Бретер на вес золота - Дмитрий Евдокимов

В конце концов я обратился к воровской гильдии Монтеры, а если точнее, к человеку, известному под прозвищем Кривой Нэш. Надеялся на то, что он поможет мне перетряхнуть криминальное дно столицы – вы не представляете, какие там деньжищи крутятся! Кривой Нэш потребовал в качестве оплаты избавить подконтрольные ему кварталы от одного очень упрямого дворянина по фамилии Орлов, но меня, как вам известно, и тут постигла неудача.

– А мне говорили, что прежде вы считались большим везунчиком.

– Да, в этом деле слишком много неудач. И это лишний раз убеждает меня в том, что Бернье приложил здесь свою руку. И дернул же меня черт позариться на его деньги!

– Я так понимаю, – медленно произнес я, – что никаких зацепок для дальнейших поисков нет. Можно было бы прихватить людей Бернье, но они вряд ли знают больше вашего.

– Это так. Но кое-что все-таки удалось выяснить буквально в последний момент. Общаясь с господином Нэшем, я случайно узнал о присутствии в Монтере Клода Фонарщика.

– Это еще кто?

– Наемный убийца, давно сотрудничающий с графом Бернье. Когда-то он лично исполнял заказы и прославился в определенной среде своей необычайной ловкостью и сокрушительным ударом кулака. Он буквально крошил черепа своим жертвам. И звали его тогда Клод Дубовый Кулак. Но однажды Клод попал в серьезную переделку, и ему здорово досталось. Руки-ноги срослись, но что-то произошло со зрением – он стал плохо видеть в темноте. А поскольку темнота – это его рабочая среда, то пришлось ему приспосабливаться. Теперь он перед приведением заказа в исполнение вынужден был зажигать фонарь, чтобы не промахнуться. Фонарь оставлял на месте преступления в качестве визитной карточки. Так и стал Клодом Фонарщиком.

– Очень романтично, барон! У вас такие интересные знакомые!

– Не юродствуйте, Орлов! Сейчас у Клода Фонарщика есть свои исполнители. Сам он на дело давно не ходит, но репутация надежного исполнителя никуда не делась. К нему обращаются в исключительных случаях, потому что стоит это дорого.

– И вы считаете, что это его люди напали на ваших людей?

– Выходит, что он в Монтере около полугода, то есть по времени сходится. Бернье не мог довериться кому попало, а поскольку он и раньше частенько прибегал к услугам Фонарщика, то появление последнего здесь явно не случайно и наверняка связано с нашим делом.

– Ну, хорошо, а как найти этого Фонарщика?

– Этого я не знаю. Даже де Бюэй не знает, а этот способный молодой человек знает очень много. Скорее всего, Кривой Нэш знает, как найти Фонарщика, но подобной информацией он делиться уж точно не станет.

– А откуда такая уверенность? Подобные типы визиты вежливости друг другу наносят? Как они узнают о присутствии друг друга в городе?

– В общем – да, примерно так и происходит. А если приезжий собирается работать в чужом городе, то либо долю отдает хозяину города, либо договариваются о фиксированном взносе.

– Ну дела! – удивление мое было безграничным.

Поскольку барон закончил свое повествование, а я не мог с ходу подобрать нужные вопросы, то на несколько минут в моей комнате повисло молчание. Я встал из-за стола и, заложив руки за спину, стал расхаживать до окна и обратно. Пытался привести в порядок мысли и распределить имеющиеся факты по полочкам. Получалось плохо – быстрым соображением я никогда не отличался и прекрасно знал это. Но лучше было бы задать нужные вопросы месье д’Эрго сейчас, не бегать же потом к нему домой для уточнения деталей.

– Барон, а месье Бернье повторно не обращался к вам? Он ведь мог предположить, что вы подстраховались и пустили его по ложному следу. Или решили наказать за вероломство.

– Нет, не обращался. За дурачка недалекого он меня не держит, знает, что я уже докопался до обстоятельств этого дела и теперь помогать не стану. Да и не нуждается он в моей помощи, если уж сделал ставку на Клода Фонарщика.

– А мне кажется, что это в первую очередь означает наличие его человека в вашем окружении. Он получил информацию о том, что короны у вас действительно нет.

Пожалуй, впервые Себастьян д’Эрго посмотрел на меня не только с уважением, но и с неподдельным интересом:

– Смелое утверждение, я подумаю над этим. Может, де Бюэй и прав, может, у вас лучше получится вести поиск.

– Честно говоря, – я горько усмехнулся, – понятия не имею, что мне делать. На первый взгляд, тут только две зацепки: Бернье и Фонарщик. Первого теперь вряд ли заманишь в Эскарон, местонахождение второго неизвестно. При этом если корону увел кто-то третий, то даже эти господа не прольют свет на нашу темную историю.

– Вот что, Орлов, я дам вам одну подсказку по Фонарщику. Не нужно его искать.

Благодаря этой подсказке я и сидел уже трое суток в заточении. Дело в том, что барон д’Эрго был практически уверен, что Кривой Нэш не оставит своих попыток избавиться от меня. А раз уж Клод Фонарщик в Монтере, то сам бог велел подкинуть ему эту работенку. Может, даже в качестве отступного взноса за «право работать на чужой территории». Ну, а поскольку я упорно прикидывался больным и не покидал помещение, то людям Фонарщика придется работать у меня на дому. Эх, предположения предположениями, знать бы еще, что на уме у этого самого Фонарщика!

Войти ко мне в комнату убийцы могли либо через дверь, либо через окно. Добраться до двери было на порядок труднее, но сбрасывать со счетов эту возможность не стоило. Я сидел в углу слева от окна, между дверью и мной располагалась лавка, которую я использовал в качестве спального места. От окна меня прикрывал стол. Таким образом, для вошедших хоть через дверь, хоть через окно в первое мгновение я мог оставаться невидимым.

За импровизированной ширмой, отгородившей дальнюю часть комнаты, спала Фло. Не на кровати, на полу, за перетащенным туда специально с целью создать укромный закуток сундуком. На постели же несколько свернутых одеял изображали собой спящего человека, укутавшегося с головой.

Вокруг руки виконтессы была обмотана веревка, дальше вдоль стены протянутая через всю комнату и привязанная к нижней перекладине моей лавки. В случае возникновения опасности мне достаточно будет подергать за веревку, чтобы разбудить амазонку без лишнего шума.

Я сменил позу, вытянув вперед затекшую ногу, прислушался. Несколько раз казалось, что слышу какие-то посторонние звуки откуда-то с крыши, но так как они не повторялись, каждый раз относил это на разыгравшееся воображение.

В голову лезли разные мысли. О себе, о родителях, о Патруле и виконтессе. Вспомнился мой самый первый настоящий бой, состоявшийся в ходе одного из многочисленных пограничных обострений. Мне было пятнадцать, и, думая о предстоящем деле, я очень переживал за свою реакцию. Боялся, что могу струсить, не справиться с волнением и страхом и подведу своих соратников. А как же я смогу потом жить, если меня станут считать трусом? Наш отряд тогда спешил на выручку осажденной нугулемцами заставе и попал в засаду. В ночи засверкали вспышки и раздались звуки выстрелов, вокруг стали падать раненые и убитые люди. Мне под ноги рухнул один из наших соседей, и я кувыркнулся через его тело. В то же время поджидавшие нас враги бросились вперед с обнаженными клинками.