Так было. Размышления о минувшем - Анастас Микоян

Отпуская нас на волю, начальник тюрьмы заявил, что нас высылают за пределы Азербайджана.

Представительство Грузии выдало въездные визы всем троим. Решено было ехать порознь, чтобы не бросаться в глаза. Опасаясь, что азербайджанское правительство все же знает, что Тер-Исраелян – это Микоян, и захочет по дороге расправиться со мной, товарищи решили, чтобы меня до границы сопровождал член парламента Караев. Караев должен был ехать как депутат по служебным делам в приграничный район. Ехали мы в одном купе как люди незнакомые. Меня сопровождал до границы азербайджанский полицейский, но, видя, что рядом со мной сидит член парламента, в купе не заходил, а почти все время стоял в коридоре. Выйдя к нему в коридор, Караев завязал с ним оживленную беседу на азербайджанском языке и, видимо, расположил его к себе. Когда мы с Караевым, уже «познакомившись», заказали чай, то не забыли и полицейского. Все складывалось очень неплохо.

Всю дорогу оставаясь вдвоем в купе, мы вели с Караевым теплую беседу. Это был очень симпатичный, интеллигентный, простой человек и очень приятный собеседник.

У грузинской границы нам предстояла пересадка в другие, грузинские вагоны. По указаниям, которые имел сопровождавший меня полицейский, он должен был официально передать меня полицейским властям Грузии. Это было, конечно, для меня очень нежелательно. Поэтому Караев опять пригласил моего полицейского в купе для чаепития. Полицейский был очень польщен таким внимание депутата парламента. В конце беседы, когда полицейский окончательно размяк, Караев объяснил ему, что, вообще говоря, он должен проследить, чтобы высылаемый действительно выехал за пределы Азербайджана: этим он выполняет свой служебный долг. И совсем не обязательно передавать меня «с рук на руки» полиции Грузии. Мой полицейский легко согласился с этим.

Пробыв несколько дней в Тифлисе, я снова, но уже с другим паспортом вернулся в Баку и включился в подпольную партийную работу.

А в это время Гогоберидзе и Караев по поручению крайкома партии бились над освобождением из тюрьмы Бориса Шеболдаева. Были пущены в ход разные средства воздействия и на прокурора, и на других начальствующих лиц, от которых зависело это дело. По всему было видно, что серьезных компрометирующих материалов против Шеболдаева у властей не было. Через некоторое время нам удалось добиться освобождения Шеболдаева из тюрьмы.

После того как лозунг независимого Советского Азербайджана был провозглашен как знамя борьбы, меня больше всего стал волновать вопрос организационно-партийный.

После долгих споров и обсуждений мы пришли наконец к общему мнению: все коммунисты Азербайджана независимо от их национальной и религиозной принадлежности должны входить в единую Коммунистическую партию.

В Грузии сохранялся старый порядок подчинения всех местных организаций непосредственно Кавказскому крайкому партии, без общегрузинского партийного центра.

В несколько особом положении находились коммунисты Армении. Дело в том, что еще в середине 1918 г. группа коммунистов Армении во главе с большевиком поэтом Айкуни образовала в Тифлисе Коммунистическую партию Армении западных армян, ушедших из Турции в связи с отходом русских войск. Когда террор грузинского правительства против коммунистов усилился, группа перебралась на Северный Кавказ, затем в Москву, выступая там в качестве Центрального комитета Коммунистической партии Армении. На I конгрессе Коминтерна они выступили как самостоятельная партия.

В июне или июле 1919 г. к секретарю рабочей конференции обратился Шига Ионесян – член правления Каспийского кооперативного объединения – с просьбой устроить ему свидание со мной по важному вопросу.

Придя ко мне, Ионесян изложил интересный план. «Скоро, – рассказывал он, – предстоят перевыборы правления нашего кооперативного объединения. В нынешнем составе правления единственный представитель большевиков – это я, большинство же составляют меньшевики и эсеры. Большевики имеют реальную возможность получить на выборах правления большинство голосов, – заявил Ионесян, – если проведут необходимую подготовительную работу. В объединении насчитывается несколько тысяч членов. Многие из них очень инертны и даже не посещают собраний. На перевыборном собрании, например, вряд ли их будет больше 10–15 процентов. Если бы в самое ближайшее время, – развивал свой план Ионесян, – в наш кооператив вступили 800–900 большевиков и все они присутствовали на перевыборном собрании, то наверняка большинство голосов было бы на стороне коммунистов и, таким образом, переход руководства объединением в руки коммунистов был обеспечен».

Из беседы с Ионесяном я понял, какую большую ошибку допускаем мы, недооценивая работу в кооперации. А ведь кооперация – это огромные массы трудового народа, занятого в хлебопекарнях, на товарных складах, в магазинах, закупочных пунктах. Кооперация – это и возможность легально посылать людей в разные районы! Как все это превосходно можно было поставить на службу нашей нелегальной партийной работе! Как великолепно можно использовать те же пекарни или товарные склады для хранения оружия, магазины – для хранения и распространения партийной литературы! Как удачно можно расставить по кооперативам наших партийных организаторов, которые при разъездах наряду со служебными обязанностями могут выполнять партийные поручения, устанавливать связи, явки и т. п.!

Результат беседы был немедленно доложен Бакинскому комитету партии. Тут же было принято решение – призвать в кооперацию до тысячи коммунистов и членов молодежной коммунистической организации – Интернационалистического союза рабочей молодежи города Баку и его районов.

На перевыборном собрании в Каспийском объединении было обеспечено надежное большинство коммунистов. При голосовании нового состава правления и ревизионной комиссии прошел список, предложенный нами.

Партийные организации и революционное движение в Баку в середине 1919 г. уже в значительной степени оправились после поражения, понесенного в 1918 г. Нужна была поездка в Москву для доклада о положении дел и получения необходимых указаний. Кавказским крайкомом партии было решено, что в Москву с докладом в ЦК надо ехать мне. Признаться, я был рад, когда товарищи выдвинули мою кандидатуру. Я предвкушал радость личной встречи с Лениным. В Баку стало известно, что в Москве должен собраться VII Всероссийский съезд Советов. Мне выдали мандат на этот съезд.

Путь в Москву был один: на рыбацкой лодке пять-шесть дней по Каспию в Астрахань. Удалось раздобыть официальные документы на пятерых пассажиров, якобы отправляющихся в Персию. Но, придя на пристань и заметив возню полицейских около наших лодок, я ушел с пристани, не подходя к лодке.

После этой несостоявшейся поездки новой группе было поручено особенно конспиративно подготовить отправку лодки уже не с Бульварной, а с другой пристани.

Через несколько дней, как и было условлено, я выехал из Баку нелегально, на парусно-моторной рыбацкой лодке под видом торговца, везущего табак в Энзели (Персия). Мое появление на пристани было обставлено по всем правилам конспирации. Пришел в самый последний момент перед отправкой лодки. Одет я был соответственно, под купца. Провожали меня два партийных работника, тоже по внешнему виду очень похожие на обыкновенных рядовых торговцев, которых тогда много было на пристани.