намного позже. По строгому графику или абсолютно неожиданно. Сегодня или завтра, через месяц или спустя годы. Ведь четкая дата не слишком важна. Важна надежда. Пусть инстинктивная, подсознательная, не подкрепленная стройной чередой фактов, не вычисленная механическим путем. И все же значимая, жизненно необходимая, неотделимая от сути.

Просто потому что… надо верить.

В победу добра над злом. В любовь после секса. В хрестоматийные истины. Ну, или в какие-нибудь глупые и размытые, собирательные понятия, которые регулярно вспоминаются ради красного словца и стабильно предаются забвению лишь только дело доходит до практики.

И солнца свет развеет мрачные тени.

Даже когда жизнь выглядит полнейшим дерьмом, скучным и беспросветным. Даже когда не остается моральных сил терпеть, держать спину прямо и двигаться дальше. Даже когда немилосердная судьба выбивает табуретку из-под ног, а тошнотворная волна жесточайшего отчаяния захлестывает с головой и тянет в пропасть, обещая обеспечить муки семи кругов ада.

Помните — в конце этого порнофильма все поженятся.

Тьфу, в смысле — все будет хорошо.

Если не стало хорошо, значит, еще не конец. Не существует историй без счастливого финала. Каждый из нас создает собственную сказку. В чем-то грустную, немножко печальную, с привкусом горечи, под скорбный звон вдребезги разбитых мечтаний. А в чем-то радостную, удивительную, искрящуюся неподдельным весельем, вдохновляющую на новые подвиги.

Впрочем, это не главное.

Пожалуй, самое главное — соединить одинаковые пути, высеченные на разных ладонях.

***

— Спускайся вниз и ожидай меня там. Я должен попрощаться с Дитцем, — говорит фон Вейганд и предваряет рвущийся с дрогнувших уст вопрос: — Наедине.

Покорно выполняю распоряжения. Резона возражать не вижу.

— Ты не успеешь соскучиться, — он улыбается, по-мальчишески просто и открыто, берет за руку и выводит на свет, медлит, прежде чем бросить короткое: — Скоро увидимся.

Хочется сказать столь многое, но губы скованны холодом.

Хочется броситься следом за ним, мужчиной моей сумасбродной мечты. Удержать неотвратимо удаляющуюся фигуру, пленить в кольцо пламенных объятий, прижать крепко, изо всех сил, припечатать тело к телу. Не отпускать никогда. Но я ничего этого не делаю.

Закрываю глаза, перевожу дыхание, перезаряжаю аккумулятор. Поворачиваюсь и начинаю спускаться по лестнице.

Сражаюсь с неясной тревогой, которая тугим комком свернулась под мятежным сердцем. Больше не замечаю торжественного великолепия вокруг, не отвлекаюсь на блеск драгоценных камней и шепот роскошных тканей. Ступень за ступенью приближаюсь к первому этажу. Погружаюсь в омут тягостных раздумий.

Увидимся.

Однажды я уже доверилась подобному обещанию.

Нет, разумеется, не считаю, что фон Вейганд моментально смоется в неизвестном направлении, бросит любимую игрушку в чужом замке, не исполнит обещание о романтических поощрениях.

И все же, вполне возможно, это когда-нибудь произойдет. Он уйдет навсегда, перечеркнет строки нашего романа, сожжет давно прочитанные страницы. Разорвет надоевшую связь, избавится от очередной приевшейся интрижки.

«Дура», — удрученно резюмирует внутренний голос.

Почему же? Типичная реалистка.

Фон Вейганд получает удовольствие от эксперимента. Ему любопытно муштровать, изучать, проверять реакции, искать ответы на вопросы. Найдет — загадка потеряет интерес, будет списана в утиль.

Ступеньки остаются позади. Фуршетные столы влекут разнообразием изысканных яств и напитков. Недолго борюсь с искушением, беру бокал шампанского. Гипнотизирую задорные пузырьки, позволяю себе сделать глоток, еще и еще один. Пытаюсь отрезвить рассудок алкоголем, ударяюсь в праздные воспоминания.

— Предлагаю каждому назвать любимую сказку, — заявил военрук, он же преподаватель по психологии, он же философ, он же масон в подполье.

Не страшно? Минуточку.

— Предлагаю каждому назвать любимую сказку. Считаю, что экзаменационные билеты безнадежно устарели. В конце концов, моя сверхзадача не в том, чтобы заставить вас вызубрить параграфы наизусть. Мало знать и помнить. Необходимо практическое применение. Проведем психоанализ, покопаемся в глубинных проблемах и комплексах на основе наиболее близкого вам сюжета. Уверяю, вы безошибочно определите то, что затрагивает струны души, если честно и откровенно огласите выбор, — заявил военрук, окидывая аудиторию пристальным взором.

— А Кант? — жалобно проскулил Ярослав, который всю ночь заготавливал хитрые шпоры, прилежно фотографируя учебники на телефон.

— Кант подождет, — обезоруживающе и бескомпромиссно.

Учитывая характер данного препода, чем *банутее, хм, оригинальнее прозвучит версия анализа, тем выше окажется балл в зачетке.

Например, Колобок — проявление подросткового максимализма, уход от ответственности, отражение особенностей переходного возраста, который у некоторых субъектов не заканчивается никогда. Ну, а Красная шапочка — совсем легко. Подсознательное желание замутить с плохим парнем, наплевав на всяческие запреты и моральные нормы.

Что я ответила тогда, отвечу и теперь.

Sigmund Freud may cry, (Даже Зигмунд Фрейд может плакать,) если увидит историю моей болезни.

Золушка? Не думаю. Никогда не стремилась отыскать принца, тем более, идеального, картонно-нереального, белоснежного, не тронутого пороком.

Красавица и Чудовище? Сомневаюсь. Не хочу никого перевоспитывать, подгонять согласно общепринятым стандартам, запирать в установленных рамках. Ведь люди не меняются в принципе. Можно выдрессировать грозного тигра до состояния ласкового котенка, но сделать его котенком нельзя. Придет час, и сдерживаемая сущность вырвется на волю ураганом.

Признаюсь, мне ближе история Брэнднера Каспара, ловко обставившего в карты Смерть.

Не то чтоб я ощущала себя семидесятилетним баварцем или питала особую слабость к вишневому самогону, коим оный персонаж предпочитал спаивать несговорчивых оппонентов, пытающихся затащить его в чертоги лучшего мира.

Вовсе нет. Просто люблю играть. Готова отстаивать позиции, не умею сдаваться и, скажем прямо, натура упертая. Вроде той мухи, что вечно расшибается о стекло, сползает ниже, отдыхает чуток, а после вновь устремляется на амбразуру.

И так уж сложится в моей жизни, что играть придется регулярно. В целях спортивного интереса, для тренировки, оттачивания мастерства, прилежно разминаться на случайных встречных и специально обученном персонале. А иногда по-крупному, блефовать, смело повышая ставки, осторожно прощупывать защитную броню, сбивать с толку более опытных противников и побеждать в последний момент. Выезжать за счет природного везения и эффекта неожиданности. Побеждать благодаря невероятному стечению обстоятельств.