Видок. Неживая легенда - Григорий Шаргородский

Евсея я сдал его старой знакомой горничной, которая пообещала позаботиться о раненом казаке. Ее озорной взгляд вызвал у меня беспокойство. Евсей еще слаб, и вряд ли ему до постельных утех. Впрочем, человек он взрослый, пусть решает сам.

Теперь мне нужно было как-то тихо и незаметно добраться до своей комнаты.

Не вышло.

– Где тебя носило? – нахмурившись, спросила Даша, которая явно вернулась домой задолго до меня.

Княжна стояла на верхней площадке лестницы и гневно смотрела сверху вниз. Ей бы еще кулачки в бока упереть, и получится вылитая сварливая жена, встречающая непутевого мужа.

– А что случилось? – на всякий случай не став ерничать, спросил я.

– Тебя хочет видеть князь Романов.

– Это отец первой жертвы?

– Да.

– И на кой я ему сдался?

– Хочет отблагодарить, – таинственно прищурив глаза, сказала княжна, но мне от этой загадочности почему-то стало не по себе. – Ладно, поговорим об этом завтра с утра. А сейчас лучше скажи, где ты умудрился так измазать новенький мундир? И что это у тебя на ноге? Кровь?

Пришлось рассказывать о происшествии в кабаке, за что я выслушал еще один разнос.

– Нужно обработать твою рану, – закончила свое показательное выступление Даша.

Хмель еще витал в моей голове, так что я позволил себе некую вольность:

– А может, проще будет обработать эту царапину вместе с другими, которые вот-вот появятся у меня на спине?

Как-то она плохо на меня влияет. Похоже, мне начали нравиться жесткие развлечения со стригой, часто заканчивающиеся некоторой порчей моей шкурки. Главное – от царапин не перейти к хлыстам и шипованным битам.

Взбежав по лестнице, я подошел к княжне вплотную и попытался ее обнять.

Увы, на этот раз ко мне прилетела птица обломинго.

– Сударь, вы пьяны и вообще вели себя сегодня совершенно отвратительно. Извольте удалиться в свою комнату.

Неприятно, но пришлось подчиниться. Похоже, я засиделся в гостях. Пора и честь знать. Тем более что мавр сделал свое дело, мавр может удалиться в милый его дикому сердцу Топинск.

Даша все же прислала горничную, которая обработала мне раны, и после этого сон окончательно сморил меня. В голову лишь непрошеной гостьей вернулась эгоистичная мысль о том, что после всех этих приключений я лишился поддержки такого сильного бойца, как Евсей. В будущем это может иметь самые печальные последствия, и стоило бы подумать о собственном усилении.

Если честно, меня уже утомили все эти подготовки к визитам, раутам и приемам. Я в полной мере осознал, что чувствует свадебный конь, у которого голова в цветах, а противоположная часть туловища в мыле. Попытку обрядить меня в очередной шедевр столичных мастеров я пресек в зародыше и на прием к князю Романову решил отправиться в запасном полицейском мундире от омских мастеров, который теперь украшал крест ордена Архистратига Михаила третьей степени.

Князь – старый вояка, и такой внешний вид гостя не должен оскорбить его взор.

Мне кажется или Даша суетится даже больше, чем перед церемонией награждения?

– Не забывай, что князь хочет отблагодарить тебя как единственно сумевшего отомстить за смерть сына. Только не вздумай опять ляпнуть, что хочешь денег за свои подвиги.

– Это когда я такое говорил?

– Ну как же. Тебе ведь чести и наград не надо, а денег подавай.

– Это пословица такая, – постарался я оправдаться, но Даша была настроена слишком серьезно.

– Держи свои пословицы при себе. Хватит с меня выходки на приеме у отца, – вздохнула княжна, все же припомнив мне наглое поведение с ее родственниками.

Ей наверняка досталось на орехи и от папеньки, и от дражайшего дядюшки.

– А пулю мне так и не вернули, – пожаловался я без малейшей надежды на сочувствие.

Вот теперь Даша разозлилась серьезно:

– Как с тобой тяжело. Иногда я думаю, что ты лишь играешь роль храбреца без царя в голове, но порой кажется, что так оно и есть, – злобно зашипела она, а затем устало посмотрела мне в глаза. – Прошу тебя, будь с Никитой Александровичем вежлив. Он мне очень дорог. Ему и без того тяжко.

– Я постараюсь.

Мое серьезное лицо и ровный тон успокоили княжну, так что мы продолжили сборы в гости относительно спокойно.

У общения с высшим светом Москвы есть свои недостатки, но чего не отнять, так это удобства переездов. Почти вся знать плотно набилась в окрестности Андреевского проспекта, так что в гости можно и пешком ходить. Увы, именно в этом случае меня ждал облом – дворец князей Романовых находился в центре Москвы, но не Новой, а Старой, поближе к Кремлю.

Уже когда мы подъехали к потемневшему от времени особняку, я вспомнил о мыслях, которые всплывали в моей голове вчера вечером.

– Ваше высочество, вы не знаете, где сейчас находится ваш супруг?

По случаю хорошей погоды мы ехали в коляске, и при кучере вольности в общении с великой княжной были недопустимы.

– А что случилось? – спросила Даша. – Кажется, он занят делами с этим вашим рыжим и наглым другом.

– Мне будет нужна его помощь, а возможно, и ваша тоже.

– Хорошо, поговорим об этом позже. – Княжна была так напряжена, что даже не стала проявлять любопытства.

Очень нехороший признак.

Особняк, отгородившийся от соседних дворцов не только высокой кованой оградой, но и целой рощей монументальных дубов, встретил нас угрюмой настороженностью.

Здесь даже слуги выглядели не как напыщенные индюки, а как осознающие свою силу и оттого спокойные волкодавы.

В доме все дышало стариной, и это при том, что особняк был полностью каменным. Первый этаж вообще сложен из позеленевших от времени огромных, грубо обработанных валунов.

Внутри не было ни картин, ни гобеленов, ни старинного оружия на стенах – только обитый благородным дубом камень и узоры на темном дереве.

Уже когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, меня кольнула неожиданная мысль.

А как обращаться к князю? Ваше сиятельство или ваша светлость? Вроде Романовы в старину были боярским родом, а не княжеским, хоть по могуществу они могли переплюнуть большинство простых князей, да и некоторых великих. Значит, княжество у них жалованное, а это – «светлости». Но уверенности в своей правоте у меня нет.

– Даша, – тихо, чтобы не услышал наш звероподобный провожатый, прошептал я, – Никита Александрович «светлость» или «сиятельство»?

Княжна посмотрела на меня как на умственно отсталого и ответила шепотом, больше похожим на змеиное шипение:

– Он – светлейший князь.