Чудо под Москвой - Алексей Исаев

Могло ли помочь превращение Калуги в «крепость» по модели «крепостей» немцев весны-лета 1944 г. и начала 1945 г.? Да, безусловно, подготовка города к обороне продлила бы борьбу за него. Однако Калуга в отличие от Познани не имела долговременных укреплений постройки XIX–XX вв., на которые можно было бы опереться. Опять же на строительство укреплений требовались ресурсы, как и на строительство Калужского УРа. При наличии этих ресурсов полноценные укрепления с предмостным укреплением у ж.д. моста дали бы даже больший эффект.

Задача восстановления рухнувшего фронта изначально непростая даже для опытного военачальника. Для этого нужен особый талант и быстрая реакция. Кажущийся очевидным вариант «прикрывать только крупные магистрали» в 10-хчислах октября 1941 г. под Москвой не работал. Это хорошо видно по событиям в полосе 5-й и 43-й армий. Взлом обороны УРов происходил в стороне от основных магистралей, это верно и в отношении прорыва эсэсовцев севернее шоссе на Можайском направлении, и прорыва усиленной танками боевой группы 3-й мд севернее шоссе Медынь – Малоярославец. Поэтому в любом случае требовалось занимать оборону на всем фронте в разреженных порядках, лишь с акцентом на вероятных направлениях удара противника. В этом отношении показательно относительное спокойствие на участке 16-й армии, где хотя бы вовремя заняли оборону.

С другой стороны, разумеется, бессмысленно отрицать, что боевые действия под Москвой тяготели к крупным магистралям. Собственно, они во многих случаях к ним тяготеют. Явление носило ярко выраженный характер ввиду наступления периода распутицы. Однако следует подчеркнуть, что магистрали приобретали большое значение как оси наступления. При этом немецкие части и соединения достаточно активно пользовались охватами и обходами вне крупных дорог для взлома советской обороны и выхода во фланг и тыл заслонам, седлавшим крупные магистрали. Попытки охвата и обхода укрепрайонов предпринимались по всем направлениям и если не приводили напрямую к обвалу обороны, то способствовали распылению сил обороняющихся армий. Вполне показателен здесь пример Малоярославецкого УРа, где две танковые бригады вынужденно задействуются на флангах, оставляя неприкрытым основное направление.

Одновременно нельзя не отметить, что тяготение боевых действий к дорогам позволяет немцам осуществлять глубокие вклинения вдоль дорог, на время оставляя очаги сопротивления по обе стороны от магистрали. Сами по себе вклинения становились действующим фактором, расшатывающим все здание обороны.

Одним из спорных решений командования фронта являлось выдвижение на запад, за позиции Можайской линии обороны, танковых бригад. Данное решение наблюдалось перед фронтом Можайского и Малоярославецкого УРов. Сами по себе изолированные действия небольших по составу, пусть и моторизованных отрядов не сулили успеха. Однако не будем забывать, что первоначальной задачей 18-й и 17-й тбр являлась попытка деблокирования окруженных в вяземском «котле» войск. Сейчас мы знаем, насколько призрачной была надежда выйти на соединение с окруженными. Для командования Западного фронта ситуация не выглядела столько однозначной и густо окутывалась «туманом войны». Для прорывающихся из «котла» удар с востока свежей танковой бригады в определенных условиях мог стать спасительным. В любом случае отказ от таких попыток выручить товарищей могли принять люди с совсем уж каменным сердцем.

В реалиях середины октября 1941 г. направление 19, 18 и 17-й тбр в сторону «котла» при некоторых частных успехах принесли чувствительные потери. Возможности этих бригад как подвижного резерва обороны 36-го и 37-го УРов оказались заметно снижены. Здесь приходиться констатировать, что свою негативную роль сыграла «бригадная ересь», в которую впало советское военное руководство в конце лета 1941 г. Не будучи соединениями масштаба дивизии, бригады раздергивались пехотными командирами, что приводило к потерям и невыполнению задач на направлении главного удара. Здесь примером может служить использование 18-й и 19-й тбр под Гжатском, действовавших разрозненно и «подминаемых» тактическими командирами на местах. Как одно соединение класса «танковая дивизия» они могли действовать более результативно. При этом нельзя не отметить, что в составе фронта имелись даже мотострелковые бригады (151-я и 152-я). Т. е. имелось все для формирования полноценного танкового корпуса в организации 1942–1945 гг. и не одного.

«Генерал Грязь» вступает в бой. Немецкий грузовик в грязи на дороге где-то под Москвой

Пожалуй, сложнее всего корректно оценить действия в октябрьских боях под Москвой танковых соединений. Принятое в августе 1941 г. решение об отказе от танковых дивизий привело к тому, что под Москвой действовали практически исключительно танковые бригады. Безусловно, они являлись главной опорой стрелковых соединений, в обороне и контрударах. С другой стороны, у командования фронта отсутствовали соединения масштаба танковых дивизий для крупных контрударов.

Избежать дробления танковых бригад, изначально невеликих по размеру, также не удалось. Примером может служить 22-я тбр. С момента формирования и прибытия на фронт бригады 12 октября из нее сразу же изъяли 12 танков и мотострелковую роту в район Боровска, где они и остались. 19 октября из 22-й тбр передали в 20-ю тбр 12 танков и мотострелковый батальон, понесшие большие потери. В район Можайска была выделена группа из 6 танков и мотострелковая рота, действовавшие практически самостоятельно. В итоге из бригады оказались изъяты полностью мотострелковый батальон и 30 танков. Изъятие из танковой бригады ее мотострелкового батальона в качестве подвижного резерва также широко практиковалось. Все это до боли напоминало летние бои и раздергивание танковых дивизий мехкорпусов. Избежать этого переходом на бригадную организацию явно не удалось.

Практика боев под Москвой в октябре 1941 г. со всей очевидностью демонстрирует, что восстановление разгромленных соединений с помощью маршевых пополнений дает лишь достаточно ограниченный эффект. Спешно восстановленные дивизии оказывались куда менее прочными и боеспособными, чем формировавшиеся в тылу хотя бы в течение месяца-двух (как прибывшие на фронт из глубины страны детища «перманентной мобилизации»). Хотя, разумеется, ценность восстановленных соединений была не нулевой. Особенно при наличии вышедших из окружения опытных бойцов и командиров.

О роли величайшего военачальника Генерала Шламм (Грязь – нем) в битве под Москвой сказано немало, часто именно ему отдают право называться победителем вермахта в октябре 1941 г. Однако в условиях дождей и распутицы немцы благополучно вели боевые действия летом, после сильных дождей в начале июля 1941 г. и в конце июля. Уманский «котел» был образован продирающимися через раскисший украинский чернозем соединениями. Распутица влияла на обе стороны и вермахт с его мощными полугусеничными тягачами оказывался как бы не в более выгодном положении. Также проблема вскоре стала сглаживаться замерзанием почвы по ночам, что давало возможность гнать снабжение вперед на грузовиках. Более того, нельзя забывать, что для Красной армии застрявший танк или грузовик оказывался безвозвратно потерянным ввиду медленного, но неуклонного смещения фронта на восток. Вермахт мог оставить стада автомашин позади, а затем вернуть их в свои соединения.