Невероятные приключения Шарлотты Бронте - Лора Джо Роулэнд

— Да, знакомо. А что бы вы хотели узнать?

Я сделала ставку на то, что сообщество ученых так же узко и так же полнится слухами, как писательское, и была рада, что не ошиблась.

— Я хочу знать о нем все.

— Рассказ займет некоторое время, — улыбнулся доктор Форбз. — Не соблаговолите ли вы и ваши друзья поужинать со мной?

Мы ужинали в его гостинице. В ресторане было светло от фонарей, тепло от полыхавшего в камине огня, и он был полон других гостей, которые развлекали друг друга громкими рассказами о своих дневных приключениях. Все большие столы оказались занятыми, поэтому мы с доктором Форбзом сели за угловой столик на двоих, а мои спутники — за такой же в другом конце зала. Мне это идеально подходило: сколько ни вытягивали шеи Эллен и мистер Николс, их попытки услышать наш разговор были тщетны.

— Когда-то я весьма неплохо знал Найала Кавана, — начал рассказ доктор Форбз, когда мы приступили к простому, но вкусному ужину, состоявшему из хлеба, сыра, мясного пирога и пикулей. — Мы оба были членами Королевского общества,[8]пока Кавана не исключили из него.

— Исключили? За что? — спросила я.

— За поведение, не достойное звания ученого. Он был очень талантливым ученым, но одновременно обладал непревзойденной способностью оскорблять людей. — Заметив мое недоумение, доктор сказал: — Лучше я начну с самого начала, то есть с основных фактов его биографии. Найал Кавана по рождению — ирландец. Его отец, сэр Уильям Кавана, владеет хозяйством, где производят виски; это хозяйство уже более двух столетий находится в собственности его семьи. Их фамильное поместье называется Клер-хаус и расположено в графстве Уиклоу. Найалу сейчас должно быть около сорока лет. Он приехал в Англию еще молодым человеком, чтобы изучать химию и биологию в Оксфорде. Он был первым на своем курсе и отличался весьма красивой внешностью, но остальные студенты смотрели на него свысока, поскольку он был ирландцем, и насмехались над ним, поскольку он был католиком.

Мой отец тоже пережил немало унижений, когда приехал учиться в Кембридж из родной Ирландии. Видимо, антиирландские и антикатолические настроения в университетских кругах оказались живучи, во всяком случае сохранялись до недавних времен.

— Он отомстил однокурсникам, изготовив в лаборатории какой-то омерзительно вонючий химикалий и залив его под двери комнат своих обидчиков, — продолжал доктор Форбз. — Колледжу пришлось на целую неделю эвакуировать все общежитие.

Собравшиеся за соседним столом мужчины поднимали бокалы, декламировали шутливые стихи, пели и произносили тосты.

— Кавана предстал перед администрацией колледжа и был обвинен в недостойном поведении. Он легко признался в содеянном и, в свою очередь, обрушил гневную филиппику на Англию, обвиняя ее в несправедливостях, которые та творила в отношении Ирландии. Его чуть было не выгнали из колледжа, но один из преподавателей вступился за него, взял под свое крыло и пообещал удерживать его в рамках приличий. Кавана стал его ассистентом. Работа, которую они сделали по исследованию заразных заболеваний, снискала Кавана членство в Королевском научном обществе и должность преподавателя в Оксфорде. Ему прочили блестящее будущее до тех пор, пока он не опубликовал статью о своих новых экспериментах. Все заслуги он приписал себе, полностью исключив причастность к ним своего наставника, к тому же стал сурово критиковать его предыдущие работы. Между ними произошел разрыв. Затем он восстановил против себя Королевское общество, выдвинув дикую, якобы научную теорию: он заявил, что причиной заболеваний являются какие-то крохотные невидимые организмы. Вы можете себе такое представить?

Мы с доктором Форбзом рассмеялись — всем известно, что причиной заболеваний является дурной воздух.

— Еще больше его репутация пострадала из-за интимных связей с женами университетских преподавателей, — продолжал доктор Форбз. — В результате Кавана лишился членства в Королевском обществе, и Оксфорд поспешно выпроводил его в Африку, в некую исследовательскую экспедицию. Там он подхватил менингит. Вернувшись в Англию два года спустя, он оказался неузнаваем: худой, изможденный и опустившийся. Он не мылся, не брился, не причесывался, глаза его горели лихорадочным огнем, словно в него вселился какой-то африканский дьявол. Он закрылся в своей лаборатории и работал круглыми сутками. Чем он там занимался, он не говорил никому, но хвастался, будто находится на пороге колоссального открытия, которое изменит весь мир.

Может быть, оно и привело его к созданию оружия, за которым охотится Штайбер? Я была в этом почти уверена.

— А потом начали болеть его студенты. Они жаловались, что Кавана использует их в качестве подопытных кроликов в своих экспериментах и чем-то травит. Колледж провел расследование, но не нашел доказательств того, что именно Кавана спровоцировал их заболевание. Симптомы колебались в широком диапазоне: от жара и кашля до желудочных расстройств и глазных болезней. Но в конце концов один из студентов умер, а у Кавана уже была такая плохая репутация, что его решили уволить. Это случилось пять лет тому назад. Кавана покинул Оксфорд и совершенно выпал из публичной жизни.

Похоже, Найал Кавана был блестящим ученым, но смутьяном. В свете того, что поведал мне доктор Форбз, я по-новому взглянула на то, что рассказывал о Кавана Слейд. Найал Кавана был мстителен по отношению к своим обидчикам, лелеял в себе злобу против Англии в целом, понятия не имел о преданности учителям и коллегам, был исключительно эгоцентричен и делал все, что ему заблагорассудится, не признавая никаких запретов. Менингит, который он подхватил в Африке, судя по всему, усугубил его врожденные дурные наклонности. Если он действительно ставил эксперименты на своих студентах, значит, у него нет ни малейшего уважения к человеческой жизни, которую он не задумываясь подвергнет любой опасности ради своих научных опытов. И таким был человек, который, по словам Слейда, изобрел оружие, безоговорочно способное обеспечить его обладателю победу в любой войне.

Если такой человек, как Найал Кавана, сговорился с Вильгельмом Штайбером, горе тебе, Англия!

— Я вас расстроил, мисс Бронте? — заволновался доктор Форбз. — Мне искренне жаль.

— Вам нет нужды извиняться. Я спросила вас о Найале Кавана, вы ответили, и я вам благодарна. — Некоторое время мы ели молча, потом я поинтересовалась: — Вы видели Кавана в последнее время?

— Ни разу за все эти пять лет. Но я слышал, что он опубликовал памфлет в защиту прав католиков и присоединился к радикальной группе «Молодая Ирландия», которая устраивала демонстрации в Лондоне во время революции 1848 года.

— Вам известно, где он может сейчас находиться?

Доктор Форбз заколебался:

— Могу я спросить, чем вызван ваш интерес к нему?

— Боюсь, я не могу вам ответить — это сугубо личное дело.

— Если вы собираетесь разыскивать Кавана, то я решительно советовал бы вам этого не делать. Он в лучшем случае неприятный, а в худшем — опасный человек.