Невероятные приключения Шарлотты Бронте - Лора Джо Роулэнд

— Тогда что вам нужно?

— Я ищу доктора Найала Кавана. Он здесь живет?

— Он уехал.

Я почувствовала разочарование, даже несмотря на то, что и раньше понимала: было бы слишком большой удачей, если бы я с первого раза нашла доктора Кавана.

— Когда?

Домовладелец пожал плечами.

— А вы знаете, куда он поехал?

— Нет. — Лицо хозяина омрачилось раздражением. — И почему это столько народу интересуется доктором Кавана?

Меня не удивило, что я была не первой.

— А кто еще искал его?

— Какой-то русский. Он не назвал своего имени.

Меня охватило волнение.

— Как он выглядел?

— Зачем мне запоминать?

Я не сомневалась, что «русским» был Джон Слейд. Он наверняка узнал про этот дом из своих секретных источников. Значит, я напала-таки на его след!

— Когда он сюда приходил?

— Месяца два-три тому назад.

У меня упало сердце: след давно простыл. И еще одна тревожная мысль мелькнула в голове:

— А еще кто-нибудь спрашивал доктора Кавана?

— Два английских полисмена. Они были не в форме и не представлялись полицейскими, но я полицейских чую на расстоянии. Они во всех странах одинаковы.

Я ожидала услышать, что приходили трое пруссаков — Штайбер с двумя своими подручными, — и была рада, что это не так.

— Они сказали, зачем ищут его?

— Нет, а я не спрашивал. Я не доверяю полиции и не сую нос в их дела. Я сказал им то же, что и вам: я не знаю, где Кавана. Ну все, мне надоело о нем говорить. Уходите.

Он решительно махнул рукой в сторону улицы. Его враждебность, мое разочарование и усталость — все это оказалось для меня чересчур, на глаза навернулись слезы.

— Простите, что отняла у вас время, — покорно сказала я и на цыпочках стала отступать, но в этот момент с хозяином произошла внезапная перемена. Его гнев растаял, взгляд потеплел.

— Пожалуйста, не плачьте. Я не хотел вас обидеть. Простите, — сказал он.

Похоже, есть вещи, одинаковые для любой культуры: некоторые мужчины не выносят женских слез. Многие женщины пользуются этим, но я всегда считала выше своего достоинства прибегать к эксплуатации женской слабости, чтобы добиться чего-то от сильного пола. Однако в данном случае подобная тактика сработала невольно и сослужила мне добрую службу.

— Вам я скажу. Когда Кавана уехал, здесь остались кое-какие его вещи. Хотите посмотреть? — предложил хозяин.

Мои слезы мгновенно высохли. Если в вещах Кавана я найду какое-нибудь указание на его нынешнее местопребывание, это будет для меня бесценным подарком.

— А полиции и тому русскому вы их показывали?

— Нет. Стал бы я изменять своим привычкам, чтобы помочь им. Но для вас, мадам… — Хозяин кивком показал мне на лестничный марш, который вел в подвал. — Идемте.

Следовало хорошенько подумать, прежде чем отправиться в подвал с незнакомым мужчиной, но я отбросила осторожность. Мы спустились в темную пещеру, где пахло сыростью и гнильем. Хозяин зажег лампу и обвел ею помещение. Подвал напоминал хранилище никому не нужных вещей, накопившихся там с момента строительства дома. Рамы от картин, стиральные доски, катки для отжима белья, поломанная мебель и детали каких-то механизмов валялись на земляном полу. Высоко на полках, приделанных к кирпичной стене, стояли картонные коробки. Хозяин снял две из них, которые выглядели новей остальных, поставил их и лампу на письменный стол без выдвижных ящиков и сказал:

— Я подожду снаружи.

Когда я открывала первую коробку, сердце мое бешено колотилось. Внутри оказались стеклянные сосуды странной формы: цилиндры с мерными черточками, плоские круглые мисочки с крышками, связки тонких трубочек, шар с длинным, согнутым под углом носиком. Если бы я хоть что-то понимала в науке, быть может, эти предметы что-нибудь сказали мне о характере работы Найала Кавана, но, увы, у меня не было ни малейших научных познаний.

В другой коробке лежала грязная одежда. Я невольно морщила нос, разглядывая ее. Кавана ничего не оставил в карманах. На дне ящика лежала толстая тетрадь в кожаном переплете. Я открыла ее. Страницы оказались покоробленными, некоторые склеились. На первой стояли, судя по всему, инициалы «Н» и «К». Последующие были исписаны почерком, изобиловавшим замысловатыми завитушками. Во многих местах чернила выцвели, но даже там, где они оставались яркими, прочесть что-либо не представлялось возможным — это были сплошные научные термины, символы и уравнения. И только пролистав тетрадь почти до конца, я нашла кое-какие записи на общеупотребительном английском языке.

В глаза бросилось имя — Мэри Чэндлер. Так звали одну из женщин, убитых в Уайтчепеле! Когда я увидела еще два знакомых имени, сердце у меня глухо забилось о ребра. Запись гласила:

«Мэри Чэндлер. Возраст: 28, уличная проститутка. Рост: 5 футов 1 дюйм. Вес: 120 фунтов.

21 октября 1849 года: первичный контакт, Сент-Джордж-ярд. 23 октября 1849 г.: первичный осмотр; обнажение. 25 ноября 1849 г.: вторичный осмотр; пожертвована».

«Кэтрин Медоуз. Возраст: 19, уличная проститутка. Рост: 4 фута 11 дюймов. Вес: 100 фунтов.

2 января 1850 г.: первичный контакт, Оулд-Монтаг-стрит. 3 февраля 1850 г.: первичный осмотр; обнажение. 7 апреля 1850 г.: вторичный осмотр; пожертвована».

«Джейн Андерсон. Возраст: 29 лет, уличная проститутка. Рост: 5 футов 4 дюйма. Вес: 131 фунт.

13 апреля 1850 г.: первичный контакт, Коммершиал-роуд. 17 мая 1850 г.: первичный осмотр, обнажение. 20 июня 1850 г.: вторичный осмотр; пожертвована».

Эта криптограмма меня озадачила. Похоже, Найал Кавана был знаком со всеми тремя жертвами. Судя по записям, интерес к ним у него был скорее научным, нежели сексуальным. Я вспомнила рассказ доктора Форбза о том, что Кавана, по утверждению его студентов, чем-то травил их, то есть использовал вслепую в качестве подопытных кроликов для своих экспериментов. Не проделал ли он то же самое и с Мэри Чэндлер, Кэтрин Медоуз и Джейн Андерсон?

Эти три женщины принадлежали к самым бедным и бесправным слоям общества; их судьба полностью зависела от милости мужчин, с которыми они имели дело. Тошнотворный холодок спазмом сковал мне кишки, когда я представила себе то, что, вероятно, происходило в дни, когда Найал Кавана имел «первичные контакты» с этими женщинами:

«На одной из темных пустынных улиц Уайтчепела она стоит под газовым фонарем. Из тумана к ней приближается похожая на тень фигура мужчины. Она зазывает его; он останавливается; они торгуются. Она берет его под руку и уходит вместе с ним, не ведая о том, какой дьявольский план зреет у него в голове».

Я пробежала глазами последнее слово каждой из трех записей: пожертвована. Не нужно быть ученым, чтобы понять, что оно значило. Дочери священника были известны все его смыслы. Пожертвовать означало уничтожить или отдать что-то ради чего-то другого — как Иисус пожертвовал своей жизнью на кресте. Сделать жертвоприношение значит принести дар божеству в виде пищи, напитка или иной ценной субстанции, в виде жизни животного, а то и человеческой жизни, как готов был сделать Авраам, заколов собственного сына Исаака по велению Бога. Слово жертва испокон веков вызывало ассоциацию с насилием и убийством. Когда мои губы беззвучно произносили его, мне даже показалось, что я ощущаю во рту привкус крови. От ужасной догадки по всему телу пробежала судорога страха.