Кольдиц. Записки капитана охраны. 1940–1945 - Рейнхольд Эггерс

На следующий день, подчиняясь своей интуиции, я приказал взломать заложенное кирпичами пространство у основания винтовой лестницы, ведущей в британские помещения, и там нашел искомый туннель. Он был примерно двадцать футов длиной. Вход в него располагался в сиденье у окна на втором этаже наверху. Сиденье находилось в толще стены; под ним туннель шел вниз до уровня нижнего этажа. Это был очень узкий спуск в главный рабочий туннель, и я думаю, только пленные очень хрупкого телосложения использовались на этой работе. Насколько я помню, трудились здесь только офицеры в звании не ниже майора. Очевидно, они удерживали некую монополию в этом деле.

По мнению британцев, у них были причины подозревать доносчика и в случае с этим туннелем, и в случае с тайником, в котором я обнаружил их деньги днем раньше. В то второе утро командующий авиакрылом Бадер даже прокричал из своего окна: «Заплатите человеку, сдавшему подкоп, своими продуктовыми посылками, не нашими!» Но он ошибался, и наши попытки получить информацию от пленных вряд ли могли оказаться успешными.

Я уже упоминал о случаях сотрудничества между нашими собственными охранниками или гражданскими и пленными. По мере хода времени степень подобных контактов только увеличивалась: мы то и дело находили тайники с инструментами, пропусками, картами и деньгами. Большая часть их содержимого, должно быть, прибыла в посылках, но многое, вероятно, попало в замок через посредство караула и гражданских рабочих в лагере. Взяточничество и коррупция не прекращались, и на костях почему-то всегда выпадало число, нужное пленным.

У них было больше пищи, чем требовалось, и именно ей они обычно и подкупали наших людей. Иногда они меняли еду на лакомства, шоколад или кофе на яйца или фрукты и так далее или даже алкоголь, хотя его в последние два года войны они вполне успешно производили сами. Самым же лучшим для обмена оказывались тысячи сигарет, попадавшие им в руки. Имели они в своем распоряжении и кофе – роскошь, полностью исчезнувшая в Германии к концу 1942 года. Отсюда довольно легко понять успех, сопровождавший пленных на фронте взяточничества.

Возник вопрос: могли ли и мы предложить пленному что-нибудь столь же желанное, согласись он стать осведомителем или доносчиком? Мы могли, разумеется, предложить ему его свободу, но этим лишь бы навлекли на него подозрения. В качестве офицера пропаганды, а позже офицера службы охраны я часто размышлял над этой проблемой и должен сказать, что ни разу не продвигался дальше первого шага – сделать предложение. Я ничего не добился. В трех случаях, упомянутых в этой книге, сведения предлагались добровольно.

Один из британских ординарцев не раз писал в своих письмах домой, что устал быть прислугой у офицеров и мечтал снова работать на копях, чем занимался до войны. Цензор сказал мне об этих заявлениях, и я пригласил этого человека к себе.

«Я могу отослать вас, вы это знаете, – сказал я ему. – Но в обмен мне нужна информация о том, что происходит внутри лагеря».

«Капитан Эггерс, – ответил он, – мне, может, здесь и не нравится, но я все еще англичанин».

Я не мог не восхититься его ответом и в свое время сделал так, чтобы его перевели. Но он никогда не давал мне ни малейших сведений.

В марте 1944 года мне выпал шанс, на этот раз настоящий шанс, заполучить собственного агента. ОКБ прислало нам офицера британского торгового флота. Он заявил, что передавал пропаганду от нашего имени из студий «Concordia» в Берлине, но с кем-то разошелся во мнениях и был уволен. Поскольку дело уже давно закрыто, а этот человек, насколько мне известно, был строго наказан в Англии, я не стану упоминать настоящих имен. Я буду называть его именем, которое никогда не было известно в Кольдице, – я буду называть его Грей. Когда Грей прибыл в замок, он тут же предложил мне свои услуги в качестве информатора. Он сказал, что прожил в Берлине восемь месяцев и что наши власти выплачивали ему зарплату в 800 марок в месяц (около 50 фунтов). Он передавал для нас и писал сценарии. Даже девушка у него была. До войны он являлся членом британской фашистской партии.

Сейчас он предлагал сообщать мне все сведения о готовящихся побегах, какие только мог раздобыть в лагере. Все казалось слишком просто, так что сначала я задал ему несколько вопросов.

– Кто выиграет эту войну?

– Англия, разумеется.

– Что тогда случится с вами?

– О, я вернусь на родину и там буду распространять национал-социализм.

Мне показалось, что парень слегка помутился в рассудке.

– Ну, будьте очень осторожны в лагере. Поначалу вас будут подозревать. Думаю, за «контрразведку» военнопленных отвечает канадский офицер, юрист. Подготовьте себе легенду.

– Я скажу, что убежал из офлага 3D и несколько месяцев прятался в Берлине, пока не был пойман при облаве после воздушного налета.

– Кстати, где вас схватили на самом деле?

– В Нарвике.

Оказалось, он знал нескольких пленных в Кольдице – все они плавали на его прежнем корабле.

– Это прекрасно, – сказал я. – При необходимости они заступятся за вас.

Лейтенант Грей отправился в лагерь. Через два дня я вызвал его, якобы для фотографирования. У него было мало что мне рассказать, но и то представляло немалый интерес.

– Я спросил, мог ли я отослать письмо немецкому адресату без прохождения цензуры. Мне приказали отдать письмо указанному офицеру. Пока не знаю его имени. Я это сделал, и позже в тот же день мне сообщили, что письмо отправлено.

Здесь я усмотрел доказательство взяточничества среди караульной роты. Кто-то действовал в качестве почтового голубя. Но этого посредника мне так и не удалось поймать. В тот момент я полагал, что со временем мой осведомитель сделает эту работу за меня.

Это было все, что мог поведать мне Грей. Через два дня британский старший офицер вручил мне записку. В ней значилось:

«Мы не признаем человека по имени Грей британским офицером. Я выделил ему конвой на день. Ночью за его безопасность я не ручаюсь». После краткого обсуждения с комендантом мы решили перевести Грея в целях его же собственной безопасности.

Он рассказал нам, как его разоблачили. На третий день он во второй раз пришел на допрос к канадцу, полковнику Мерриту, и снова от начала и до конца поведал о своем местонахождении с момента поимки в 1940 году. Когда он закончил свой рассказ, раздалось замечание: «И вы были восемь месяцев в Берлине, передавая из «Concordia». Он тут же понял, что игра окончена.

Как это узнали пленные Кольдица? Как и львиную долю известной им информации, эти сведения они почерпнули от потока специалистов, которым мы продолжали наводнять наш особый лагерь. Последние всегда привозили с собой новости, сплетни и слухи.

Капитан Джулиус Грин, дантист, прибыл к нам из лагеря для рядовых в Ламсдорфе. Его пациентами там были и тысячи заключенных самого лагеря, и люди, работавшие на близлежащих фермах и копях по всему району.

Время от времени по нашему приглашению партии пленных отправлялись в Геншаген – лагерь близ Берлина, пропагандистский лагерь. И британские офицеры и унтер-офицеры находились там в разное время.