Копье и кровь - Алексей Корепанов

Он сунул палец поглубже в панель, нащупал переключатель – и визг прекратился. Затем быстро перебрал несколько блоков панели, нашел нужный и заменил его на блок с запрограммированным курсом, который вынул из храмового уникара. И удовлетворенно сказал:

– Вот так. И нечего было возмущаться.

Пайлот молчал. Обиженно, как показалось Габлеру. Однако воспрепятствовать действиям пассажира не имел возможности. А у Криса выбора просто не было – он не знал, из какой именно точки улетал отсюда. Вариант с посадкой в том месте, где приземлилась удравшая с Вери Ромы космическая яхта, он даже не рассматривал – лишние сложности были совсем ни к чему.

– Пропала связь с таксопарком, – заявил пайлот через несколько минут. – Не могу восстановить. Продолжать движение?

– Продолжай, – сказал Габлер.

Он был уверен в том, что имперские специалисты занимаются проблемой невидимого колпака, которым служители Триединого накрывают свою территорию. Занимаются, но решить не могут. Во всяком случае, пока. И связь тут продолжала вырубаться по воле беллизонских жрецов.

А потом ему пришло в голову, что обитель служителей Триединого может встретить чужой летательный аппарат так же, как она в прошлом году встретила флаинг «минерв» – орудийными выстрелами на поражение. Оставалось надеяться только на то, что охрана подгорного храма все-таки не будет палить по обычному аэротакси. И все-таки Крис занервничал – это была бы очень глупая смерть. Если, конечно, уместно так говорить о смерти. Чтобы снять напряжение, он достал фляжку и сделал длинный глоток, мимолетно подумав: коль лупанут по нему снарядом, пусть последние впечатления о пребывании в этой жизни будут приятными.

Волнение его достигло предела, когда аэротакси зависло в воздухе и стало снижаться. Это означало, что машина опускается в точку старта храмового уникара. Небо над горами было затянуто облаками, в ночи не горел ни один огонек, и Крису оставалось только сидеть, сжав кулаки и закусив губу, и ждать, чем все это закончится.

К счастью для него, ничего страшного не случилось. Такси, выпустив колеса, с легким толчком совершило посадку. Можно было предположить, что машина стоит над закрытой шахтой, ведущей в подгорный ангар. Габлер извлек из-под панели блок беллизонского уникара и вернул на место блок такси.

– Пока не улетай, – сказал он пайлоту. – И включи фары.

– Не улетаю. Включаю, – отреагировал робот. – О вмешательстве в работу моих систем будет доложено.

– Докладывай, – усмехнулся Крис. – Вреда я твоим системам не причинил.

Он выбрался из машины на крышку шахты. Крышка то ли была сделана из камня, то ли имитировала каменную поверхность. Размеры окруженной скалами площадки позволяли садиться здесь уникарам, а вот флаинг на ней уже не поместился бы. Из трещин росла трава, кое-где торчали скопления прутиков, изображающих кусты. Габлер потоптался, медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, давая возможность наблюдателям разглядеть, кто именно прибыл сюда, – а за ним, конечно же, наблюдали, – и опять сел в машину.

– Новый заказ? – спросил пайлот приятным голосом.

– Нет, пока стой на месте, – ответил Габлер.

– Не могу связаться с таксопарком, – напомнил робот.

– Когда полетишь назад, в Эммаус, связь восстановится, – успокоил его Крис. – Тут зона радиомолчания.

– Почему тут зона радиомолчания? – после паузы осведомился искусственный водитель.

– Этого требуют высшие соображения, – внушительно отчеканил Габлер запомнившуюся ему фразу. А вот кто это говорил и по какому поводу, он забыл.

Пока пайлот переваривал слова Криса, каменная плита дрогнула и пошла вниз, увлекая с собой аэротакси. Секунд через двадцать она наклонилась, и машина соскользнула с нее. Сквозь прозрачную крышу такси было видно, что плита приняла прежнее положение и стала подниматься к поверхности, полностью закрыв ствол шахты. А такси начало падать на освещенную площадку, расположенную глубоко внизу, в каменной толще. Точнее, не падать, а неторопливо снижаться, будто его осторожно опускала чья-то невидимая рука.

– Перемещение производится без моего участия, – сообщил пайлот.

– Все в порядке, – заверил его Крис.

Такси мягко коснулось колесами серого пола знакомого ангара. Нижнее отверстие шахты чернело в центре потолка этого кубического помещения. У стены стояла маони Ваке. И не одна. Сбоку от нее выстроились в ряд пятеро парней в одинаковой темно-желтой одежде, похожей на комбинезоны, и открытых сандалиях с квадратными пряжками. Каждый из них держал в руке темный шарик диаметром сантиметра четыре. Шарики напоминали детские мячики, но Габлер сразу предположил, что внутри находятся ниби. Это были вместилища для маленьких гранат. Метни такой шарик – и от аэротакси вряд ли останется что-нибудь вразумительное. Парни явно принадлежали к силам самообороны жреческой общины. И где они только были, когда прошлым летом в храм ворвались файтеры двадцать третьей вигии? Или задуматься о самообороне жрецов вынудило именно то вторжение?

Крис вышел из такси и выставил перед собой открытые ладони, показывая, что оружия у него нет.

– Ваке, я один.

Маони показала рукой, чтобы он оставался на месте, и направилась к нему.

– Где наш уникар? – строго спросила она.

– Пришлось оставить в Эммаусе, мне сели на хвост, – пояснил Габлер.

Тонкие брови Ваке поползли вверх.

– Сели на хвост?

– Ну, полиция за мной увязалась. От полов я ушел, но чтобы не светиться, пересел на такси.

– Не светиться… – с недоуменным видом повторила Ваке.

– Они бы не пропустили меня сюда на вашем уникаре, – терпеливо сказал Крис, стараясь подбирать слова. – Записи о последнем отрезке пути, над Пятнистыми горами, в такси нет, я об этом позаботился. Так что можно возвращать его в Эммаус, в таксопарк. Послушай, Ваке, у меня очень важное сообщение для Орио… для ондаллио Ориобеллиза. Срочно веди меня к нему!

Брови маони опять зашевелились.

– Ондаллио Ориобеллиз спит.

– Ваке, его нужно разбудить. Я должен немедленно поговорить с ним. Это касается дальнейшего существования вашей общины, понимаешь ты или нет?

Как показалось Габлеру, маони для принятия решения потребовалась целая вечность.

– Хорошо, – наконец произнесла она, – я доложу кому-нибудь из силлонов.

«Понятно, – с досадой подумал Крис. – Вигион центуриону, центурион манипуларию, манипуларий легату… А в это время Бонапарт переходил границу…»

– Докладывай кому угодно, Ваке, только быстрее. Иначе может случиться так, что будет уже поздно.

* * *

Небольшой зал со светящимися стенами был круглым. Таким же, как стол в его центре. Возле стола стояли несколько стульев с высокими спинками. На одном из них сидел Ориобеллиз – в традиционном плаще, суровый, чуть заспанный. Габлер, по указанию главного жреца, расположился напротив, повесив сумку на спинку соседнего стула. Больше никого в зале не было. И ничего примечательного тоже, если не считать статуи на стенном выступе. Беломраморная метровая женская фигура напоминала ту, которую Крис уже видел в прошлом году у входа в зал Триединого. Спокойное лицо, закрытые глаза, слабая улыбка на тонких губах. Выпуклый лоб со знаком Триединого, высокая грудь, завитки в паху. Имелись и отличия – руки женщины не покоились крест-накрест на животе, как у той, а были согнуты в локтях и чуть разведены в стороны, ладонями вверх, словно женщина держала какой-то невидимый груз. И волосы не спадали с плеч, а были уложены в высокую прическу. Выбитый в стене над головой женщины равносторонний крест вряд ли имел какое-то отношение к христианству.