Ариэль - Харри Нюкянен

— Есть одно «но», — заметил я. — Мы до сих пор не уверены, что под поездом погиб Сайед, а Вейсса убил Бакр. Ни один из них до сих пор не идентифицирован.

У меня зазвонил телефон. Это был Хуовинен.

Я встал и отошел на несколько метров. Клейн постарался изобразить на лице обиду.

— Где ты? — спросил Хуовинен.

Я рассказал.

— Мурак Лайя, который разыскивается в связи со взрывом в Вантаа, только что явился в полицию в Пасиле. Мы его определили в камеру.

— Еду.

Я вернулся к столу и попытался собраться с мыслями и вспомнить, на чем мы остановились до звонка Хуовинена. Клейн успел раньше.

— По нашей информации, это были Сайед и Бакр. Источник очень надежный. Сайед и Бакр раньше работали вместе и одновременно уехали из Дании. По нашим сведениям, они прибыли сюда. Мы с удовольствием предоставим помощь специалиста при идентификации тел, если это вас устроит.

— Насколько я понимаю, у вас нет их свежих фотографий и даже отпечатков пальцев.

— У нас есть методы.

— Еще о последней версии. Если убийство Вейсса было политическим, почему оно никак не использовано?

— Поскольку все пошло не так, как предполагалось, и один из убийц погиб.

— А что в отношении человека, сопровождавшего Вейсса?

— Вы имеете в виду Дана Каплана, или Йозефа Кайля — это имя, под которым он здесь?

— Откуда вы знаете о нем?

— Вы же понимаете, что это для нас очень щепетильное дело. В принципе, Израиль до последнего защищает своих граждан. Мы полагаем, что Каплан замешан в смерти Вейсса. Если верна первая версия, то он присутствовал здесь для контроля за соблюдением интересов израильских криминальных кругов. Если же правильна вторая версия, то он участвовал в похищении и помогал злейшим врагам Израиля… У вас, финнов, на этот случай есть очень подходящая пословица. Та, где про козла и огород.

— Пусти козла в огород.

— Да, именно. Каплан в данном случае был сторожем этого самого огородика.

— Он разве не служит в израильской армии?

— Служил. Несколько лет назад в армии вскрылись хищения оружия. Каплан был замешан в этом деле, но против него не нашлось достаточно веских улик. Тем не менее он вынужден был уволиться из армии. После этого он создал охранную фирму с сомнительной репутацией.

— У вас есть какое-то объяснение тому, зачем убили Али, кузена Таги Хамида?

— Может быть, и он был вовлечен в торговлю наркотиками или похищение, и когда в это дело оказался втянут Таги, то Али утратил доверие. Или сгоревшая машина была не его или не им арендована? Еще возможно, что Бакр, Сайед или Каплан не хотели допускать никого другого к дележу денег Вейсса.

— Вы знаете, где Каплан?

Клейн снова высморкался.

— Нет. Мы приложим все силы, чтобы помочь полиции Финляндии задержать его, но это пронырливый засранец… и у него много связей со времен службы в армии. Полиция Иерусалима уже годы за ним гоняется, но ей так и не удалось его прихватить.

— Мы проверили все отели в Хельсинки и окрестностях. Каплан и Вейсс в них не останавливались. Вы можете сказать, где они жили?

— Нет, к сожалению.

Я подумал, какие сведения могу раскрыть Клейну. Решил, что ничего не потеряю, если немного нарушу его душевный покой.

— Вейсс поддерживал деловые связи с еврейским торговцем пушниной, он консультировался с еврейским адвокатом, и, наконец, Вейсс с Капланом пользовались машиной, похищенной у еврея — торговца антиквариатом.

— Кровь — не вода. Вы же знаете, что евреи предпочитают иметь дело с евреями.

— Зачем им было похищать машину?

— Они же занимались криминальными делами. Возможно, случайно услышали об отъезде Оксбаума и о машине.

— Я не говорил, что машина была украдена у Оксбаума.

Клейн посмотрел на меня почти с жалостью. Это вызвало у меня раздражение, поскольку напомнило брата Эли за один ход до мата в шахматной партии. Мне легче было получить от него по физиономии, как когда-то в детстве, чем проиграть.

— Добывать такую информацию — моя работа.

— Вы много чего знаете, но ничего из того, что могло бы нам помочь.

— Мы задержим Каплана сразу же, как только он вернется в Израиль.

Я заметил Клейну, что нам от этого не много радости, поскольку Израиль не выдает своих граждан.

— Мы сможем его допросить и, возможно, даже допустить к допросу вашу полицию. Если он замешан в смерти Вейсса, то будет осужден. Израиль — демократическое правовое государство, единственное на Ближнем Востоке, — добавил Клейн.

— Мне нужна свежая фотография Каплана.

— Постараюсь достать.

Клейн, наблюдая за моей реакцией, спросил:

— Это правда, что Каплан — ваш друг детства?

Я ответил утвердительно.

— А теперь?

— Он — подозреваемый в совершении преступления, и я его разыскиваю.

Клейн взглянул на часы:

— К сожалению, мне надо идти, встреча с послом… Хотелось бы верить, что Бакр будет найден и арестован до визита нашего министра иностранных дел. Надеюсь, вы займетесь этим всерьез, он опасный человек.

Клейн поднялся, я тоже.

В дверях я, как бы невзначай, спросил его, есть ли в Финляндии агенты «Моссада».

— Нет… А почему они должны здесь быть?

Не знаю, застал ли мой вопрос Клейна врасплох, но он какое-то мгновение колебался.

— Я не делал ничего незаконного. Просто одолжил машину на пару часов. Это что, преступление?

Лайя рыдал. Он обхватил себя руками, пытаясь сдержаться.

— Я любил Тайну. Если бы я знал, то сам бы зашел туда…

Из глаз Лайи скатилась слеза. Мне не показалось, что он сокрушается искренне.

Мурак Лайя был невысок, возраст — чуть за тридцать. Короткие вьющиеся волосы. Он сидел на бетонных нарах в камере временного содержания задержанных в полиции Пасилы. Мы со Стенман допрашивали его уже почти час. Симолин и Оксанен слушали допрос через наушники, сидя за стеной, и сразу проверяли все, что могли.

По показаниям Лайи все происходило так.

Лайя был знаком с Таги Хамидом. Они встречались в популярном у арабов ресторане и несколько раз там ужинали. Хамид был при деньгах и угощал. Когда он переезжал жить на улицу Тойнен Линья, Лайя помогал ему перевозить вещи на своей машине. Неделю назад Хамид сказал, что его хорошему другу нужна машина на несколько часов, и спросил, не согласится ли Лайя одолжить автомобиль за приличные деньги. Лайя сначала колебался, поскольку подозревал, что машину могут использовать для чего-то незаконного.