Настоящее прошлое. И снова здравствуйте! - Роман Злотников

Любимая выскочила на крыльцо бассейна с небольшим опозданием.

– Привет! Давно ждешь? Ой, что это у тебя?

– Где? – Но она уже лизнула ладошку и деловито принялась оттирать мне что-то под носом.

– Нос тебе, что ли, подбили?

Я криво усмехнулся. Это Самарин постарался. В конце занятий, когда пошли спарринги, Журавлев поставил меня с ним в пару. И, похоже, ему была поставлена задача показать «этому упрямцу», что тренер зря говорить не будет. Но у меня, как правильно заметил Виктор Иванович, благодаря системным занятиям плаванием и гимнастикой не только действительно имелась хорошая база, но еще и до кучи в башке сохранилась память о технике исполнения многих из отрабатываемых нами сейчас приемов. Конечно, боевое самбо, которому меня учили, и спортивное, которым я занимался в секции нынче, это не совсем одно и то же. Но все равно очень близко. По существу, главные отличия боевого самбо от спортивного заключаются в том, что бой начинается с удара по болевой точке – в пах, в кость голени, в нос, что в спортивном самбо запрещено категорически, а заканчивается либо добивающим ударом, либо переходом на конвоирование. Сами же приемы почти одинаковы. Ну, те, которые пересекаются… Так что, хотя в любом спорте главной является не обычная память, а моторная, мышечная, которая нарабатывается постоянным, многократным повторением любого действия, да еще и в условиях противодействия противника и иных сбивающих факторов, все равно память о том, что и как делать и какие имелись подводные камни при отработке того или иного приема, позволяла мне осваивать технику исполнения этих приемов в разы быстрее, чем это получалось у кого бы то ни было. Так что, несмотря на все свои усилия, «сломать» меня Самарин так и не смог. Отчего разозлился и начал «фолить», под конец даже исподтишка заехав локтем мне в нос…

– Да ерунда… – отмахнулся я, сдержав счастливый вздох. Ну как же – моя Аленка обо мне заботилась… Кстати, к чести Журавлева, тот сразу просек, что Самарин зашел в исполнении поставленной ему задачи далеко за рамки, и устроил ему выволочку. Отчего тот, похоже, затаил на меня злобу. Ой, чую, хрен я продержусь в секции даже запланированный год. А с другой стороны, жесткий прессинг – лучший способ ускорить прогресс. Ну если ты, конечно, не сдашься. А я точно не сдамся!

– …случайно вышло, – закончил я. Аленка окинула меня недоверчивым взглядом, но не стала углублять тему, а, помолчав пару минут, принялась воодушевленно пересказывать мне все, что с ней случилось с момента нашего расставания. Ну, как ее спрашивали, какие оценки получила за день, как вместо пятерки на алгебре ей поставили четверку и почему это ну вот совсем несправедливо, что ей по этому поводу сказали девчонки в школе, а также подружки на секции и сама Ирина Алексеевна… Я ей не мешал. Просто шел рядом и наслаждался звуками ее голоска. Пока она вдруг не замолчала, а спустя несколько мгновений этак задумчиво не произнесла:

– Знаешь, а у меня, кажется, начало получаться.

Я отреагировал не сразу:

– М-м-м… что? В смысле что начало получаться?

Любимая окинула меня сердитым взглядом:

– Ты меня совсем не слушаешь!

– Слушаю, – тут же открестился я. – Просто ты так резво перескакиваешь с темы на тему, что я уже потерялся… – Это да, это у нее было и в куда более зрелом возрасте. Вот вроде только что рассказывала мне об одной подруге, а потом – оп, и, оказывается, она уже минуту говорит о дочери или там другой подруге. Да еще зачастую о той, у которой точно такое же имя, как и у первой. Пойди догадайся, что разговор идет уже о совсем другом человеке!

Аленка слегка смутилась:

– Ну, я это… я про твой комплекс упражнений. Который ушу. Так вот, у меня, похоже, получилось почувствовать то самое, о чем ты говорил. Ну, энергию эту.

– Оп-па! И когда? – Я заинтересованно развернулся к ней.

– Сегодня днем. П-ф. – Она сдула упавший на глаза локон, а потом подняла руку и заправила его за ухо. – Я неудачно вошла в воду – животом ударилась… Это Женька меня толкнула, я знаю! Я Ирине Алексеевне так и сказала, но она не поверила…

– Так, вернемся к энергии, – торопливо прервал ее я. Аленка скорчила сердитую гримаску, но затем продолжила:

– Ну я из воды вылезла и села на бортик. А когда Ирина Алексеевна мне не поверила – вообще ушла в раздевалку. Знаешь, как обидно было… да и больно тоже. А эта дура – Женька, отвернулась так, как будто ни при чем… гадина! – Моя любовь сердито фыркнула. – Я там чуть не расплакалась в раздевалке. А потом… короче, я вспомнила, как ты рассказывал, что эти твои упражнения, если сосредоточиться на том, чтобы выполнить их максимально правильно, – боль снимают. Ну я и решила… И вот когда я пошла уже по третьему кругу, ну то есть стала делать комплекс в третий раз – у меня получилось. Вот.

– А что получилось-то?

– Ну, почувствовать. То есть сначала все равно больно было, но я сосредоточилась на действиях, ну как ты говорил, и стало нормально. Боль ушла то есть. А потом раз – и энергию почувствовала. Сначала вот здесь. – Она приложила ладошку к груди где-то в районе солнечного сплетения. – А потом по всему телу. Так – шу-уух… а в конце в кончиках пальцев как будто иголочками закололо…

Оп-па, а вот это было очень похоже на то, как было у меня, когда со мной это случилось в первый раз. Неужели у нее действительно получилось?

Свой комплекс упражнений я ни от кого не скрывал. И повторить его пытались многие. Более того, я пытался исподтишка научить делать его дедусю. В прошлый раз он у меня умер в двухтысячном. От апластической анемии. То есть потери кроветворной способности спинного мозга. Вот меня и слегка заклинило на том, как бы помочь ему прожить подольше. Никаких особенных средств борьбы с этой болезнью вроде той же теломерной терапии и эмаосент-восстановления в геронтологии к моменту моей смерти сделать так и не смогли… ну, или я о них просто не знал. Потому как после смерти деда перестал ею интересоваться. Так что единственное, что я мог для него сделать, – это как-то поставить ему его собственную поддерживающую терапию. Если ушу заниматься правильно и системно, оно очень хорошо работало. По себе помню. Причем он работало даже без всяких ощущений энергии. А уж с ними-то должно было получиться совсем хорошо! И дед бы точно справился. Он вообще, насколько я помнил, всю жизнь по утрам делал минимум десятиминутную утреннюю зарядку… Но пока дедуся относился к этим моим поползновениям с добродушным скептицизмом. Мол, ерунда это все – твое ушу. Мне и того, что я делаю, вполне достаточно. Причем не исключено, что он был прав. То есть если считать без учета вот этого вот ощущения энергии. А я до сих пор не был уверен, что это ощущение у меня не самообман. Ну или оно никак не привязано к самому факту переноса моего сознания из будущего в прошлое. Но если у Аленки получилось – то это ж совсем другое дело!

– Так, отлично! Ты давай завтра с утра на зарядке постарайся повторить, и как у тебя начнет все это стабильно получаться – сделаем показательные выступления.

– Для кого?