Котт в сапогах. Конкистадор - Сергей Ковалев

— Заткнись, Жак! — устало проворчал Мордаун.— Ты что, не понимаешь? Он нас за горло держит...

— И ничего не за горло, хозяин! Ха, тоже скажете — за горло! Я сам вот его сейчас за горло... Ай-я-а-а-а!

— Руки не распускай,— доброжелательно посоветовал я зажимающему запястье Кошону.— А то в следующий раз могу и палец откусить. Или нос.

— Хозя-а-аин!

— Заткнись, дурень! В следующий раз будешь меня слушать! Сказано тебе — мы идем.

В сопровождении продолжающего хныкать Жака я вышел на улицу и поспешил к зданию тюрьмы. Днем мне беспрепятственно удалось осмотреть все закоулки и разобраться в системе охраны. Судя по этим наблюдениям, преступность в Сан-Текилло пребывала в таком же сонном состоянии, что и весь город. Правда, в тюрьме постоянно находился отряд стражи, но бравые вояки просто загорали во дворе тюрьмы, потягивая охлажденное вино. Самые деятельные чинили амуницию или стирали одежду. Время от времени командиром стражников овладевало служебное рвение, тогда он ловил первого попавшегося на глаза подчиненного и посылал его проверить заключенных. Стражник более-менее быстро удалялся, бормоча под нос ругательства, проходил по коридору вдоль камер, даже не заглядывая внутрь, и возвращался доложить, что все в порядке. Неси так службу тюремщики даже в благополучном Бублинге, заключенные давно разбежались бы, а в тюрьму наведывались бы только отдохнуть от мирской суеты. Но здесь, похоже, сама мысль о возможности куда-то бежать, пусть даже и на свободу, казалась людям дикой.

Как выяснилось, беспечность стражи распространялась и на ночное время. Ворота были заперты, и возле них даже присутствовал часовой. Сладко похрапывающий часовой, не проснувшийся, даже когда отпертая Жаком калитка неожиданно мерзко заскрипела в ночи. С минуту мы стояли в оцепенении, ожидая криков, топота бегущих ног, стрельбы и прочих возможных проявлений тревоги,— напрасно Благостную тишину южной ночи нарушал только треск цикад и мощный храп часового.

Не встретив больше ни души, мы добрались до приземистого куба тюрьмы, Жак долго возился с отмычками, потом вдруг тихо, выругался и толкнул дверь.

— Не заперто!

— Этого следовало ожидать,— проворчал я, раздумывая: а так ли уж нужен мне был нор?

Впрочем, оказалось, все-таки нужен. Двери камер были заперты, и — удивительно — на вполне современные замки. Сам бы я с такими не справился.

— Коллет! — тихо позвал я.— Николас!

Дозваться короля я даже не стал пробовать — если Андрэ спал, то его мог разбудить разве что выстрел из пушки прямо над ухом. А вот Коллет обладала прямо-таки кошачьим слухом.

— Конрад? Ты пришел?

— Ты разве сомневалась?

— Нет, но я боялась, что с тобой что-нибудь случится...

— Ну я все-таки не ребенок... Жак, чего стоишь? Открывай!

— Конечно, не ребенок. Но ты кот. И иногда забываешь об этом... — Выйдя из камеры, Коллет опустилась на колени и обняла меня: — Конрад! Больше никогда не послушаю тебя! Что мне только в голову не приходило за этот день!

— Это очень трогательно,— раздался из-за соседней двери унылый голос.— Но не могли бы вы уже выпустить меня и его величество? Здесь, видите ли, клопы...

Через несколько минут наш отряд вновь был в полном составе.

— Ну как, тебе удалось найти проводника?

— Э-э-э, видишь ли, Николас...

— Удалось, удалось,— раздался из камеры напротив в знакомый голос.— Конрад, дружище, выпусти и меня, что ли.

— Боливар? А ты что... Ах да! — вспомнил я.— Тебя же предал этот мальчишка, с которым ты разговаривал! Я хотел тебя предупредить, но опоздал — ты уже уехал.

— Надеюсь, мерзавец еще попадет мне в руки! — прорычал индеец.— Четыре ящика новеньких мушкетов! Целое состояние!

— Мне неприятно говорить это, но ты и сам виноват. Не следует недооценивать людей.

— Да знаю я,— махнул рукой Боливар.— Ладно, реку событий вспять не повернешь. Значит, ты говоришь, вам нужно в Нехренаско-дель-Пупо?

— Да, в те места. Возьмешься?

— А что мне остается делать? Деньги я потерял, из города нужно на время скрыться... Берусь.

— Отлично! — Я направился к выходу.

— Погоди-ка,— остановил Жака индеец.— Дай мне на минутку твои отмычки.

— Ты чего задумал?

— Небольшой сюрприз для коменданта,— усмехнулся Боливар, отпирая одну за другой двери камер,

— Бесполезно, друг мой,— прокомментировал я, направляясь к выходу.— В этом сонном царстве даже открытая дверь камеры не соблазнит их совершить побег.

— Пожар! — неожиданно завопил Боливар.— Горим! Тюрьма горит! Спасайтесь!

— О... нет...

Спас меня Андрэ. Как всегда, в опасной ситуации в нем проснулась обычно крепко спящая сообразительность. Увидев обезумевшую толпу, несущуюся к выходу, он подхватил меня, Коллет и Николаса на руки и нырнул в боковой проход. Часть беглецов устремилась за нами, но гигант мгновенно развил скорость хорошей скаковой лошади. Проход вывел не на улицу, а к лестнице, ведущей куда-то на верх. Не раздумывая ни мгновения, Андрэ поскакал вверх, перепрыгивая через ступеньки. Заключенные немного отстали, но, подгоняемые воплями «Пожар! Горим!», тоже довольно резво карабкались следом.

— Это же кабинет коменданта! — громко крикнула Коллет, указывая на одну из дверей.— Андрэ, давай туда!

Его величество одним ударом венценосной ноги высадил дверь и влетел в пустой кабинет.

— Отпусти-ка меня,— скомандовала ведьма.

— Что мы здесь забыли? — Я выглянул в окно. Заключенные носились по тюремному двору как обезумевшие мухи. Кое-где и в самом деле вспыхнул огонь.— Андрэ, держи дверь. Коллет?

— Сейчас... — Девушка прошлась вдоль шкафов, водя перед собой руками. — Я не собираюсь оставлять коменданту наши вещи и деньги... Ага! Вот!

Как я уже говорил, за последнее время Коллет очень продвинулась в магии, в том числе — в искусстве метания молний. На этот раз молния была совсем маленькая, можно даже сказать — камерная. Она лишь разнесла в щепки шкаф и выломала дверцу спрятанного за ним сейфа. Ну и еще занялись портьеры. Николас первым бросился к пролому и прижал к груди свои пистолеты. Его длинное печальное лицо исказила пугающая гримаса счастья.

— Так... это вот наш кошель, так... — пробормотала Коллет, с хозяйским видом шуруя во внутренностях сейфа.— А это что? Расписки? В огонь! Ростовщичество — грех! А это... так, гм...

— Коллет,— попытался я урезонить девушку.— Мы не грабители!

— Это не грабеж! Это... мм… это компенсация! козел меня всю облапал, когда обыскивал! Аж камзол слюной перепачкал! Если бы не твоя просьба, я бы его в тот момент и поджарила, а так пришлось сдерживаться. Это ужасно сказалось на моей самооценке, так что теперь я нуждаюсь в положительных эмоциях, чтобы ее поднять... О! Алмазы! То,что нужно бедной девушке для поднятия самооценки!